Пятница всегда была главным днем недели для мусульман-уйгуров, проживающих на северо-западе Китая. Большинство мужчин и мальчиков прекращали работу около 12:30 и, захватив свои молитвенные коврики, направлялись в ближайшую окрестную мечеть.

Но этому пришел конец. В августе 2016 года Пекин направил в Синьцзян нового губернатора Чэнь Цюаньгуо прямиком из Тибета, где ему удалось подавить беспорядки. Сразу же после его вступления в должность начали закрываться мечети; появились ограждения и колючая проволока, призванные «защитить» прихожан; по пятницам за собирающимися верующими следили при помощи систем распознавания голосов и лиц. Но самое страшное – начали исчезать тысячи людей.

Поначалу здесь терпимо относились к исламу. Невзирая на бронемашины, по пятницам многочисленные верующие приходили и смело занимали места в мечети, когда призыв к молитве раздавался по всему огромному региону, в три раза превосходящему по территории Францию.

Богослужение всегда было сугубо мужской прерогативой. Однако несовершеннолетним школьникам удавалось в то время проскользнуть за сетчатое ограждение и присоединиться к толпе, запихивая свою форму в школьные сумки в страхе быть обнаруженными. После окончания пятничной молитвы толпы уйгуров высыпали на улицы, чтобы посплетничать в чайханах, кафе-мороженых и закусочных. В пятницу после обеда мало кто возвращался на работу.

До прихода к власти Чэня разрешалось вести беседы на религиозные темы, как и молиться после еды и приветствовать друг друга фразой «Ас-саламу-алейкум», что значит «мир вам». Всего четыре года назад казалось, что ислам в регионе усиливается под влиянием Ближнего Востока. Люди стали чаще говорить «Аллах», а не «Худа» – имя бога, чаще используемое уйгурами. На смену по большей части номинальной религиозности пришла более фундаменталистская и ревностная. Повсюду можно было увидеть женщин, облаченных в черный никаб, а девочки-подростки начали экспериментировать с ношением хиджаба; иногда они носили его наподобие пучка, обернув платок вокруг лица и оставив свободным нижний край. Одновременно с этим они могли надеть мини-юбку.

Но эти времена ушли в небытие.

Все началось с того, что начали исчезать люди. Правительство, обеспокоенное сообщениями о том, что тысячи уйгуров перебрались в Сирию, и ростом роли догматичного ислама, приняло жесткие меры. Чэнь представил целый ряд новых законов, направленных на погашение очагов «терроризма, сепаратизма и религиозного экстремизма» – «трех зол», как их называют в партийных кругах.

В течение первых трех месяцев пребывания Чэня на посту губернатора были разрушены мечети – порядка 5 000, согласно исследованию Радио «Свободная Азия». Лю Сяомин, посол Китая в Великобритании, опроверг подобные сообщения в письме, направленном в Financial Times в августе, заявив, что в Синьцзяне более 24 000 мечетей и защищая послужной список своего правительства в сфере свободы вероисповедания.

Он неправ. Мечети по всей провинции разрушаются. На месте богослужебных сооружений разбиты парки и построены фабрики, многоквартирные дома и развлекательные центры. В Хотане, городе на юго-западе Синьцзяна, я увидела цемент и парковые скамьи там, где еще год назад возвышалась одна из главных мечетей города. Во время прогулок по переулкам крупных городов Синьцзяна, я видела запертые на замок двери и груды камней там, где местные жители встречались на протяжении долгого времени для отправления обрядов. Даже двери знаменитой мечети Ид-Ках в Кашгаре, которая уцелела, закрыты для верующих.

Растущее число показаний свидетелей и правозащитных групп дает основание полагать, что тысячи исчезнувших уйгуров и представителей других национальных меньшинств силой удерживаются в секретных лагерях перевоспитания. В августе Организация объединенных наций выразила тревогу по поводу сообщений о «свыше миллиона» этнических уйгуров и представителей других мусульманских меньшинств, «удерживаемых под стражей без связи с внешним миром и зачастую в течение длительного времени, без предъявления обвинений или привлечения к судебной ответственности, под предлогом борьбы с терроризмом и религиозным экстремизмом».

На китайском «новоязе» религиозные убеждения – это болезнь. Чтобы убедить молодежь Синьцзяна в том, что не было ничего ужасного в растущем числе таинственных исчезновений с момента прихода к власти Чэня, союз молодежи при региональном правительстве в октябре 2017 года распространил запись под названием «Что это за место – Центр образовательной трансформации». Они описывают лагеря как места, где люди с сильными религиозными убеждениями или политически некорректными мыслями могут быть «излечены» от своих «болезней». В сообщении говорится, что лагеря необходимы, чтобы остановить «жестокие теракты, число которых растет и которые распространяются подобно неизлечимой злокачественной опухоли». Запись распространили посредством WeChat, единственного разрешенной в Китае приложения для обмена сообщениями и обсуждения.

Каждый гражданин – солдат  

В рамках развернутой им кампании Чэнь изначально особо себя не ограничивал. Его приспешники запретили религиозные имена, ношение длинных бород и чадры, и преследовали людей, которые отказывались смотреть государственное телевидение.

Поначалу власти применяли наказание в виде недельного или двухнедельного тюремного заключения за мелкие преступления, такие, как опоздание на обязательную церемонию поднятия флага в понедельник на площадях, в школах и на рабочих местах. Впоследствии правонарушители возвращались, демонстрируя раскаяние и благодарность властям за то, что им указали на их ошибки. Но постепенно возвращавшихся становилось все меньше. Семьи, которые слишком напуганы, чтобы рассказывать о своих исчезнувших близких, и ужасающее осознание того, что огромное количество уйгуров действительно исчезло, – сегодня обычное дело.

Десятки тысяч пустующих домов опечатаны и оснащены сигнализацией, чтобы предотвратить проникновение в них. Представитель правительства, отправленный на юг для оказания помощи в сборе урожая, сообщил о деревнях, оставшихся без рабочих, и детских домах, предназначенных для размещения детей, чьи родители исчезли.

Чэнь считает, что все жители Синьцзяна должны принимать участие в войне с терроризмом. Школьная форма на юге теперь имеет расцветку камуфляжа. Девочкам запрещено надевать юбки, особенно длинного кроя, подразумевающие благочестие. За прилавками на рынке Хотана стоят торговцы, одетые в военную форму в касках и пуленепробиваемых жилетах. Вооружившись полицейскими щитами и деревянными дубинками, они готовы сражаться с невидимым врагом, когда он появится.

Соседи шпионят друг за другом. Власти раздают блокноты для записи времени прихода и ухода гостей, а также содержания праздной болтовни. Жителей вынудили установить на телефонах разработанные правительством приложения для контроля за разговорами, массовыми скоплениями людей, скачанными файлами религиозного или антикитайского характера. На расположенных повсюду контрольно-пропускных пунктах бдительные полицейские проверяют телефоны на предмет любых несоответствий. Отключение телефона вызывает подозрения. Также подозрительным считается восстановление заводских настроек на телефоне, наличие аналогового телефона или отсутствие устройства вообще.

А значит, кошмар продолжается. Каждый день приносит новые ограничения, очередную катушку колючей проволоки и исчезновение очередного друга.

А что касается пятничной молитвы: сегодня она фактически не совершается. Мало кто осмеливается ходить в мечеть или даже говорить об этом. Никто открыто не молится и не упоминает имя бога. Между тем теперь на улице в качестве приветствия вы все чаще можете услышать восклицание «Хвала партии!».