Прохладным воскресным утром люди целыми семьями спешат в армянский собор Марселя. Церковь Святых Переводчиков на проспекте Прадо – миниатюрная копия Эчмиадзина, где расположена Армянская апостольская церковь – была построена в 1928 году для приема беженцев, спасавшихся от турецкой агрессии в Малой Азии. Сегодня здесь много иммигрантов из Республики Армения.  

Во втором по величине городе Франции процветает армянская культура. Хотя диаспора уже много лет живет в этом мегаполисе, сообщество заметно оживилось после того, как появились новенькие. 

«Марсель – колыбель нашей диаспоры», – сказал 53-летний политик Паскаль Шамасян. Его дедушка и бабушка приехали сюда из Анатолии. «Все, кто избежал геноцида, были здесь», – добавил он. По некоторым сведениям, в Марселе живут около 100 000 человек армянского происхождения, а это порядка 10% всех жителей. 

Первая крупная волна беженцев прибыла в начале 1920-х годов, когда толпы людей из распадающейся Османской империи высадились в порту Марселя. Около 60 000 из них были размещены в лагерях с убогими бытовыми условиями. Марсельцы были обеспокоены нежданным «визитом». «Армянин похож на растение, произрастающее прямо на городском тротуаре», – писал местный журналист Альберт Лондрес, описывая далекие события 1927 года. 

Но все же в последующие годы эмигранты смогли освоиться в городе и даже повлиять на его характер. Появилась даже местная «армянская» пицца. Сын выживших во время геноцида армян – режиссер Анри Верней (настоящее имя – Ашот Малакян) – показал нелегкий путь, проделанный беженцами, в своем автобиографическом фильме «Майрик». 

Тем не менее, в 1947 году, несколько тысяч проживавших на чужбине армян откликнулись на призыв советского диктатора Иосифа Сталина посодействовать развитию Армянской Советской Социалистической Республики. Около трех тысяч армян покинули Марсель, чтобы строить будущее родины. Однако низкий уровень жизни и суровая реальность сталинского социализма заставили многих захотеть вернуться в средиземноморский город. Но сделать это удалось лишь несколько десятилетий спустя, когда контроль на советских границах был смягчен. 

«У них ушло три дня, чтобы добраться до Армении, и 40 лет, чтобы вернуться», – сказал Жан Кехаян, сидя в своей квартире с видом на Прованский сад, утопающий в зелени оливковых и кипарисовых деревьев. Кехаян – местный интеллектуал, некоторое время работавший советником Левона Тер-Петросяна, первого президента Армении после обретения независимости в 1991 году. 

В 1950-х и 60-х годах марсельская диаспора пополнилась новыми членами, бежавшими вследствие антихристианских погромов в Турции, затем – гражданской войны в Ливане. С 1990-х годов Марсель привлекает постоянный поток уже экономических мигрантов из Армении. 

«Эта иммиграция оживила армянскую культуру в Марселе, – говорит Шамасян с заметным южным акцентом. – Это новое дыхание, которое возродило нашу идентичность. Наши культурные центры, церкви и школы заполнены новыми мигрантами». 

Пено Айнеджян, спортивный директор местного армянского футбольного клуба UGA Ardziv, тоже наблюдает, как расширяется сообщество. «В нашем клубе занимаются армяне со всех сторон света, – сказал он. – Открывается все больше армянских ресторанов. В годы моей молодости был лишь один, максимум два. Теперь, как видите, их стало много, и все с региональной спецификой – есть армяно-русский, ливанско-армянский». Сам Айнеджян приехал в 1976 году из Бейрута.

Впрочем, многие из новичков, приехавших в Марсель, рассказывают, что местные соотечественники были им не слишком рады.

«Когда мы приехали сюда, было очень трудно, – сказала Лида Бадалян, бухгалтер, покинувшая Ереван в 1999 году вместе со своими родителями и братьями в поисках лучшей жизни. – Мы никого здесь не знали, а местная армянская община обвинила нас в том, что мы бросили родину. Но ведь они сами не хотят жить там!».

Подобные случаи отражают более обширный конфликт между националистически настроенной диаспорой, которая стремится к признанию геноцида 1915 года любой ценой, и гражданами небольшой кавказской республики, которых больше волнует возможность заработать на хлеб насущный. 

«Местная армянская община возникла на основе последовательных волн иммиграции. Но с каждым разом вновь прибывшим было труднее интегрироваться», – сказал Кехаян, автор нескольких книг о связях между Марселем и Арменией. 

«После начала войны в Ливане оттуда стали приезжать армяне – они были воинственными, в отличие от нас, – добавил он. – Армян из Турции [прибывших в Марсель в 1950-е годы] здесь называли пособниками наших врагов из-за того, что продолжали жить там после геноцида, а армяне из Армении и вовсе были отвергнуты, так как считалось, что они предали Родину». 

Для 42-летнего Арама, чья жена приехала из Армении в 2008 году, единственным барьером в общении с новыми иммигрантами были языковые различия между восточным и западным диалектами. Его родители были одними из тех армян, которые последовали за Сталиным, но в конце концов вернулись в 1980-х годах. 

Месса на проспекте Прадо завершилась, и улицу заполонил шум разговоров на армянском. «В Марселе порой кажется, что мы находимся в Армении», – улыбается Ирена, приехавшая из Еревана в 2002 году. Если бы не средиземноморское побережье и деревья-бугенвиллии, это место можно было бы принять за деревню на Кавказе.