Микрорайоны макрорайoнирования, или как Шанхай и Бомбей оказались в горах Кыргызстана
Комментарий
Точка зрения автора статьи может не совпадать с позицией редакции EurasiaNet.
НОВОСТИ / АНАЛИТИКА. Экономическое районирование – одна из основ советской плановой экономики – делило СССР на районы, которые специализировались на определённой хозяйственной деятельности. Районирование считалось необходимым, потому что, как объяснялось в первом пятилетнем плане 1928-1933 годов, «не все виды производства могут быть экономически целесообразно развиваемы всюду с одинаковым успехом». И так, «в соответствии с этим общим законом энергетики труда, подчиняющегося формуле минимума траты сил для достижения максимума полезного результата, не только отдельные части современных капиталистических государств, но даже отдельные территории земной поверхности специализируются на особых производствах и видах производств, доходящих в некоторых случаях до производства какой-либо одной товарной культуры». План тут же приводил иностранные примеры рационального районирования: выращивание кофе в четырёх районах Бразилии, чая на Цейлоне и хлопка в Египте. Советский госплан определил индустриализацию «рациональной судьбой» северных районов СССР. Так называемый «центрально-промышленный район» и Ленинградская область, к примеру, по плану специализировались «на выработке высокосортной и трудоемкой продукции». Средняя Азия провозглашалась сельскохозяйственным районом.
Госплан определял что, где и когда будет выращено, произведено, обработано и сдано. Но для того, чтобы не создалось впечатление колониальной политики, госплан пояснял, что равенство наций и регионов лежало в основе советской политики: в обмен на сырьё центральные районы развивали «юг» и «восток». Как обещал план первой пятилетки, за счёт наращивания сырьевого производства планировалось развитие обрабатывающей индустрии и горнодобывающей отрасли, а также «создание и укрепление мощной энергетической базы» в неиндустриальных регионах.
Экономическая специализация сама по себе естественна, но то, как она проводилась политическим центром сталинской эпохи на огромной территории Советского Союза, по мнению историка Николы Пианчиолы, создало разорванное, мозаичное, иерархичное пространство. На пике советской пирамиды располагались около 20 промышленных, режимных городов, жители которых находились на спецснабжении даже в периоды самого страшного голода. На дне этой пирамиды были заключённые лагерей, спецпереселенцы на различных технических и сельскохозяйственных объектах и колхозники без права передвижения. Последние, как правило, «кормили» первых и не имели права покидать зону обязательного пребывания, то есть «свой» экономический район, частью которого они становились. Паспортный режим и режим прописки были административной составляющей этой системы, которая распределяла, перемещала и устанавливала границы физического пространства, иерархию регионов и их жителей.
Вторая мировая война внесла коррективы в топографию пятилеток. Перенос военных и обрабатывающих производств в Среднюю Азию несколько изменил запланированную географию индустриального севера и сельского юга. «Север» частично и пунктуально оказался на «юге», в частности, в виде заводов по производству военной техники или переработке руд и множества закрытых объектов по добыче ценных металлов. Таким образом появился посёлок городского типа под названием Ак-Тюз на севере Киргизской ССР, в котором добывали свинцовую руду и исследовали новые горные месторождения. Добыча свинца в Ак-Тюзском ущелье планировалась до войны, и шахтёрские работы начались в 1938 году. Живописный крутой склон горы у рудника, на высоте 2300 метров, стал местом поселения. Вместе с производством в Ак-Тюз переехали или были сосланы рабочие из близлежащих сёл и отдалённых уголков Советского Союза. Ак-Тюз стал объектом военной важности – жители до сих пор гордятся тем, что здесь добывался свинец для снарядов против врагов отечества. Поэтому Ак-Тюз имел закрытый характер (въезд был строго по пропускам), а часть его жителей находилась на специальном, «московском» снабжении. К тому же, инженеры и учителя получали надбавку за отдаленность региона и сложные климатические условия.
Однако наряду с некой привилегированностью Ак-Тюз также был местом ссылки. Большую часть рабочих в 1930-40-е годы составляли ссыльные чеченцы и заключенные. Хотя в официальных хрониках все «героически учувствовали в повержении врага», внутренние отчёты повествуют о наличии проблем с рабочей дисциплиной и дезертирством, невыносимых жилищных условиях, голоде и болезнях. Рабочие по найму, как правило, не выдерживали условий труда в Ак-Тюзе, в результате чего регистрировалась высокая текучесть. Рабочие без права выезда трудились по 12 часов в день, зачастую без выходных, за 400 грамм продовольствия в сутки.
И так привилегированные (по стандартам военного и послевоенного периода) и ссыльные жили бок о бок. От 3 до 5 тыс человек разного уровня образования, этнической принадлежности, социального и юридического статуса были посланы трудиться и жить вместе. Ак-Тюз был микрокосмом СССР, в котором границы макрорайонирования хоть и устанавливались извне (закрытый объект), но в какой-то мере разрывались внутри. Жители посёлка до сих пор гордятся многонациональным составом населения из всех частей Советского Союза.
И всё же Ак-Тюз был физически и социально поделён. Посёлок до сих пор состоит из двух частей, прозванных Бомбеем и Шанхаем. Шанхай находится внизу долины, около шахты и комбината. Здесь в 1930-40-х годах жили в бараках и деревянных финских домах спецпереселенцы и заключенные, а также шахтёры, как правило, сезонные, из соседних районов. Рабочая столовая находилась тоже там.
Бомбей же находился выше. Жители Бомбея – инженеры, руководители цехов, учителя – могли наблюдать за происходящим в Шанхае, но спускаться всем его жителям до самого Шанхая каждый день необходимости не было. Администрация, клуб, детский сад, столовая, гостиница, «вечный огонь» и, конечно, статуя Ленина находились на границе между Шанхаем и Бомбеем, то ли разделяя, то ли объединяя разные миры Советского Союза. Школа находилась только в Бомбее, на самом высоком холме, почти за пределами посёлка.
Деление было не только социальным, но и этническим. Если в 1940-е годы отчёты делили рабочих на такие категории, как «стахановцы», «заключенные» и «женщины», то в 1960-70-е рабочих делили на «рабочих» и «рабочих-киргизов», а также «работниц» и «работниц-киргизок». Жители Бомбея были в основном «некиргизы», а «киргизы» числились, как правило, среди шахтёров. Бомбей, по воспоминаниям местных жителей, был для «белых» людей, Шанхай – для чёрнорабочих. Но и среди чёрнорабочих большинство были тоже «некиргизы». Итак, шанхайский чёрнорабочий пролетариат был многонациональным, а Бомбей – «белым». Бомбей оставался Бомбеем до распада Советского Союза: хотя в 1970-80е годы в обеих частях посёлка строились внешне одинаковые многоквартирные дома, отличия продолжали оставаться: бомбейские дома отличались наличием водопровода, отдельных кухонь и индивидуальных санузлов. Шанхайцы носили воду в квартиры в вёдрах и пользовались общими банями и уличными туалетами.
Итак, если «центральный промышленный центр» и переехал в Среднюю Азию, то только в определённых формах и видах. Экономическое районирование не только определило социальную пирамиду, упомянутую Пианчиоллой, оно выражалось и на микроуровнях, например, в поселочном пространстве Ак-Тюза. Техническая (или экономическая) иерархия воссоздавалась социально и в топографии. Кто где и когда будет находиться, решалось «сверху» в Москве, в то время как Москва создавалась и выражалась в таких местах, как Бомбей.
Иерархия, однако, была не только пространственной, но и пространственно-временной. Когда с конца 1960-х годов индустриальное производство снова начало переезжать в «центр», «белое» население переезжало вместе с ним. Если в 1960-е кыргызское население составляло всего 10% проживавших в поселке людей, то сегодня большинство из примерно 800-900 оставшихся в Ак-Тюзе жителей являются кыргызами. Многие из них переехали в заброшенные дома Бомбея, о которых могли только мечтать в советский период. Достигнув благ «Москвы», большинство жителей с ностальгией вспоминают важность посёлка и «московское» снабжение. Те, кто смог, поехали на заработки в саму Москву, и бомбейцы и шанхайцы.
Ботакоз Касымбекова является научным сотрудником факультета истории Восточной Европы Берлинского университета им. Гумбольдта. Данная статья открывает ряд публикаций в рамках сотрудничества с Открытым обществом «Центральная Евразия: ученые и СМИ» (http://cesmi.info/wp) по налаживанию связей между учеными и СМИ с целью создания информационной площадки для конструктивного обсуждения проблем сообществ Центральной Евразии.
Подписывайтесь на бесплатную еженедельную рассылку Eurasianet (на английском языке).