Инвестирование Китаем в развитие Южного Кавказа дало неоднозначные результаты: в выигрыше чаще оказываются китайские кредиторы и предприятия, а не страны региона. Для того чтобы заемщики могли получить максимальную прибыль, им следует сосредоточиться на внутренних потребностях своих стран.

Об этом пишет экономист Рурского университета в Бохуме Катя Калкшмид в своем новом анализе средств, вложенных Китаем за 17 лет.

Исследование Калкшмид носит своевременный характер. Азербайджан и Грузия имеют критическое значение для Срединного коридора – сухопутного маршрута из Китая в Южную Европу, который приобрел новую актуальность в связи с нежеланием Запада вести дела с Россией.

«Китай был заинтересован в развитии Срединного коридора еще до [...] войны между Россией и Украиной. Чтобы снизить зависимость от других стран, Китай стремится диверсифицировать транспортные маршруты, связывающие Восток и Запад», – пишет она. Срединный коридор является одной из статей расходов, предусмотренных Китаем в рамках грандиозного инфраструктурного проекта – глобальной инициативы «Один пояс, один путь».

Используя данные, опубликованные независимой лабораторией AidData при Колледже Вильгельма и Марии, Калкшмид проводит анализ финансовых потоков, направленных Китаем на развитие инфраструктуры в Армении, Азербайджане и Грузии в период 2000-2017 годов.

В богатый энергоресурсами Азербайджан было инвестировано больше других стран Южного Кавказа: 581 миллион долларов за указанный период, что при 60 долларах на человека также является самым большим показателем на душу населения в регионе. Большая часть этих средств была направлена на строительства нефте- и газопроводов от Каспийского моря до Турции, что «было в интересах Китая по крайней мере по двум причинам». Во-первых, инвестиции в трубопроводы, вероятно, приносили хороший доход. Кроме того, «вклад Китая в финансирование строительства энергетического коридора, возможно, помог Пекину привлечь Турцию к проекту “Один пояс, один путь”».

Пекин также предоставил Баку кредиты на приобретение китайских товаров для реализации менее масштабных проектов, таких как расширение алюминиевого завода в Гяндже. Подобная стратегия помогает Китаю решать проблему огромного дефицита текущего счета. Более того, «проекты физической инфраструктуры дают Китаю возможность задействовать строительные материалы и промышленную продукцию, которые субсидируемые государством компании производят сверх внутренних потребностей».

Армения получила меньше всех из трех стран, что говорит о ее недостаточной важности для Пекина со стратегической точки зрения. Эта страна, которая находится в изоляции на протяжении десятилетий из-за войны с Азербайджаном, не расположена на главном торговом пути. Помощь Китая Армении состоит в основном из грантов и льготных кредитов на социальные проекты: школы, больницы, автомобили для чиновников. Цель – «бросить вызов доминированию России» и открыть страну для китайского бизнеса, пишет Калкшмид

В Грузии основное внимание уделяется транспортной сфере: Китай главным образом стремится создать здесь «центр транспортировки, хранения и распределения товаров между Востоком и Западом». Самым крупным проектом, реализованным за этот период, стало строительство специальной экономической зоны в пригороде Тбилиси под названием Hualing Tbilisi Sea New City, на который Эксимбанк Китая выделил кредит в размере 195 миллионов долларов. Несмотря на то, что необходимость создания этого дорогостоящего, но не рентабельного объекта, который долгое время функционирует не полностью, не была обусловлена внутренними потребностями Грузии, он скорее всего, останется на балансе страны на десятилетия.

Для контекста Калкшмид также анализирует финансовую помощь, предоставленную Турции и Казахстану за тот же период времени. Обе эти страны превосходят весь Южный Кавказ по объему вложенных в них средств.

Казахстан является пятым по величине получателем китайской помощи в мире после России, Венесуэлы, Анголы и Бразилии. Опыт этой страны также может служить поучительным примером: «Инфраструктурные проекты, реализуемые в Казахстане в рамках инициативы “Один пояс, один путь”, в целом не оправдали себя, если исходить из их первоначальных целей», – пишет она. «Заемщики допускали дефолт по долговым обязательствам; инфраструктурные активы использовались недостаточно эффективно или оказались менее прибыльными, чем ожидалось; компании банкротились, а подрядчики не могли уложиться в сроки выполнения основных этапов работы, которые были указаны в контрактах. Помимо этого, имела место еще одна специфическая проблема – коррупция» в Казахстане, где суммы, выделенные на позже приостановленные и отменные проекты, превысили общий объем средств, предоставленных странам Южного Кавказа за тот же период. Более того, многие из этих проектов не отражены в платежном балансе страны, из-за чего невозможно точно определить истинные объемы долга Астаны перед Китаем.

Калкшмид наблюдает на Южном Кавказе тенденцию, которая должна заставить местных политиков призадуматься над предлагаемыми им «взаимовыгодными» сделками: в их рамках выделяется мало средств на инициативы, способные помочь странам региона развиваться, интегрироваться в глобальные цепочки создания дополнительной стоимости и наращивать местный потенциал. Китайские кредиторы рассматривают их скорее как источники сырья и транзитные маршруты.

«Китай выделяет средства на развитие вовсе не из альтруистических соображений и даже не в качестве пожертвований на машины скорой помощи и жилье для пожилых людей. Китай предоставляет свою помощь, исходя из собственных интересов... пытаясь превратить Кавказ в производственный и транспортный узел».

Больше заводов по производству алюминия с обученным персоналом и меньше пустующих торговых центров: лидеры стран Южного Кавказа должны реально оценивать ситуацию и «проследить, чтобы все, что происходит в пределах их национальных границ, отвечало их собственным экономическим и политическим интересам и совершалось под их руководством».