Как вспоминает Александр Кананян, в 2000 году, когда он переехал в Кельбаджар, город был «в полных руинах». Не было ни электричества, ни телефонной связи, а до ближайшего транспорта ему приходилось ходить пешком до 40 километров. 

Но все эти трудности искупало то чувство осмысленности, которое у него появилось. В начале 1990-х вооруженные силы Армении отвоевали эту территорию у Азербайджана. В это время Кананян — этнический армянин, выросший в Грузии и не говоривший по-армянски, — учился богословию в Риме.

«У меня было чувство определенной вины за то, что когда другие воевали и погибали, я учился, — говорит он. — И поэтому я считал, что поселенцы, которые возвращают армянское присутствие на освобожденные территории, они в определенной степени являются продолжателями дел тех людей, которые эти территории освобождали и возвращали в лоно армянской нации и государства».

Переселение в Кельбаджар «создавало невероятные сложности в бытовом плане, — отмечает он. — Но зато ты чувствовал себя исполняющим некую миссию».

Война с Азербайджаном закончилась в 1994 году соглашением о бессрочном прекращении огня, в результате которого под контролем армянских сил осталось около 14% бывшей территории Азербайджана. Часть этих земель относилась к бывшей Нагорно-Карабахской автономной области, но кроме того в их состав входили и семь районов, окружающих Нагорный Карабах, в том числе и Кельбаджарский.

В отличие от Нагорного Карабаха, население которого на момент начала войны приблизительно на три четверти состояло из этнических армян, семь окружающих его территорий были населены в основном азербайджанцами и курдами, а армян там почти не было. В результате войны эти люди покинули данные территории: по данным ООН, около 618 000 азербайджанцев, покинувших места своего проживания в связи с конфликтом, не вернулись в них до сих пор. Значительное большинство их проживало в этих семи районах.

Армяне изначально считали установление контроля над этими семью территориями временной мерой, направленной на создание буферной зоны, которая не позволила бы Азербайджану нападать на Нагорный Карабах. Впоследствии они должны были быть возвращены Азербайджану в рамках всеобъемлющего мирного договора, который обеспечил бы разрешение конфликта.

Однако с течением времени эта идея забылась и уступила место убежденности в том, что данные районы являются неотъемлемой частью исконно армянских земель и не подлежат никакой передаче.

По оценке Кананяна, 10 лет назад лишь около 30% жителей Карабаха отказались бы рассматривать территориальные уступки Азербайджану во имя мира. Теперь, говорит он, эта цифра достигла 100%. «Если здесь сейчас кто-то выйдет на улицу и скажет, что надо что-то сдать, на него или посмотрят «Ты что, с ума сошел?», или могут даже стукнуть», — говорит он.

«В середине 2000-х годов противники любых территориальных уступок были маргиналами, — говорит Тигран Григорян, аналитик из Нагорного Карабаха. — Сейчас дело обстоит прямо противоположным образом».

Ставки высоки: если Армения не уступит какие-либо из этих территорий, никакого мирного договора с Азербайджаном быть не может. А если мирный договор будет невозможен, Азербайджан, по-видимому, будет считать, что единственный выход из положения — полномасштабная война за возвращение территорий. Но большинству живущих в Нагорном Карабахе такой риск кажется оправданным.

«Освобожденные» или «оккупированные»

Терминология, которую используют по отношению к этим семи районам, отражает их спорный статус. В Азербайджане территории называют «оккупированными», а в Армении предпочитают слово «освобожденные». Дипломаты, работающие над этой проблемой, используют слово «оккупированные» или, когда они стараются не задевать чувства армянской стороны, «прилегающие». Кроме того, вместо азербайджанского названия Кельбаджарского района армяне используют свое название: Карваджар или Карвачар.

По мере того, как нежелание армян отдавать оккупированные территории становится все сильнее, их освоение набирает обороты. Тбилисский аналитик Международной кризисной группы Олеся Вартанян, активно изучающая заселение этих территорий, сказала Eurasianet.org, что с годами этот процесс становится все более и более официальным.

«В течение приблизительно десятилетия [после заключения перемирия] люди приезжали в эти деревни без организованной государственной поддержки, в основном по призыву армянских патриотических организаций, — говорит Вартанян. — Они были бедны, но, тем не менее, смогли начать на свои собственные средства восстановление домов, дорог, линий электропередач, школ». Поселенцы по большей части происходили из частей Азербайджана, оставшихся после войны под азербайджанским контролем, но многие приезжали и из самой Армении, т.к. их «также интересовали плодородные земли, которые мало у кого имеются в соседних гористых районах Армении».

Сначала эти действия носили по большей части импровизированный характер, но с начала 2000-х годов власти Нагорного Карабаха стали создавать на территориях — в том числе и в Кельбаджаре — отделы полиции и других государственных органов. Организации армянской диаспоры тоже активизировали свою деятельность и, в частности, принялись основывать новые поселения.

В 2006 году Нагорный Карабах принял новую конституцию, согласно которой все семь территорий оказались официально включены в состав непризнанной республики. Начиная с 2007 года, когда президентом непризнанной республики стал Бако Саакян, заселение территорий «стало явной политикой местного руководства, — говорит Вартанян. — Были построены дороги, решены многие проблемы с электричеством, построены новые школы, восстановлены дома и так далее. Делалось все для поддержки существующего населения территорий».

Власти Азербайджана регулярно выступают с протестами против постепенного заселения территорий.

В 2016 году Министерство иностранных дел Азербайджана выпустило доклад, который описывает так называемые «последовательные мероприятия, проводимые Арменией на оккупированных территориях Азербайджана с целью дальнейшей консолидации существующего состояния оккупации. В число таких мероприятий входит насаждение поселенцев, как из Армении, так и из-за границы».

Проекты развития инфраструктуры на оккупированных территориях, согласно докладу, «способствуют их дальнейшему заселению, конечной целью которого являются предотвращение возвращения азербайджанского населения в свои жилища, создание в регионе новой демографической ситуации и навязывание положения свершившегося факта».

Некоторые из сторонников заселения признают, что руководствуются политическими мотивами. «Борьба за Арцах была поворотным моментом в современной истории Армении, она позволила нам обратиться от темы поражения к теме победы, от потерь — к возвращению того, что принадлежит нам по праву, — сказал Андраник Каспарян, представитель фонда «Туфенкян», одной из групп армянской диаспоры, возглавивших освоение территорий, на проходившем в 2015 году благотворительном мероприятии по сбору средств для очередного поселения на оккупированных территориях («Арцах» — армянское название Нагорного Карабаха). — Сейчас наша задача заключается в создании на месте реальности — заселения, экономического развития, — которая закрепит плоды военных побед, доставшихся нам дорогой ценой».

«Возможности безграничны»

Масштабы заселения и освоения семи территорий все еще остаются скромными. В городе Кельбаджар (столице одноименного района) сейчас живут около 600 человек, а до войны жили 23 000. Но с момента приезда сюда Кананяна было сделано многое. Теперь в городе есть электричество и интернет, а на его главной улице — новая школа, несколько магазинов и даже банк с банкоматом. Что важнее всего, Армению с Нагорным Карабахом теперь связывает новое шоссе, проходящее через живописные ущелья километрах в 18 от города: строительство этой дороги было совместным проектом государства и организаций диаспоры.

По мере развития инфраструктуры на территориях обустраиваются семьи, и в Кельбаджаре растут дети, для которых он – родной город. Де-факто глава Кельбаджарского района Арут Мнацаканян с гордостью сказал Eurasianet.org, что в Кельбаджаре один из самых высоких на спорных территориях уровней рождаемости: в восьмой части 800 семей, живущих в районе, более пяти детей. «А во многих семьях есть по шесть, семь, восемь детей, — говорит он. — Мы сейчас начинаем программу строительства домов для крупных семей». В городской школе 135 учеников младших и средних классов, в детский сад ходят еще 42 ребенка.

У местных властей имеются грандиозные планы дальнейшего развития Кельбаджара. Сейчас непризнанное правительство предлагает инвесторам налоговые льготы, а если те затеют строительство в местах, где нет дорог или коммунальных сетей, правительство обеспечит их создание, сказал Eurasianet.org глава района. Власти также строят в районе гидроэлектростанции и, по словам Мнацаканяна, существуют планы строительства гостиниц для туристов, которых привлекают в эти места потрясающие горы и ущелья.

Хотя сейчас численность населения района составляет менее 4 000 человек, Мнацаканян утверждает, что район может принять гораздо больше жителей. До войны в районе проживали 70 000 человек, отмечает он, «и это в условиях технологий и экономики 1980-х. Экономика растет, урожайность на квадратный метр и другие параметры растут, так что мы можем осваивать эту территорию еще более интенсивно. Возможности безграничны».

Мнацаканяну всего 25 лет. Он вырос в поселке Ходжалы вблизи Степанакерта и был назначен главой района в 2017 году. До этого он делал карьеру в молодежной политике — был председателем студенческого совета Арцахского государственного университета и председателем молодежного крыла крупнейшей в Нагорном Карабахе организации ветеранов.

По его словам, люди его поколения менее склонны идти на компромиссы в отношении территории.

«Наши отцы, старшее поколение, … освободили часть Карабаха. И если для них в каком-то плане была приемлема та мысль, что можно какие-то территории отдать, потому что в их понимании эти территории до этого не были частью Нагорного Карабаха, взамен на мир, чтобы их дети не увидели войну, потому что человеческая жизнь — высшая ценность, то их поколение уже прошло, проходит, — говорит он. — Я родился и жил в Нагорном Карабахе, где Карвачар и другие части являются составной частью Нагорного Карабаха. Для моего поколения — и наше поколение уже занимает посты, ответственные — ни одна территория вообще не ставится под сомнение».

Маринэ Согомонян приехала в Кельбаджар в 2003 году из маленького поселка в Котайкской области Армении. «Экономическое положение в Армении было плохим. А здесь мне дали бесплатный дом, бесплатные коммунальные услуги», — говорит она.

Сейчас она работает директором городского молодежно-культурного центра, в котором организованы инструментальный ансамбль, три танцевальных группы и хор. Когда она приехала в город, культурный центр еще лежал в руинах после войны — от него оставались «одни стены». Но потом он был восстановлен с помощью диаспоры, и в тот день, когда там побывал корреспондент Eurasianet.org, принимал делегацию базирующегося в США благотворительного фонда «Арарат», созданного представителями армянской диаспоры и финансирующего очередной ремонт. «У нас не получится соответствовать европейским стандартам, но будет неплохо», — говорит Согомонян.

По ее словам, возврат Кельбаджара Азербайджану невозможно даже вообразить. «Наши соотечественники пролили здесь столько крови за эту территорию — кто сможет ее отдать? Зачем тогда была эта война, зачем были эти смерти?» Так же невозможно, говорит она, вернуть в эти места прежнее население. «Люди снова начали бы убивать друг друга, — говорит она. — Жертвы были и на их стороне, и на нашей — кто сможет жить рядом с врагом?»

Прямо за городом, в идиллической речной долине, группа частных инвесторов строит завод по производству минеральной воды. В советское время здесь находился курорт под названием Истису (что на азербайджанском языке означает «горячая вода») с лечебными минеральными купальнями. «Люди приезжали сюда лечиться со всего СССР», — говорит директор предприятия Карен Егишян.

Егишян приехал в Кельбаджар в 2004 году для прохождения военной службы, а потом остался. «Конечно, основная причина была финансовой — мне нужна была работа, а здесь работа была», — говорит он. Однако он добавляет, что население выросло, и молодежи теперь сложно трудоустроиться. По его словам, завод создаст около 60 новых рабочих мест.

Хотя планы работ на месте курорта Истису обсуждались в течение многих лет, всегда возникали политические препятствия, связанные с продолжавшимися мирными переговорами, говорит он. Теперь этого препятствия больше нет. «25 лет спустя всё стало ясно, все понимают, что этот вопрос больше не стоит, что земля принадлежит истинным владельцам», — говорит Егишян.

Исторические притязания

Вопрос об «истинных владельцах» Кельбаджара, разумеется, является спорным. Армяне утверждают, что эта территория издревле принадлежала Армении, и указывают в подкрепление своих притязаний на существование средневекового монастыря Дадиванк — расположенного совсем рядом с новой дорогой — и многочисленных хачкаров, резных каменных стел с изображением креста.

Однако состав населения этого региона значительно колебался на протяжении веков. Кананян, ставший неофициальным историком Кельбаджара, говорит, что в XVIII веке регион пережил процесс «деармянизации», и последнее значительное армянское население Кельбаджара исчезло около 1780 года.

При Российской империи и СССР регион был в основном населен азербайджанцами и курдами. Сейчас некоторые армяне видят в мусульманском присутствии целенаправленную политику советской власти по уничтожению армянского наследия региона.

«Они [жившие в регионе мусульмане] ничего там не делали, они были просто пастухами или даже вообще ничего не делали, — говорит Элина Мхитарян, глава Департамента переселения и миграции де-факто правительства Карабаха. «Им платили чистые деньги, которые в нынешней валюте равны 160 тысячам долларов в год. Одной семье, — продолжает она. — Ну, они жили, вы знаете, как мусульмане очень быстро… грубое слово «размножаются», и в конце концов мы получили то, что получили». Большинство историков, изучающих советский период, не согласны с этими утверждениями.

Нынешняя фаза заселения Кельбаджара армянами началась во время войны с Азербайджаном. Взятие Кельбаджара армянскими силами в 1993 году было одним из самых неоднозначных эпизодов этой войны: 50 000 мирных жителей были вынуждены бежать через горы посреди зимы, несколько сот человек погибли. Это наступление стало поводом для принятия Советом безопасности ООН первой резолюции по конфликту в Нагорном Карабахе. Резолюция требовала «немедленного вывода всех оккупационных сил» из Кельбаджара. Этот же эпизод привел к разрыву установленных незадолго до этого дипломатических отношений между Турцией и Арменией. Сейчас, четверть века спустя, эти отношения так и не восстановлены.

«Честно говоря, нам это не помогает … это мешает переговорам»

Сейчас вопрос об оккупированных территориях по-прежнему является — по меньшей мере, теоретически — частью переговорного процесса между Арменией и Азербайджаном. В соответствии с существующим рабочим проектом соглашения Армения должна будет вернуть Азербайджану по меньшей мере часть оккупированных территорий в обмен на предоставление Нагорному Карабаху некого особого статуса. И вовлеченные в переговоры дипломаты считают продолжающееся освоение территорий препятствием для достижения соглашения.

Женевские конвенции признают переселение гражданских лиц на оккупированные территории военным преступлением. Особенную озабоченность вызывает размещение в семи районах армянских беженцев из Сирии, хотя численность этих поселенцев остается скромной.

Хотя дипломаты публично не говорят о вопросах заселения территорий, эти вопросы обычно поднимаются на заседаниях Минской группы ОБСЕ — организации, которой поручено посредничество в поиске путей разрешения конфликта, сказал Eurasianet.org находящийся в Ереване западный дипломат, пожелавший остаться неназванным.

«Очевидно, как только начинается расселение армян на окружающих территориях, это затрудняет возможность возвращения некоторых частей окружающих территорий Азербайджану, — говорит другой западный дипломат в Ереване. — Поэтому, честно говоря, нам это не помогает. Привлечение туда инвесторов и другой экономической деятельности — тоже дело щекотливое, и мешает переговорам, попыткам разрешить конфликт посредством мирного процесса».

Но мирный процесс пребывает в лучшем случае в состоянии клинической смерти, и это не в последнюю очередь вызвано тем, что в армянском обществе безраздельно господствует неприятие тех территориальных уступок, которых он потребует. Это делает согласие на такую договоренность равносильным политическому самоубийству.

Фактор Пашиняна

Тем не менее, среди тех, кто стремится к дипломатическому решению, существует некоторая надежда, что вновь избранный премьер-министр Никол Пашинян — который пользуется сильной народной поддержкой — может обладать политическим капиталом, который, захоти он этого, позволил бы ему сделать такое соглашение приемлемым в глазах народа.

«Потенциально у него есть необходимое доверие и поддержка населения. Если он сможет разобраться с внутренними проблемами, он будет тем человеком, который мог бы уговорить народ принять соглашение», — говорит второй дипломат.

К тому же, Пашинян может оказаться более склонным к заключению соглашения, учитывая, что экономические последствия отсутствия мирного соглашения — в частности, закрытие границы с Турцией, — были выгодны прежней администрации с точки зрения коммерческих интересов. «Возможно, возникнет бо́льшая гибкость, потому что искреннее стремление к достижению мира для страны стало более сильным, потому что больше нет экономических интересов прежнего руководства, которое получало выгоду от закрытых границ, от существующего положения», — добавляет дипломат.

Тем не менее, идея о том, что Пашинян может стать миротворцем, пока находится по большей части в области благих пожеланий. В начальный период работы своего правительства Пашинян выступал со сравнительно жестких позиций в отношении переговоров с Азербайджаном. Он потребовал, чтобы к участию в дипломатических переговорах было привлечено непризнанное правительство Нагорного Карабаха. Азербайджан отвергает это предложение.

Кроме того, если Саргсян еще пользовался некоторым уважением благодаря тому, что во время войны командовал войсками, то Пашинян в войне не участвовал, и поэтому его легче обвинить в проявление мягкости в карабахском вопросе. Когда Пашинян добивался избрания на пост премьера, члены Республиканской партии Саргсяна пытались дискредитировать его, цитируя старые заявления, в которых он выражал готовность уступить Азербайджану некоторые территории, хотя в этом его позиция ничем не отличалась от позиции Саргсяна.

Поэтому пока неясно, будет ли отношение новой администрации к вопросу Нагорного Карабаха и территорий отличаться от позиции ее предшественников.

Команде Пашиняна — в том числе и новому министру иностранных дел Зограбу Мнацаканяну — нужно будет ознакомиться с состоянием переговоров с Азербайджаном, потому что при Саргсяне этот процесс был настолько секретным, что даже Мнацаканян, бывший ранее постоянным представителем Армении в ООН, не был знаком с его подробностями.

«Ему [Пашиняну] неизвестны многие подробности переговоров и многое предстоит узнать. При Саргсяне этот процесс держался в большом секрете», — говорит дипломат.

«Пашинян говорит: «Дайте мне время до конца года на внутренние дела. А потом, когда мы окажемся в более сильном положении, тогда мы на самом деле сможем более плотно заняться внешней политикой»», — говорит ереванский аналитик Ричард Киракосян.

Однако большинство армян по-прежнему считают разговоры об уступке семи территорий в лучшем случае наивными, а в худшем — опасными и изменническими.

«Как бы это ни называли азербайджанцы, как бы это ни называла Минская группа ОБСЕ, мы говорим, что это наша родина», — говорит Элина Мхитарян из Департамента переселения и миграции. Она говорит, что армянам не нравится, когда иностранцы читают им морали о территориях, и сравнивает Армению с Израилем — бастионом западных ценностей на границе с исламским миром.

«По моему мнению, он [солдат, охраняющий непризнанную границу Нагорного Карабаха] защищает не только Армению, не только Арцах, — говорит она. — Он также защищает Великобританию, Америку, Европу, Грецию. Всех тех, кто понимает, что под паранджой может быть и взрыв».

«В мире есть множество мест, в которых продолжаются переговоры по неразрешенным территориальным конфликтам, но этим людям нужно жить своей жизнью, они заслуживают хорошей жизни, — говорит Вардан Партамян, руководитель отела проектов и внешних связей Всеармянского фонда «Айастан», организации, которая распоряжается пожертвованиями диаспоры, в том числе и в Кельбаджаре. — Вот, например, острова, которые Аргентина называет Мальвинскими [а Великобритания – Фолклендскими] — разве Британия прекращает финансирование из-за того, что Аргентина хочет вернуть их себе?»

«Есть не просто разница, есть пропасть между тем, что утверждается и говорится на дипломатическом или государственном уровне, и реалиями, — говорит местный историк Кананян. — А реалии — это то, что ты здесь видишь. И у властей, какими бы сильными они ни были, возможно, не будет рычагов заставить этих людей уйти. И если какой-то генерал в Ереване может что-то сдать, то в Арцахе все нижнее и среднее офицерское звено не будет выполнять никакой приказ о сдаче территорий. Это исключено. Ведь они там живут».