По воспоминаниям правозащитника Агзама Тургунова, день, когда в стране в последний раз проводился референдум по Конституции – 27 января 2002 года – ничем не отличался от других.

Явка была низкой из-за холодной погоды и широко распространенного мнения, что результаты голосования предопределены заранее.

«Было очевидно, что на выборы никто не пойдет. Милиционеры и председатели махаллинских комитетов ходили по домам с урнами для голосования и просили людей проголосовать», — сказал Тургунов.

В политическом плане было ощущение, что авторитарный режим Ислама Каримова, правившего с момента обретения независимости в 1991 году и до своей смерти в 2016-м, дрейфует без определенного направления и цели.

«У Каримова не было конкретной программы. Страна терпела неудачи по всем реальным экономическим и политическим показателям. Каримов всеми правдами и неправдами использовал любую возможность, чтобы остаться у власти», — сказал Тургунов.

Всем очевидны по крайней мере две параллели между референдумом по Конституции, назначенным на 30 апреля этого года при президенте Шавкате Мирзиёеве, и референдумом, проведенным при Каримове более двух десятилетий назад.

Тогда, как и сейчас, избирателей просили одобрить увеличение срока полномочий президента с пяти до семи лет.

И в обоих случаях официальные лица утверждали, что внесение поправок в Конституцию дает действующему президенту право баллотироваться больше чем на два срока, предусмотренных основным законом.

Гамбит Каримова

После терактов 11 сентября и вторжения США в Афганистан в конце 2001 года Центральная Азия оказалась в центре международного внимания.

Но среди правозащитных групп сложилось мнение, что обретенная Центральной Азии стратегическая ценность в глазах Запада дает авторитарным правительствам слишком большую свободу действий.

Международная правозащитная организация «Хьюман райтс вотч» сетовала на то, что хотя Вашингтон подверг критике план по продлению срока полномочий Каримова, «в день референдума в Узбекистан должны прибыть высокопоставленные чиновники Пентагона, Госдепартамента и Министерства финансов, чтобы встретиться с президентом Каримовым и выработать ряд договоренностей о военной и экономической помощи».

Бывший соперник Каримова, находящийся в изгнании поэт Мухаммад Солих, в своей статье в «Нью-Йорк таймс» в марте 2002 года тоже выразил возмущение по поводу того, что Каримов готовился посетить Вашингтон и Белый дом всего через несколько недель после проведения референдума.

«Прошло двенадцать лет, но недемократические, нарушающие права человека, однопартийные государства [Центральной Азии] совсем не изменились, равно как и поддержка их со стороны Запада, — написал он. — Всегда происходило что-то — беспокойство по поводу безопасности оставшихся с советских времен ядерных материалов, нежелание злить Россию, Китай или другую державу — что как-то оправдывало эту ситуацию. У западных политиков всегда были удобные предлоги для поддержки этих правительств. Теперь диктаторам независимых государств опять повезло. Очередной золотой шанс им предоставили события 11 сентября».

Солих был кандидатом от оппозиции на выборах 1991 года, когда Каримов баллотировался в первый раз. Салих тогда заявил, что официальные результаты выборов, согласно которым Каримов победил с более 86 процентами голосов, были подтасованы. Это были последние хотя бы отдаленно конкурентные выборы в Узбекистане.

В 1995 году Каримов провел референдум, чтобы продлить свой срок еще на пять лет, а в 2000-м с триумфом победил на выборах, на которых у него не было реальных соперников.

Солих бежал из страны в 1993 году. Позже он был заочно приговорен к 15 с лишним годам лишения свободы за причастность, по утверждению узбекской прокуратуры, к серии взрывов в Ташкенте в 1999 году, совершенных исламскими экстремистами.

Узбекским властям так и не удалось добиться его экстрадиции: в 2001 году чешские власти было арестовали его во время визита в Прагу, но затем отпустили. 

Тем временем оппонентам правительства и другим нежелательным лицам внутри Узбекистана повезло меньше.

«Власти Узбекистана по сути развязали руки [силовикам]. Если милиционеры убивают граждан, они могут просто заполнить документы о том, что жертва была террористом или даже сторонником Усамы бен Ладена. У гражданских нет возможности поставить под сомнение это утверждение», — написал Солих в «Таймс».

За взрывами 1999 года последовали массовые аресты.

Тем не менее в некоторых отношениях Узбекистан был свободнее, чем сегодня.

«Была некоторая свобода слова. Люди верили, что сотрудничество со странами Запада приведет к реформам. Тогда гражданское общество было сильнее и прогрессивнее, чем сейчас», — сказал в недавнем интервью Eurasianet.org ташкентский политолог Анвар Нозиров.

Каримов назвал референдум 2002 года «важным шагом на пути к демократизации государства и общества» и призвал не торопить процесс изменений в стране.

В дополнение к удлинению срока президентских полномочий с пяти до семи лет (кстати, это положение было отменено узбекскими властями в 2011 году), согласно новой конституции парламент страны стал двухпалатным (но от этого не менее послушным).

Изменения были одобрены почти 94 процентами голосов избирателей, что было более скромным показателем, чем 99,6 процента, заявленные на референдуме 1995 года. Таким образом срок Каримова был продлен до 2007 года.

Но затем произошли переломные события.

В мае 2005 года силовики применили оружие для подавления протестов в городе Андижан в Ферганской долине. Согласно официальным заявлениям, количество погибших составило 187 человек, но, по подсчетам правозащитных групп, реальная цифра была намного выше.

Между Минобороны и Госдепартаментом США возникли разногласия по этому поводу, но в конечном итоге Вашингтон подверг своего партнера резкой критике. В ответ Ташкент потребовал вывода американских войск с военной базы «Карши-Ханабад», использовавшейся для поддержки военных операций в Афганистане.

В Узбекистане усилились репрессии, и организации гражданского общества были вынуждены закрыться или даже бежать из страны.

В 2008 году правозащитник Тургунов во второй раз оказался за решеткой, но на этот раз на более длительный срок и без возможности попасть под амнистию. Он подвергся пыткам и был освобожден только в 2017 году, вскоре после прихода к власти Мирзиёева.

Фотограф Умида Ахмедова тоже попала в опалу. В 2010 году ее осудили за оскорбление узбекского народа своими фотографиями, отражавшими царившую в стране бедность. Однако ей удалось избежать тюрьмы.

Она вспоминает референдум 2002 года как «игрушку в руках властей».

«Боюсь, что большинство узбеков просто его не заметили, а если и заметили, то не восприняли всерьез. Значение основного закона в Узбекистане ограничивается тем, что раз в год в День Конституции народ может получить выходной, не более того», — сказала Ахмедова.

Повезет с третьего раза?

Узбекистан попытался показать, что референдум 2023 года, к которому он начал готовиться почти год назад, в большей степени ориентирован на людей, тем, что для информирования общественности о предлагаемых изменениях была развернута общенациональная кампания, в рамках которой, в частности, звезды эстрады выступали перед переполненными залами, увешанными плакатами, посвященными проекту новой Конституции.

После того, как 14 марта парламент Узбекистана проголосовал за принятие поправок к основному закону, Комиссия по конституционной реформе и Олий Мажлис опубликовали совместное заявление, в котором утверждалось, что в процессе разработки было подано и рассмотрено более 220 000 предложений от общественности.

В заявлении цитируется Джахонгир Ширинов, председатель комитета Законодательной палаты, ответственный за конституционные реформы, по словам которого поправки являют собой «преобразование нового Узбекистана».

«Там, где раньше на первом месте стояло государство, теперь на первом месте гражданин — и это глубокий сдвиг в нашей современной истории. Мы верим, что каждый гражданин Узбекистана сможет с гордостью и уверенностью сказать: “Это моя Конституция”», — сказал Ширинов.

Но факт остается фактом: нынешний проект является второй попыткой, т.к. более ранний проект, предусматривавший ограничение правового статуса Республики Каракалпакстан, спровоцировал там восстание в июле прошлого года, в ответ на которое последовала жесткая реакция властей.

В результате кровопролития погиб 21 человек (по официальным данным), а правительство начало репрессии в отношении каракалпакского гражданского общества: более 40 человек были приговорены к тюремному заключению по результатам двух судебных процессов.

Беспорядки также опровергли заявление правительства о проведении тщательных консультаций с народом по всей стране. Кроме того, пришлось отложить всенародное голосование, которое планировали провести до наступление зимних холодов, выявивших огромные недостатки системы энергоснабжения страны.

Но в проекте новой Конституции, который будет вынесен на голосование в конце текущего месяца, статус Каракалпакстана останется неизменным.

Как минимум один депутат заявил, что отказ Мирзиёева от пересмотра статуса Каракалпакстана является доказательством отхода Узбекистан от времен Каримова, который ни за что бы не сменил курс.

Тем не менее в Узбекистане по-прежнему нет возможности развернуть кампанию против поправок к Конституции, а некоторые блогеры, поднимавшие на своих аккаунтах в социальных сетях и Telegram вопросы по поводу нового проекта, утверждают, что власти вынудили их удалить эти посты. Однако, по словам критиков, включая Нозирова, главная проблема Конституции Узбекистана заключается в том, что власть имущие по-прежнему могут прогибать закон так, как им заблагорассудится, что делает документ изначально слабым.

«Референдум [2002 года] и предстоящий референдум объединяет то, что, к сожалению, Конституция вообще не имеет реальной силы», — сказал Нозиров Eurasianet.org.