В прошлогодней войне карабахские армяне потеряли три четверти территории, которая находилась под их контролем, а безопасность оставшегося населения теперь зависит от российской миротворческой миссии, мандат которой истекает в 2025 году.

Многие здесь считают, что судьба Карабаха и его армянского населения висит на волоске.

«Будущее неясно, – сказала телеведущая общественной телекомпании «Арцах ТВ» Цовинар Бархударян. – Люди раздумывают, остаться или уехать. Мы не знаем даже, что будет через неделю, не то что через четыре года».

Во время 44-дневной войны Бархударян отправила своих детей в Армению, чтобы они были в безопасности, а ее муж воевал на передовой. Сама она занималась освещением хода военных действий в качестве журналиста. Теперь вся ее семья снова вместе, но они пытаются сосредоточиться на текущих, повседневных делах. «Я все еще в аду, – сказала она. – Хотела бы я сообщить другие новости».

После войны она подготовила репортаж о человеке в селе Томашен, сын которого погиб на войне и дом которого теперь находится так близко к новой линии фронта, что он видит азербайджанских солдат из своего окна. Тем не менее, он отказывается уезжать, и даже перевез туда своих внуков. «Такие люди – это хребет Арцаха, благодаря которым мы снова поднимемся», – сказала она, используя армянское название территории. – Зная его историю, и что мой дом в Степанакерте в безопасности, мой муж вернулся с войны, у меня есть работа и дети, как я могу уехать? –  она спросила. – Какие у меня для этого основания? Было бы предательством бросить этих людей».

Во время войны более половины (оценки разнятся) из примерно 150 тысяч жителей Карабаха бежали в Армению. С тех пор многие вернулись (хотя оценки тоже сильно разнятся): министр труда и социальных вопросов Армении Месроп Аракелян говорил в январе о 95 тысячах вернувшихся, а, по данным российских миротворцев, способствующих возвращению жителей, назад приехали 52 712 человек.

Но у многих местных жителей эти относительно радужные цифры вызывают сомнения. «Цифры преувеличены, – сказала 26-летняя Яна Аванесян, преподающая международное право и сотрудничающая с неправительственной организацией, помогающей людям, которым пришлось покинуть свои дома из-за войны. (Международные организации, занимающиеся этим вопросом, называют более скромные цифры: по подсчетам ООН, в Армении по-прежнему остаются около 68 тысяч человек, бежавших от войны.)

И неопределенность по поводу будущего будет только расти. Соглашение о прекращении огня от 10 ноября, положившее конец боевым действиям, предусматривает размещение российских миротворческих сил численностью 2 тысячи человек между оставшимися под контролем армян районами и новыми азербайджанскими позициями. Но мандат миротворцев должен продлеваться каждые пять лет, и любая из сторон может наложить на продление вето. Если в 2025 году вето наложит Азербайджан, это может фактически положить конец армянскому правлению в Карабахе.

«Если бы здесь не было русских, большинство людей уже уехали бы», – сказала 60-летняя Лилия Матевосян, которая живет со своей семьей в Мартакерте, городе к востоку от Степанакерта. До войны они выращивали гранаты и виноград, но их сельхозугодья были переданы Азербайджану. «Мы хотим остаться, но земля здесь не такая хорошая, и есть проблемы с орошением, – сказал ее муж Камо Баласанян. – Теперь мы остались ни с чем».

Многие смотрят на то, как основательно обустраиваются российские миротворцы, и приходят к выводу, что они здесь надолго. Это служит утешением, особенно для пожилых карабахцев.

«Хорошо, что здесь русские, так спокойно, – сказала Ирина Парсаданова, пожилая женщина, торгующая сухофруктами и медом на рынке Степанакерта. Но ее все равно беспокоит неопределенность ситуации. «Мы ложимся спать вечером, не зная, что будет утром, – сказала она. – Куда нам податься? Бежать некуда».

Многие молодые люди, с которыми работает Аванесян, «не знают, что делать – оставаться или уезжать, и у тебя особо нет морального права просить их остаться, – сказала она. – Ситуация сейчас хаотичная, люди занимаются повседневными делами, и мы не вполне осознаем полного масштаба произошедшего».

Неопределенность ситуации нашла отражение и в недавнем докладе ООН, согласно которому 85 процентов семей, бежавших от боевых действий и оставшихся в Армении, «не собирались переезжать или не могли сказать о своих намерениях».

Сама Аванесян надеется остаться. «Я не думаю, что когда-нибудь мой дом станет не моим», – сказала она.

Но она критически относится к усилиям правительства по стимулированию возвращения людей в Карабах, включая субсидирование арендной платы и коммунальных услуг и выплату компенсаций за потерянные дома, что равносильно «подкупу людей при помощи льгот, вместо того, чтобы выработать долгосрочную стратегию устранения последствий войны, – сказала она. – Я вижу здесь будущее, но правительству необходимо внести некоторую ясность».

Как и многие молодые люди в Карабахе, она с недоверием относится к российскому присутствию, и считает, что оно – лишь временное решение более долгосрочной проблемы. «Это кровоточащая рана, – сказала она. – Пока все будет как сейчас, люди с обеих сторон не будут удовлетворены. На мой взгляд, не стоит вопрос, будет ли война, стоит лишь вопрос, когда она начнется».

Знаменитый степанакертский паб «Бардак» после войны приобрел новые предметы интерьера: неразорвавшуюся ракету «Смерч»; телевизор, подаренный другом, бежавшим из потерянного во время войны города Гадрут; и дверь из старинной крепости в Тигранакерте, тоже утраченной во время войны. «Эта дверь должна вернуться на свое место, – сказал владелец паба Азат Адамян. – Это наша ответственность, даже если наше поколение этого не делает, это должно будет сделать какое-нибудь другое».

Адамян принимал участие в боях, о чем свидетельствуют шрамы от кассетной бомбы на его лице и ногах.

Несмотря на неопределенность по поводу будущего территории, он сказал, что намерен остаться. Он даже строит новый ресторан в Степанакерте. «Люди говорят, зачем ты так много вкладываешь, а что, если все возьмут русские или азербайджанцы? – сказал он. – Меня это не волнует, потому что, если это произойдет, мне также придется покинуть дом моих предков, где я родился, а это будет еще больнее».