Через четыре месяца после одних из самых ожесточенных столкновений, произошедших в Нагорном Карабахе после окончания войны 2020 года, в ходе которых азербайджанские войска выдвинулись на стратегически важную высоту, жизнь возвращается в своего рода норму.

Почти все армянские жители окрестных сел бежали, спасаясь от азербайджанского наступления, но теперь большинство вернулось обратно. Люди постепенно возвращаются к прежнему образу жизни, возделывают свои сады и пасут скот. В мае в местной школе даже прошел выпускной вечер.

Но местные жители говорят, что их положение остается ненадежным.

Микаэль Балаян и его родные были среди тех немногих, кто остался в селе Храморт во время мартовского обострения, когда азербайджанские войска вошли в село Парух и заняли Караглухские высоты. Впоследствии азербайджанцы немного отошли, но их нынешние позиции все равно ближе, чем они были раньше.

Теперь на северном склоне Караглуха есть позиция азербайджанских войск, которую хорошо видно из любой точки села. Линия фронта, за которой находятся азербайджанские войска, придвинулась к самой окраине села, так что там стало опасно пасти коров и овец.

«Скотоводство стало слишком опасным делом», — сказал Балаян Eurasianet.org. Один его друг из соседнего села Хнапат потерял 20 или 30 пасшихся коров, которые забрели за новую линию соприкосновения. «Если оставить [скотину] без присмотра, то потом, возможно, не сможем их вернуть», — говорит он.

Караглухское плато расположено к югу от Паруха и имеет важное стратегическое значение, так как образует господствующие высоты над Агдамским районом, который Азербайджан вернул себе в войне 2020 года, а также близлежащими карабахскими селами, в которых по-прежнему живут армяне.

И Парух, и Караглух находятся в пределах бывшей Нагорно-Карабахской автономной области, у самой границы с Агдамом. В соответствии с соглашением о прекращении огня, завершившим войну 2020 года, они должны находиться под контролем российских миротворческих сил.

«24 марта, когда я работал у себя на ферме, я увидел, что в село со стороны холмов входят 25 или 30 азербайджанских солдат, — сказал Eurasianet.org мэр Паруха Вардан Микаэлян. — Я вызвал российских миротворцев, но было слишком поздно».

Россия, что для нее необычно, обвинила Азербайджан в нарушении соглашения о прекращении огня. Армения в свою очередь поставила российским миротворцам в вину, что они допустили такое нарушение. В июне президент Армении сказал, что Россия в частном порядке признала: этот инцидент произошел «по недосмотру».

Жители села объясняют случившееся по-разному.

Согласно одной из теорий, между российскими миротворцами, армянскими вооруженными отрядами, известными под названием «Армии обороны Арцаха», и азербайджанскими войсками существовала договоренность, по которой армяне и азербайджанцы должны были отойти из этой местности, чтобы российские силы смогли устроить там свой пост. Но, утверждает эта версия, когда армяне отошли, азербайджанцы, напротив, выдвинулись вперед, и российские войска не смогли их остановить.

Другая версия сводится к тому, что все это было частью тайной сделки между карабахским руководством и азербайджанцами. По этой теории армянская сторона уступила азербайджанцам Парух и Караглух в обмен на возобновление подачи в Карабах природного газа, которая была внезапно прекращена в марте, всего за несколько дней до событий в Парухе.

Как бы то ни было, местные жители утверждают, что столкновение стало кульминацией направленной против них кампании запугивания, продолжавшейся несколько недель. Местные официальные лица сообщали, что 15 февраля азербайджанские войска обстреляли мирного жителя, работавшего в поле у Храморта. На следующий день азербайджанские войска, угрожая оружием, выдворили с виноградника армянских фермеров. В конце февраля местные жители сообщали, что азербайджанцы начали использовать громкоговорители для трансляции угроз местным жителям: они говорили, что те находятся на азербайджанской территории, называли сельскохозяйственную деятельность в этих местах незаконной, и обвиняли армян в том, что те «готовятся к войне».

Некоторые из местных жителей к этому моменту уже были настолько напуганы, что уехали. «На некоторое время уехали почти все, но я всегда говорил им, что поступать надо не так, — говорит Балаян. — Мы не должны бояться азербайджанцев с громкоговорителями. Может, у нас и нет настоящих гарантий безопасности, но мы должны стараться оставаться и работать на своей земле».

Хотя российские миротворцы в конце концов вернули себе контроль над Парухом, они не разрешили его бывшим жителям вернуться в свои дома.

Микаэлян живет теперь под Степанакертом, а его родители переселились в Храморт, куда он недавно к ним приезжал. Один из вопросов, которые беспокоят его больше всего, сказал он, — это судьба парухского кладбища.

В апреле азербайджанская Государственная комиссия по делам военнопленных, заложников и без вести пропавших граждан сообщила об обнаружении на кладбище в Парухе (который называется по-азербайджански «Фаррух») останки азербайджанцев, погибших во время первой войны между двумя сторонами в 1990-х годах.

Министерство просвещения, науки культуры и спорта де-факто Нагорно-Карабахской Республики назвало это утверждение ложью и заявило, что кладбище существует еще с IX века.

«Мы тоже потеряли старое кладбище и не знаем, что с ним будет», — добавил мэр.

Местные армяне говорят, что со времени возвращения в Храморт они не получали от азербайджанских солдат никаких прямых угроз. Находящийся поблизости пост российских миротворцев дает местным жителям, занимающимся сельскохозяйственными работами, некоторое ощущение безопасности.

Местные жители — как вернувшиеся, так и оставшиеся в других местах, — получают некоторую финансовую помощь от де-факто властей Карабаха, а также продовольственную и другую помощь от Международного комитета Красного Креста. Предоставляют кое-какую помощь — например, продовольствие и одежду — и российские миротворцы.

Хотя большинство жителей вернулось, других удерживает от возвращения непредсказуемость ситуации с точки зрения безопасности. Особенно много детей, живущих у родственниках в более безопасных местах. Многие взрослые приезжают в Храморт только днем, на работу в своих хозяйствах, а ночи проводят во внутренних районах Карабаха.

«А куда нам еще деваться? Мы можем прожить у родных неделю, может быть две, не больше, — говорит еще один житель Храморта, Ашот Оганян. — Все, чего я хочу, — это чтобы была пища и возможность мирно жить в собственном доме».