В августе премьер-министр Армении Никол Пашинян объявил, что давно обсуждаемый проект золотого рудника в результате тщательной оценки было решено реализовать. Это вызвало протестную реакцию защитников окружающей среды, и Пашинян две недели спустя отступил от своего заявления. Судьба шахты снова повисла в воздухе.

В июле правительство объявило о своем намерении ратифицировать Стамбульскую конвенцию – международное соглашение, направленное на защиту женщин от домашнего насилия. Но после того как социальные консерваторы, в том числе влиятельная церковь, публично выразили возражения, правительство тихо отложило ратификацию. С этим документом теперь тоже ничего не ясно.

Новое правительство Армении, придя к власти на волне самопровозглашенной «революции» в прошлом году, стало на удивление осторожно вести свою политику. Сторонники правительства сетуют, что новые власти кажутся неспособными на решительные шаги, а обещанные законодательные реформы в судебной, налоговой и других сферах идут гораздо медленнее, чем ожидалось.

Пашинян, пожалуй, является самым популярным лидером в новейшей истории Армении: представители всех слоев населения с энтузиазмом восприняли его обещание избавить страну от «гнили», которую он унаследовал от череды коррумпированных, авторитарных правительств. Но этот народный мандат представляет собой палку о двух концах, а Пашинян пока неохотно им пользовался для проведения потенциально болезненных реформ.

«Больше всего он беспокоится за свою популярность, и многие упущения, которые вы видите, произошли из-за этой озабоченности, – сказал Eurasianet.org один министерский чиновник на условиях анонимности. – Он боится сложных вопросов, которые общественность не поддержит».

«Этот страх ошибиться, страх потерять популярность очень силен, – сказал Eurasianet.org один из представителей неправительственных организаций, который поддерживает новое правительство. – Одна из проблем, которые больше всего волнуют людей, – это медленный темп реформ. Люди поддержали это правительство за его революционную природу, и они ждут кардинальных перемен».

Но эти кардинальные изменения неизбежно потребуют болезненного компромисса. «Для Никола, как вы и сами наверняка часто слышите, имеет большое значение быть «первым», «беспрецедентным», «делать то, чего до него никогда не делали», сыграть роль в истории, – добавил чиновник. – Это слышно в его речах, в том, как он обращается к депутатам. «Мы первые, мы беспрецедентные, такой демократии в мире нет, остальной мир должен учиться у нас» и так далее. Вот это тщеславие – еще один стимул для стремления к власти. И это все усложняет, потому что, если ты хочешь реформ, тебе, к сожалению, придется принимать непопулярные решения».

Медлительность усугубляется структурой нового правительства Армении, когда решения спускаются «сверху». Пашинян доверяет лишь узкому кругу союзников – в основном членам его политической партии «Гражданский договор» и тем, кто принимал участие в акциях протеста, приведших его к власти.

«Вся революция была построена вокруг бренда Пашиняна, – сказал один западный дипломат в Ереване на условиях анонимности. – Он очень подозрительно относится к тем, кто не делал вместе с ним революцию, а пришел позже. Это влияет на уровень доверия и личное общение между Пашиняном и некоторыми его министрами».

«Его внимание к своей популярности вызывает определенную осторожность с его стороны, – продолжил дипломат. – И не только со стороны Пашиняна – люди, которые работают на него в министерствах и в его окружении, могут не ощущать себя достаточно уполномоченными, когда реализуют видения Пашиняна, потому что они не всегда уверены, что у них есть директива от Пашиняна».

В угоду толпе

Одним из наглядных примеров является судебная реформа. Вступив в должность, Пашинян уделил первоочередное внимание чистке судебной системы от назначенцев предыдущего правительства и борьбе с коррупцией и нарушениями прав человека – наследием бывших властей. Но эта реформа застопорилась под руководством министра юстиции Артака Зейналяна, который был опытным и уважаемым поборником гражданских прав, но из другой оппозиционной партии – «Анрапетутюн».

Между тем правительство дало ход серии громких судебных процессов против бывших высокопоставленных чиновников, в частности экс-президента Роберта Кочаряна, представляя их как борьбу с коррупцией. Эти меры, хоть и получили одобрение общественности, но не содействовали решению более системных проблем, унаследованных новыми властями.

«Народ внимательно следит за этими отдельными, одноразовыми антикоррупционными расследованиями, – сказал западный дипломат. – Люди с энтузиазмом реагируют, когда видят, что тот или иной человек под следствием или задержан, но это не есть комплексная антикоррупционная стратегия».

В июне Зейналян был заменен 28-летним Рустамом Бадасяном, который до этого работал личным адвокатом Пашиняна. С того момента обозреватели начали отмечать оживление в министерстве. 10 октября министерство юстиции запустило обширную программу судебных, избирательных и конституционных реформ, создав также орган по расследованию нарушений прав человека при предыдущих правительствах.

Но многие считают, что это нужно было сделать раньше.

«Одна из проблем, которые больше всего волнуют людей, – это медленный темп реформ. Электорат поддержал это правительство за его революционную природу, и люди ждут кардинальных изменений, – сказал представитель НПО. – Эта судебная реформа, например, запоздала. Они должны были начать это раньше, однозначно».

«Пашинян считает, что еще рано…»

Недовольство медлительностью властей охватило многие части населения. Опрос, проведенный в мае Международным республиканским институтом, показал, что более 60% граждан считают, что политические и экономические реформы должны быть проведены «быстро». Пашиняну пришлось ответить на критику.

«Мое впечатление и мое мнение в том, что быстрые реформы означают проваленные реформы, – сказал он в июне. – В начале 90-х годов несколько блестящих и стратегически значимых реформ потерпели неудачу только по той причине, что их авторы решили и хотели как можно скорее внедрить их в Армении. И эти реформы до сих пор не стали реальностью, и до сих пор Армения несет тяжелейшие последствия провала этих реформ».

Однако многие воспринимают медлительность как проявление не взвешенной оценки, а бездействия. Золотой рудник Амулсар и Стамбульская конвенция о домашнем насилии были двумя наиболее спорными вопросами, обсуждаемыми в новом правительстве и парламенте, сказал один из участников дискуссий, комментируя Eurasianet.org на условиях анонимности.

Подобные споры не всплывают на поверхность из-за принятой правящим альянсом «Мой шаг» политики проведения внутреннего обсуждения с целью определения своей позиции и затем единогласного голосования, отметил источник. «Вот почему ваши интервью перед голосованием и ваш голос по данному вопросу могут оказаться противоречащими друг другу, – сказал источник. – Люди, которые видят только заседания [парламента] во время голосования, думают, что это очередная [бывшая правящая] Республиканская партия, которая единогласно выполняла команду, спущенную сверху. Сейчас это не так, хотя со стороны именно так и кажется».

Но закулисные обсуждения усложнили принятие решений по Амулсару и Стамбульской конвенции.

Амулсарский золотой рудник уже давно является одним из самых проблемных вопросов для нового правительства. Работы на шахте начались при прежнем правительстве, однако в исследованиях, выводы которых подтверждали, что проект не нанесет вреда окружающей среде, были выявлены нарушения. Когда Пашинян пришел к власти, он столкнулся с давлением со стороны рядовых активистов, требовавших провести новую экспертизу по поводу воздействия рудника на окружающую среду. Но в то же время Пашинян считает привлечение иностранных инвестиций ключевым фактором возрождения экономики Армении, а отказ от проекта, реализуемого компанией, расположенной в США и зарегистрированной в Великобритании, может отпугнуть других потенциальных инвесторов.

«Амулсарский вопрос был тщательно рассмотрен экспертами, экономистами и юристами «Моего шага», – сказал представитель министерства. – Некоторые люди были решительно против разработки месторождения, другие боялись очевидных негативных последствий для будущих инвестиций».

19 августа Пашинян в своем видео в Facebook объявил, что долгожданный экологический отчет указывает на то, что «шахта должна работать». Но многие союзники Пашиняна, в том числе чиновники, публично возразили, что его интерпретация отчета была слишком оптимистичной. Через две недели премьер-министр отступил от своего заявления, попросив министерство окружающей среды собрать больше информации.

Стамбульская конвенция представляет собой аналогичную дилемму: многие новые высокопоставленные чиновники поддерживают ратификацию соглашения, как и партнеры Армении на Западе. Но некоторые положения конвенции, такие как утверждение о том, что пол является социальной конструкцией, а не биологическим фактом, а также требование по внедрению принципов конвенции в систему образования, создают для противников документа возможности настроить социально консервативное население страны против ратификации.

Конвенция была подписана предыдущими властями, и правительство Пашиняна публично заявило, что намерено работать с парламентом для завершения процедуры ратификации. Но из-за сопротивления, в том числе со стороны влиятельной церкви, альянс «Мой шаг» решил отложить этот вопрос.

«Подходящее ли сейчас время и является ли это вопросом первостепенной важности в данный момент? – спросил источник, близкий к дискуссиям, перефразируя доминирующую позицию в парламенте. – Какова будет цена ратификации? Рейтинги могут резко упасть. Это проблема. … Пашинян считает, что пока слишком рано переходить к этому вопросу». Рассмотрение вопроса ратификации будет возобновлено следующей весной «в лучшем случае».

Однако, как отметил источник, некоторые члены правительства не разделяют эту позицию: «Мы не можем продолжать проводить только те реформы, которые нравятся большинству людей, и получать за это похвалу. У нас есть международные обязательства».