С начала декабря прошлого года в России запрещена «пропаганда нетрадиционных сексуальных отношений и (или) предпочтений, смены пола» – теперь уже не только среди несовершеннолетних. Это значит, что за практически любое упоминание о гомосексуальности и трансгендерности в положительном или даже нейтральном ключе грозят серьезные санкции. Ситуацию усугубляет отсутствие четких определений, что такое «пропаганда» и чем отличаются «традиционные» и «нетрадиционные» отношения.

Подобные запреты сильно влияют на кинопрокат, театр, книжный бизнес и СМИ, столкнувшиеся с беспрецедентной цензурой. Но главными жертвами государственной гомо- и трансфобии, разумеется, являются ЛГБТ-люди. Транс-персонам, которые и без того были крайне уязвимой группой (иногда даже внутри самого ЛГБТ-сообщества), приходится особенно тяжело. 

В какой атмосфере живут транс-люди в РФ 

«В детстве ты не отдаешь себе отчет о том, что отличаешься от остальных. Например, у меня была аллергия на морковку, и я думала, что, когда другие едят её, у них тоже жжёт во рту… Когда мне было 6-7 лет, я общалась во дворе с ребятами вдвое старше меня. И помню, как говорила им, что когда вырасту, стану девочкой», — вспоминает Саша, 25-летняя транс-женщина. 

В школьные годы Сашу нередко оскорбляли старшеклассники. В её внешности не было ничего «вызывающего», но ненавистники всегда находили повод для обидных слов и действий. «Думаю, глядя на меня, у них просто не сходилось в голове понимание о том, как должен выглядеть и вести себя мальчик. Как-то они это считывали», — рассказывает собеседница Eurasianet.org.

Помочь пережить школу Саше помогли надежные подруги и самообразование, позволившее осознать, что в мире есть немало людей с похожим самоощущением. Однако, чтобы принять себя, потребовались годы. 

Со временем Саша окончательно поняла, что хочет социализироваться как женщина. За этим последовал непростой разговор с мамой (не обошлось без продолжительных ссор). Теперь, по словам Саши, мама переживает лишь о том, чтобы соседи не подумали чего лишнего. А вот рассказать о себе отцу Саше не довелось – он погиб на войне с Украиной.

В разговоре Саша не раз подчеркивала, что ей посчастливилось иметь от рождения андрогинную внешность, из-за чего она не сталкивается с агрессией на улице. «Обычно никто из прохожих не считывает, что я не биологическая девушка». Те, кому так не повезло, всегда рискуют подвергнуться насмешкам, побоям или даже быть убитыми по мотивам ненависти. 

Трансфобия на рынке труда становится официальной 

Одна из самых острых проблем для транс-персон – дискриминация при трудоустройстве. 

«Несмотря на то, что у меня довольно неплохое резюме и есть стаж по специальности, я не могу найти работу. Ведь официальные документы у меня с мужским именем, а выгляжу я так, как выгляжу. И даже если HR не видит в этом проблемы, он может не взять меня, подразумевая, что проблемы могут возникнуть в коллективе», – говорит Саша.

Государство поддерживает дискриминацию транс-людей на рынке труда, о чем говорят недавно принятые законы.

В декабре, помимо запрета «пропаганды», законодатели установили новый перечень психиатрических противопоказаний для отдельных видов профессиональной деятельности. Отныне, наравне с шизофренией, в этом списке значится диагноз F64, то есть «расстройство половой идентификации» или «транссексуализм» (так в официальных документах обозначается трансгендерность). 

В итоге транс-персоны лишились возможности устроиться на работу в семнадцати сферах деятельности, среди которых преподавание, работа, связанная с доступом к гостайне и управление транспортом. 

«Я филолог, сейчас учусь в магистратуре и всерьез задумываюсь об академической карьере. Но теперь, если я захочу менять документы и официально получать F64, — это точно может вызвать вопросы. Пока что, насколько я знаю, не было кейсов, когда транс-людей выгоняли из какой-то профессии. Но существование такого репрессивного инструмента, который можно в любой момент достать, меня очень напрягает», — говорит Роберт, 22-летний транс-мужчина.

Транс-персон выбрасывают из правового поля 

Одним из наиболее острых вопросов для транс-сообщества является процедура смены гендерного маркера, то есть получения документов с обновленными данными в графе «пол». 

«Вопрос смены документов для транс-людей достаточно важный, – поясняет Роберт, – Желание изменить гендерный маркер или имя в документах выражают почти все, особенно гетеросексуальные, транс-люди, потому что это дает им возможность вступить в брак».

Российское законодательство предусматривает такую возможность. Для этого требуется пройти медкомиссию, получить ряд справок, в том числе о «гендерной дисфории», и подать необходимые документы в ЗАГС. 

По данным МВД, в 2020 году в связи с «изменением пола» (как эту процедуру некорректно называют власти) выдали 428 паспортов, в 2021-м — 554, а в 2022-м – 936. Столь существенный прирост некоторые эксперты связывают с войной в Украине и страхом трансгендерных людей перед мобилизацией.

«Мне не известно ни одного примера, чтобы транс-мужчины служили в российской армии. Тем не менее недавно к нам обратился за юридической помощью транс-парень, которого на медкомиссии признали годным к прохождению военной службы, даже не сняв с него во время осмотра трусов и майки. Притом что оснований для признания транс-мужчин негодными к службе – много. Начиная с того, как транс-мужчина будет ходить в сортир, если он всего один на военную часть? И заканчивая зависимостью от эндокринных препаратов, принимать которые трансгендерным мужчинам жизненно необходимо», — говорит Владимир Комов, юрист правозащитной организации DELO LGBT+. 

По его словам, бывали случаи, когда транс-переход совершали кадровые военные, но, вопреки закону и здравому смыслу, военные власти этого перехода не признавали.

Возможность официально сменить гендерный маркер в ближайшее время может исчезнуть. Минюст уже анонсировал проект, запрещающий «смену пола» в паспорте. По мнению министра Константина Чуйченко, подобная инициатива — верный шаг поддержать семейные ценности в России.

Еще одно опасение транс-людей связано с намерением законотворцев запретить смену гендерного маркера, если транс-переход не сопровождался соответствующим хирургическим вмешательством (а ограничивался гормональной терапией). 

Менять пол в паспорте ещё официально не запретили, а право транс-людей жениться, выходить замуж и даже оставаться в браке, заключенном до перехода, всё активнее отрицается. Правозащитники из DELO LGBT+ говорят о целой серии исков против семейных пар, где один из супругов трансгендерен. 

«Недавно у нас было дело в Тюмени, где прокуратура просила признать брак недействительным на том основании, что он был заключен “без намерения создать семью”. Правда, не с момента заключения, а с момента трансгендерного перехода одного из супругов… На деле мы сталкиваемся с аргументами, которые сводятся к одной фразе: “В соответствии с правом на судейское усмотрение, суд приходит к убеждению, что подлинно семейных отношений между двумя женщинами сложиться не может”», — комментирует Комов.   

Преследования транс-людей набирают обороты

Одной из первых жертв нового закона о «пропаганде» в транс-сообществе стал активист Ян Дворкин, руководитель группы помощи трансгендерным и небинарным людям «Центр Т». Его обвиняют в публикации материалов, содержащих положительную оценку «нетрадиционных отношений». 

Это не единственный пример преследований транс-персон, спровоцированных последним ужесточением гомофобного законодательства. Например, на Кубани полиция задержала троих транс-женщин, как утверждается – секс-работниц. Судя по сообщениям местных СМИ, им вменили не только занятия проституцией, но и «пропаганду». 

В феврале уголовное дело завели на трансгендерную женщину Катерину Мейерс, до каминг-аута служившую в ФСБ. Её обвиняют в попытке покинуть страну вопреки запрету на выезд для носителей гостайны. Не исключено, что у преследования есть и трансфобный подтекст, поскольку власти воспринимают представителей сообщества ЛГБТ+ как заведомо нелояльных граждан. 

Оценить, сколько людей ещё пострадает от трансфобных законов, сложно, так как данных о том, сколько транс-людей живет в России, нет. Табуированность темы и страх говорить открыто о своей идентичности делает большинство из них невидимыми для подсчетов. Однако, если опираться лишь на (крайне неполные) данные о количестве паспортов, выданных в связи со «сменой пола», речь идет по меньшей мере о тысячах людей. 

Законодательные попытки маргинализировать сообщество, по мнению правозащитников, неминуемо приведут к росту трансфобии и сделают жизнь транс-персон в России еще более тяжелой и опасной.

Тем не менее собеседники Eurasianet.org не собираются уезжать из страны и хотят связать своё будущее с Россией, несмотря на то, что государство делает всё, чтобы погасить эту надежду.