Против России ведётся война нового типа – ментальная, заявляют высокопоставленные силовики. Звучат мнения, что враг в виде «коллективного Запада» целенаправленно наполняет российское инфополе «чуждым нашей культуре и традициям контентом», порабощая не только разум, но и эмоции и подсознание россиян, утративших (не потому ли?) доверие к правящей элите.

Подобные воззрения, ставшие чуть ли не общим местом, разделяют многие в российской элите. Взаимоотношения РФ с США, Великобританией или ЕС часто описывают в терминах «ментальной», «информационной» или «гибридной» войны – невидимой, необъявленной, но, тем не менее, вполне реальной, всепроникающей и жестокой. Насколько распространены, обоснованны и опасны подобные взгляды?  

Элита ментально уже на войне

В том, что война с Западом уже идёт (просто пока не переросла в вооруженное столкновение), уверено большинство руководителей силового блока.

Например, министр обороны Сергей Шойгу считает, что Запад в своем стремлении «управлять Россией и, в конечном итоге, миром» ведёт против РФ информационную войну.  

Секретарь Совбеза Николай Патрушев буквально через запятую перечислял военные угрозы безопасности страны, дипломатическое давление, экономические санкции и «инспирирование» протестного движения, «целенаправленное формирование» русофобских настроений, размывание (тоже извне) традиционных духовно-нравственных ценностей, фальсификацию истории и тому подобное.

Глава службы внешней разведки РФ Сергей Нарышкин назвал политику Запада в отношении Беларуси и России гибридной войной.

Другой видный силовик, председатель Следственного комитета Александр Бастрыкин, еще в 2016-м опубликовал статью, в которой обвинил США в развязывании гибридной войны против РФ. Её самым разрушительным оружием, по мнению генерала, является поддержка прозападных НКО и СМИ, внесистемной оппозиции и молодежного экстремизма.

Альтернативные мнения звучат крайне редко. В частности, скепсис в отношении «модного поветрия»: представлять любую общественную дискуссию проявлением гибридной войны, высказал в 2017-м экс-глава Генштаба Юрий Балуевский, бывший тогда советником директора Росгвардии. 

Патрушев и Шойгу считаются ближайшими друзьями и единомышленниками Владимира Путина. Однако публичные высказывания президента более осторожны. Например, в 2015-м, на пике противостояния с Западом из-за Украины, президент говорил, что никакой войны против России нет, а есть лишь попытки её сдержать.

Тем не менее, некоторые эксперты считают, что российская элита во главе с Путиным склонна воспринимать любые внутри- или внешнеполитические вызовы как военные. 

К примеру, Бастрыкин объяснял гибридной войной девальвацию рубля, падение реальных доходов населения, спад промпроизводства, рецессию в экономике.

Глава думской комиссии по расследованию фактов иностранного вмешательства Василий Пискарев назвал санкции против российских олимпийцев из-за допингового скандала «гибридной войной в спорте». 

Военная риторика часто направлена против инакомыслящих. Прокремлевские эксперты неоднократно описывали деятельность Алексея Навального, митинги в его защиту и другие протесты как эпизоды гибридной войны.

Авторы вышедшей в прошлом году книги «Боевая экология» обвиняют в том же экоактивистов.

К диверсиям приравнивают и непатриотичные по мнению властей интерпретации истории.

Даже студенты, требовавшие отставки председателя думского комитета по международным делам Леонида Слуцкого с поста завкафедрой на факультете политологии МГУ (после скандала, связанного с харрасментом), столкнулись с подобными обвинениями.

Пандемия COVID-19, породившая массу теорий заговора, не могла не дать новую пищу рассуждениям о гибридной войне. В начале 2020 года еженедельник «Звезда», учредителем которого является одноименный телеканал Вооруженных сил, выпустил статью, объявлявшую пандемию COVID-19 «биологической войной США против России и Китая». Позднее версию (в которую, по данным «Левада-центра», верит 64% граждан) призывали расследовать в Думе.

От Даллеса к Герасимову и обратно

Мысль о том, что «непатриотичные» идеи и ценности являются психическим оружием, созданным в недрах секретных служб других государств, не нова.

Высказывания российских силовиков и пропагандистов имеют много общего с «планом Даллеса» – известной фальшивкой, популярной в консервативных кругах на заре 1990-х.

Главе разведслужбы США в 1950-х приписывали авторство зловещего документа, раскрывающего способы уничтожения СССР посредством пропаганды секса, безнравственности, насилия, стяжательства и тому подобного.

Подделка (в реальности представляющая собой цитату из романа советского писателя Анатолия Иванова) внесена Роскомнадзором в федеральный список экстремистских материалов. Тем не менее, идентичные по смыслу рассуждения о «ментальной войне» стали если не официальными, то привычными в обиходе силовиков и госпропаганды.

В отличие от адептов «плана Даллеса», современные пропагандисты опираются на солидную концепцию гибридной войны, разработанную начальником российского Генштаба Валерием Герасимовым в докладе 2013 года «Ценность науки в предвидении», объясняет историк и политолог Илья Будрайтскис.

Анализируя опыт Арабской весны и гуманитарных интервенций в Ираке, Ливии и Сирии, военачальник сделал вывод о том, что в современном мире «стираются различия между состоянием войны и мира», а правила войны существенно изменились. 

«Возросла роль невоенных способов в достижении политических и стратегических целей, которые в ряде случаев по своей эффективности значительно превзошли силу оружия […] Акцент используемых методов противоборства смещается в сторону широкого применения политических, экономических, информационных, гуманитарных и других невоенных мер, реализуемых с задействованием протестного потенциала населения», – подчеркивал генерал.

В другой своей статье, «Мир на гранях войны» (2017), Герасимов говорит о «широких мобилизационных возможностях социальных сетей» и СМИ. Однако в обеих работах пропаганда и протесты упоминаются лишь мимоходом, как дополнение к вооруженной борьбе, остающейся основным признаком и содержанием войны.

Так называемая доктрина Герасимова делает акцент на использовании наемников, партизанских отрядов, роботов; а также сил внутренней оппозиции и пиар-технологий в военных целях. При этом внешне вооруженный конфликт может выглядеть как гражданский, что позволяет воюющей (фактически) державе убедительно отрицать свою вовлеченность.

В подобном понимании гибридной войны нет ничего фантастического. Однако популярность термина, получившего широкое хождение в контексте военных конфликтов в Украине и Сирии (в которых западные эксперты видели воплощение тезисов Герасимова), сделала его добычей конспирологов.

«Нужно различать понятие гибридной войны и пропагандистскую идею о том, что сейчас мы находимся в состоянии какой-то ментальной войны или войны ценностей. Гибридная война предполагает конкретные интересы (воюющих сторон) и, как любая война, может завершиться соглашением, договором, установлением нового баланса сил, после которого эта война закончится. Война ценностей или ментальная война в конспирологической мифологии не предполагает завершения на основе договора. Эта идея предполагает, что у западных политиков есть, помимо конкретных внешнеполитических интересов, тайная сверх-идея: уничтожить Россию. Их целью является обращение русских в рабов; обнуление их сознания, лишение истории, коллективной идентичности», – объясняет Будрайтскис.

По мнению учёного, подобные представления никак не связаны с реальностью.

Гибридная война против общества

Неопределенность понятия «гибридная война» делает его удобной рамкой для описания любых внутренних конфликтов, причем не только в России.

К примеру, в дебатах о внешнем вмешательстве в американские выборы роль России и Путина была сознательно преувеличена, исходя из задач межпартийной борьбы, считает Илья Будрайтскис.

Между тем попытки повлиять на общественное мнение за рубежом совершенно не обязательно являются элементом военной стратегии. 

«Можно рассматривать [западные] неправительственные организации или СМИ как инструмент расширения идейного влияния в мире, что совершенно не означает связи с какими-то военными планами», – полагает Будрайтскис.

Кстати, именно так Россия объясняет деятельность телеканала Russia Today, вещающего за рубежом. По официальной версии, он продвигает положительный образ России и представляет альтернативную точку зрения.

В конечном счете, жертвами концепций информационной, ментальной или гибридной войны могут стать любые критики официальной точки зрения. Если в прошлом, чтобы выявить связь большевиков с германским генштабом или врагов народа – с иностранными разведками требовались (хотя бы формально) доказательства, то сегодня «непатриотичное» поведение само по себе может рассматриваться как участие в «военных действиях» на ценностном фронте.

«[Подобные теории заговора нужны] чтобы люди в полной мере ощутили, что находятся в ситуации внешней угрозы, и от этой угрозы их может защитить только действующая власть. Меры вроде объявления оппозиционных СМИ иноагентами, снятия кандидатов с выборов и, в целом, усиление репрессивного давления на общество, оправданы лишь потому, что являются мерами чрезвычайного военного положения. Но, поскольку никакого военного положения в реальности нет, его политические издержки несут лишь представители российской оппозиции», – считает Будрайтскис.

Дело к войне?

Иного мнения придерживается социолог, философ и политический аналитик Григорий Юдин. Он полагает, что российская элита не просто оболванивает население или нейтрализует политических оппонентов, а действительно верит в то, что говорит. Как следствие, Россия дрейфует в сторону настоящей, «горячей» войны (с кем и по какому поводу, не так уж важно).

«Вся динамика ведёт к тому, чтобы превращать абсолютно любую тему в тему войны […] А раз они (элита) ментально на войне, значит, они будут порождать ситуацию войны в каждом конкретном случае», – говорил Юдин, выступая на радио «Эхо Москвы».

Нагнетанию военной истерии способствует белорусский лидер Александр Лукашенко, утративший легитимность в глазах Запада после прошлогодних выборов и жестокого подавления массовых протестов в стране.

Лукашенко обвиняет Запад в «гибридной» и «закулисной» против Беларуси, России и Китая, открыто говорит о провоцировании Западом Третьей мировой и призывает РФ ввести войска на территорию республики. 

По мнению ряда экспертов, Москва не может дистанцироваться от экстремистской риторики и авантюрных жестов непредсказуемого союзника. Она вынуждена солидаризироваться с официальным Минском, балансирующим на грани фола.

«Это может привести к войне в той мере, в которой ружье, висящее на стене, может в какой-то момент выстрелить. Если население постоянно настраивать на то, что мы находимся в состоянии войны со всем окружающим миром, то пропагандистская фигура гипотетически может стать реальностью», – предупреждает Будрайтскис.

Эксперт, однако, не верит, что РФ стоит на пороге войны, поскольку воевать с Западом в одиночку, без поддержки сильных союзников, Москва не в состоянии.

К тому же маловероятно, что милитаристская пропаганда вызовет подъем патриотических чувств, как было в 2014-м, после аннексии Крыма.

За годы противостояния с Западом россияне устали от воинственных заявлений власть имущих и предпочитают, скорее, нормализацию отношений с США, чем очередную эскалацию. Еще меньше энтузиазма вызывают репрессии против «внутренних врагов».  

Тем не менее привычка мыслить в категориях войны в сочетании с нарастанием внутренних проблем гипотетически может толкнуть российскую элиту на опрометчивый шаг.