В результате крупной утечки документов вскрылось множество новых подробностей о жестких методах, используемых китайскими властями в рамках репрессий в отношении представителей мусульманских меньшинств в Синьцзяне. Многочисленные документы и фотографии также опровергают официальную версию по поводу причин существования центров массового содержания под стражей. Власти утверждают, что это «профессионально-технические учебные заведения» для представителей мусульманских меньшинств, но вскрывшиеся факты убедительно доказывают, что в действительности эти учреждения функционируют как колонии строгого режима.

Документы были получены в результате взлома китайских официальных баз данных человеком, личность которого неизвестна. Взломанные файлы были переданы Адриану Зенцу, научному сотруднику американской организации «Мемориальный фонд жертв коммунизма». Зенц поделился документами с консорциумом медиа-организаций, куда входит и Би-би-си. Зенц также, воспользовавшись новыми данными, написал статью для журнала Европейской ассоциации китаеведения.

Зенц обозначил оказавшиеся в его распоряжении документы как «Полицейские файлы Синьцзяна». В них содержится подробная информация о 20 тысячах заключенных уйгуров, содержащихся в нескольких исправительных учреждениях, а также полицейские инструкции, около 5 тысяч фотографий и выступления официальных лиц. В своей работе Зенц пишет, что всплывшие документы «убедительно доказывают принудительный характер» пребывания в местах интернирования, которые власти официально называют Центрами обучения и профессиональной подготовки (ЦОПП). Файлы также дают возможность ознакомиться с «личным мнением китайских лидеров» относительно репрессий в Синьцзяне, что само по себе является беспрецедентным событием. В частности, из документов следует, что лидер Коммунистической партии Китая Си Цзиньпин принимал самое непосредственное участие в разработке, проведении репрессий и контроле за их осуществлением.

«Суровый подход» местных органов власти к «борьбе с теми, кого государство воспринимает как потенциальных или реальных врагов, вероятно, проистекает из слов и взглядов главы китайского государства или, по крайней мере, был выработан под их влиянием», пишет Зенц в своей статье.

Тщательно изучив документы, датированные с середины 2000-х годов по 2018 год, Зенц подсчитал, что в 2018 году более 12 процентов из 22 762 жителей уезда Шуфу провинции Синьцзян находились в «лагерях перевоспитания». Если экстраполировать эти цифры на всю провинцию, то получится, что в заключении находилось около 1,2 миллиона мусульман.

Зенц утверждает, что Пекин рассматривает непокорное мусульманское население Синьцзяна как «один из основных вызовов национальной безопасности», и далее описывает действия Китая в Синьцзяне как «яркий пример» выработки политического курса в период кризиса, основными отличительными чертами которого являются «усиление централизации», «повышение роли идеологии в процессе принятия решений» и «усиление влияния дисциплинарных органов и органов безопасности».

Китайские чиновники отрицают, что репрессии являются обыденным явлением в ЦОПП. Например, в 2019 году министр иностранных дел Ван И представил центры содержания под стражей как «школы, которые помогают людям освободиться от экстремизма». «Полицейские файлы Синьцзяна» рисуют совершенно иную картину происходящего в лагерях. В документах говорится, что планировка центров содержания под стражей и применяемые там методы очень напоминают тюремные лагеря, а не учебные заведения.

Передвижение внутри помещений ограничено, но если задержанным все же позволяют перемещаться, то их зачастую заковывают в наручники и кандалы. Хорошо вооруженным охранникам отдан приказ стрелять на поражение в любого, кто попытается сбежать. Общение заключенных с внешним миром, особенно с родственниками, строго регулируется.

«Задержанные могут общаться с членами семьи по видеосвязи в течение 10 минут каждые 10 дней. В выделяемой для общения комнате установлены металлические двери и присутствуют два охранника. Один из них записывает каждый разговор», – говорится в статье Зенца.

«За день до каждого звонка лагерь информирует комитет жителей села, в котором проживает семья задержанного, о вопросах, связанных с задержанным, которые “требуют понимания”, – пишет Зенц. – Если содержание разговора или настроение заключенного расценивается как “ненормальное”, сотрудники должны “принять соответствующие меры”».

В «Полицейских файлах Синьцзяна» говорится, что некоторые жители провинции были задержаны по подозрению в причастности к исламским боевикам только потому, что они, как известно, не курят и не пьют.

В ответ на вопрос о просочившихся документах посольство Китая в Вашингтоне выступило с письменным заявлением. «Вопросы по Синьцзяну по сути связаны с противодействием терроризму, радикализации и сепаратизму, а не с правами человека или религией», – говорится в заявлении, сообщает Би-би-си.

Одним из самых интересных документов среди взломанных файлов является стенограмма одного из выступлений министра общественной безопасности Китая Чжао Кэчжи в 2018 году. На момент выступления Чжао репрессии продолжались уже третий год, начавшись после череды жестоких нападений в Синьцзяне и других провинциях в 2013-14 годах. Нападения были совершены уйгурскими экстремистами, которые оказывают сопротивление тому, что, по их мнению, является попыткой китайцев искоренить культурную самобытность уйгуров. Официальные лица в Пекине окрестили это сопротивление терроризмом.

В своей речи Чжао отметил, что в Синьцзяне по-прежнему широко распространено враждебное отношение к властям, и что следует относиться к ситуации как к партизанской войне.

«В Синьцзяне проживают два миллиона человек, на которых оказали влияние идеи о независимости провинции и двух пан-идеологий [пантюркизма и панисламизма]. В сознании более двух миллионов человек в южном Синьцзяне прочно засели экстремистские мысли», – сказал он. Первые шаги по ужесточению мер безопасности в регионе вынудили боевиков уйти в подполье, говорит Чжао, что подтолкнуло к созданию эффективной службы безопасности.

«В Синьцзяне остается все меньше мест, где могут пребывать лица, представляющие опасность, и они в спешном порядке перебираются в другие районы [Китая] часть, чтобы залечь на дно в ожидании подходящей возможности совершить жестокие террористические атаки», – сказал он.

Чжао, процитировав лидера Китая Си Цзиньпина, охарактеризовал противостояние Синьцзяна как экзистенциальную угрозу для коммунистического государства. «Генеральный секретарь Си подчеркнул: “Разрешение ситуации в Синьцзяне имеет значение для всей страны. Определенно, речь идет не только о Синьцзяне – одной провинции – но и о всей партии, всей стране», – сказал Чжао.

Он высоко оценил значительное расширение возможностей Китая для проведения наблюдения, заявив, что это позволило властям «воспользоваться в полной мере большими данными и другими современными научными средствами», чтобы «не ограничиваться пассивным расследованием и раскрытием дел в процессе борьбы с терроризмом».

Стенограмма речи, произнесенной в 2017 году Чэнь Цюаньго, бывшим секретарем Коммунистической партии Синьцзяна, а ныне членом Политбюро, свидетельствует о том, что власти негласно считают усилия по усмирению и перевоспитанию неэффективными, а масштабное и длительное содержание мусульман под стражей – единственным способом сдержать недовольство. Упомянув о широкомасштабных беспорядках в городе Урумчи Синьцзян-Уйгурского автономного района, которые пекинские власти назвали инцидентом «5 июля», Чэнь сказал, что нельзя выпускать из-под стражи никого из участников. «Дело в том, что мы никогда не сможем их выпустить. Как только их освободят, проблемы появятся снова, такова реальность Синьцзяна», – сказал Чэнь.

По словам Чэня, потребуются десятилетия, чтобы полностью искоренить сепаратистские настроения в Синьцзяне. «Мы, коммунистическая партия, не имеем права, управляя страной, быть слишком наивными и оторванными от реальности, тем самым связывая себе руки и ноги, – сказал он. – Только нацелившись на излечение от заболевания, пусть даже при помощи сильных средств, и сосредоточившись на проблеме, мы сможем стабилизировать ситуацию в Синьцзяне».