С начала войны свыше тысячи иностранных компаний свернули бизнес в России. Целые отрасли попали под санкции. Некоторых из них, такие как автопром или гражданский авиапром, переживают сильнейший кризис. В связи с этим многие эксперты прогнозировали критическое ухудшение ситуации на рынке труда. Однако, если верить цифрам Росстата, в прошлом декабре безработица в России находилась на рекордно низком уровне – 3,7%. 

Однако, в то время как чиновники и сам президент хвастаются высокой занятостью, ряд специалистов критикуют официальную статистику. Другие сомневаются в том, что относительно низкая безработица свидетельствует о социальном благополучии и неуязвимости российской экономики.

Безработица: официальная и скрытая 

Росстат считает безработными граждан старше 15 лет, не имеющих работы, но искавших её в течение последнего месяца, и готовых приступить к ней немедленно. 

Подобные критерии оставляют за бортом многих людей, которых можно так или иначе отнести к безработным. 

«В официальной безработице, которая считается у нас по методике Международной организации труда (МОТ), не учитывается, что занятость может быть очень неполной (скорее, речь идет о частичной безработице, но такого понятия в статистике нет). Человек может иметь некоторую финансовую подушку безопасности, и поэтому не готов приступить к любой работе, а ищет более подходящих для себя вариантов. Наконец, человек может отчаяться найти работу, и просто перестаёт проявлять какую-либо активность в этом направлении. Последнее, кстати, относится к самому опасному с социальной точки зрения типу безработицы — безработице застойной», — объясняет эксперт Конфедерации труда России, в прошлом замминистра труда Павел Кудюкин.

По данным Росстата, 4,6 млн россиян в 2022 году работали неполное рабочее время, находились в простое по вине работодателя либо в отпуске без сохранения зарплаты. Таким образом, скрытая, безработица по итогам прошлого года составляла почти 13% рабочей силы, что втрое выше официальных показателей, – отмечали эксперты компании Finexpertiza. 

Но ситуация может быть еще более критичной, чем полагают в Finexpertiza. 

Дело в том, что данные Росстата отражают не общее количество частично занятых работников, а основаны лишь на данных о трудящихся крупных и средних предприятий, которые передают статистику в это ведомство. Между тем десятки миллионов россиян трудятся на предприятиях малого бизнеса и в неформальном секторе. Даже в хорошие времена эти сегменты экономики часто не могли обеспечить стабильную высокооплачиваемую работу на полный день, а сейчас они тоже переживают кризис с потерей продаж и сокращением числа работников. Поэтому данные Росстата – это, скорее всего, только верхушка айсберга.

Но поскольку в России фактически отсутствует система страхования от безработицы, люди часто вынуждены браться за любую работу.

«Пособия небольшие (от 1,5 до 12,1 тыс. рублей в месяц), их сложно получить и платят их короткое время. Поэтому у нас люди часто соглашаются на любую, даже низкооплачиваемую и тяжелую, работу, потому что других вариантов у них нет. Подобная система негативно сказывается на производительности труда и сдерживает рост зарплат, доля которых в ВВП у нас на 5-10% меньше, чем в развитых странах», — полагает экономист, координатор экспертного центра Конфедерации труда России, Алексей Гаскаров. 

Формально работающие бедные не относятся к безработным, но с точки с точки зрения доходов – едва ли отличаются от частично занятых. В некоторых случаях их заработки даже ниже МРОТ (который в 2023 году он составляет 16 тыс. рублей и, по оценке Гаскарова, занижен примерно на 40% по сравнению с реальным прожиточным минимумом). Если бы в РФ можно было существовать на пособие, многие из таких людей, вероятно, встали бы на биржу труда. 

Мобилизация и миграция ведут к дефициту рабочей силы

Рекордно низкая безработица, о которой заявляют власти (или высокая, но не критичная, по оценкам независимых экспертов) не свидетельствует о здоровой экономике. Отсутствие катастрофического переизбытка рабочих рук объясняется не изобилием рабочих мест, а сильнейшим сокращением численности рабочей силы из-за войны. 

«Как мобилизация и формирование добровольческих батальонов в регионах, так и массовые отъезды за границу в связи с объявлением частичной мобилизации коснулись наиболее трудоспособной части населения. Уровень сокращения трудовых ресурсов можно оценить в 10-15%, что снизило давление на рынок труда и породило, скорее, проблему дефицита рабочих рук», — отмечает Павел Кудюкин. 

Потеря 300-500 тыс. мобилизованных и не менее 500 тыс. – а по некоторым данным свыше миллиона – эмигрантов обескровили наиболее «мужские», а также требующие высокой квалификации профессии. В итоге недостаток трудовых ресурсов грозит стать главной проблемой российской экономики в нынешнем году. 

«Человеческий капитал — основа экономического роста, не говоря уже об отъезде людей, помогавших другим — врачей, сотрудников НКО и прочих. Эмиграция, наряду с санкциями, сократит экономический динамизм и сделает российское общество более незащищенным, уязвимым», — подчеркивает Илья Матвеев. 

Промышленность в зоне риска

В то же время в некоторых отраслях безработица является серьезной проблемой. Прежде всего, речь идет о секторах, производящих сложную промышленную продукцию. Из-за длинного производственного цикла они требуют большого числа квалифицированных, узкоспециализированных работников, которым сложно найти другую работу в случае увольнения.

Согласно данным Росстата за прошлый год, в промышленности, автопроме, транспортном машиностроении, двигателестроении, производстве бытовой техники и других подобных отраслях наблюдался резкий спад. Как следствие, они вносят наибольший вклад в скрытую безработицу. 

Одна из самых пострадавших отраслей— автопром (напрямую в нем заняты 300 тыс. человек, а с учетом смежных производств – 3,5 млн.). По данным Ассоциации европейского бизнеса, авторынок РФ в 2022 году сократился на 59%. Согласно Росстату, падение производства составило 66% к уровню 2021 года. Ситуация в 2023 году не улучшается.

Крупнейшие автозаводы частично или полностью остановили конвейеры из-за нехватки импортных комплектующих или ухода зарубежных инвесторов. Среди них – предприятия иностранных автоконцернов в Калуге, Владивостоке, Подмосковье и Санкт-Петербурге. 

«Даже отечественные заводы (“Автоваз”, “Камаз» и “Газ”) в прошлом году значительно снизили производство из-за зависимости от западных автозапчастей. Сейчас они стараются переключить производство на китайские и собственные запчасти и постепенно вернуться к прежним уровням [выпуска продукции]. Но в среднем мы видим что на зарубежных предприятиях рабочие или сокращены, или еще сидят на простое без надежды вернуться на прежнюю работу», — полагает Антон (имя изменено из соображений безопасности), координатор межрегиональной сети профсоюзных активистов. 

В промышленных районах и моногородах сложно найти другую работу, поэтому их жители больше подвержены безработице, чем другие группы населения. Эксперты из Центра стратегических разработок предполагают, что даже при незначительных изменениях уровня безработицы для страны в целом, он может существенно вырасти для отдельных регионов, где занятость обеспечивает одно или несколько предприятий. 

Оборонка и неформальная занятость смягчают безработицу 

Тенденцию несколько смягчает переток рабочих и инженерных кадров с гражданских предприятий на заводы, производящие военную технику и вооружения. Специалисты переходят в «оборонку» из-за зарплат выше рынка и гарантий брони от мобилизации. 

«Растет количество вакансий и растут зарплаты. Например, на “ОмскТрансМаше”, где производят технику военного назначения, раньше работало 2 тыс. человек в среднем, а сейчас нанимают до 6 тыс. Зарплата в среднем поднялась с 25 тыс. до 75 тыс. рублей (но это с премиальными). В Нижнем Тагиле на оборонное предприятие сейчас наняли до 10 тыс. работников, а зарплата подросла в среднем до 100 тыс. рублей. То же самое в Перми происходит. Помимо этого у людей … есть вера в то, что “оборонка” — последняя отрасль, которая загнется», — констатирует Антон. 

Еще одним механизмом, регулирующим уровень безработицы в России, является обширный неформальный сектор экономики. 

«Неформально занятые – это самозанятые (как зарегистрированные в этом статусе, так и работающие без регистрации), индивидуальные предприниматели, “гаражная экономика” и прочее. Этот сектор выступает своего рода резервуаром, куда сливается рабочая сила, высвобождаемая в “формальном” секторе», — объясняет Павел Кудюкин. 

Хотя в этой сфере можно найти какую-то работу, сейчас она тоже переживает не лучшие времена. В частности, согласно последнему индексу RSBI, в феврале 2023 года предприятия малого бизнеса продолжали жаловаться на тяжелое экономическое положение: 40% предпринимателей отметили сокращение продаж, и лишь 12% — их рост; 19% сокращали сотрудников, и только 9% принимали на работу новых людей. По официальным данным, число занятых в неформальном секторе экономики сократилось до самых низких показателей за последние восемь лет. Эксперты связывают это с падением реальных доходов населения, вызвавшим сокращение потребления товаров и услуг, в результате чего многие неформально занятые лишились работы.

Переход работников крупных и средних предприятий в неформальный сектор сдерживает безработицу, но также плохо влияет на человеческий капитал, сдерживает технологическое развитие и усиливает бедность.

Сокращение предложения на рынке труда за счет уехавших и мобилизованных, технологическая примитивизация, заставляющая заменять сложное оборудование большим числом сотрудников, а также скрытая безработица привели к тому, что формально безработица находится на относительно низком уровне. Однако в сочетании с экономическим кризисом и низкими зарплатами это превращает Россию в общество работающих бедных, которые каждый день ходят на работу, но все равно не могут свести концы с концами, считает Илья Матвеев.