Если верить опросам, то во время войны россияне безропотно сплотились вокруг флага. Если в феврале протесты с экономическими и политическими требованиями считали возможными 29% респондентов «Левада-центра», то спустя три месяца – вдвое меньше. Доля желающих – хотя бы на словах – принять в них участие сократилась примерно в той же пропорции.

В декабре на вопрос «Идёт ли страна правильным или неправильным курсом?» почти половина (46%) россиян отвечала «нет», и почти столько же (48%) – «да». Но уже в феврале кривые круто разошлись. В мае лишь 22% граждан открыто сомневались в том, что дела в России обстоят хорошо.

Деятельность Путина сейчас одобряет 81% россиян (по данным ВЦИОМ), что заставляет вспомнить о знаменитых «путинских 86%» середины 2010-х. А ведь ещё недавно история путинского большинства, казалось, подходила к концу.

Проблема подобных замеров в том, что всё меньше людей готовы принимать в них участие или откровенничать с незнакомцами, подчеркивает ряд экспертов.

Особенно это относится к вопросам о протестных настроениях, отношению к войне или президенту. В условиях, когда любое оппозиционное высказывание (не говоря уже о действиях) сулит серьезные неприятности, немногие осмеливаются признаться в том, что они недовольны.

Однако существует и другой индикатор общественных настроений – обращения граждан на имя Путина, статистику которых ведет специальное управление в структуре АП.

Из отчётов ведомства неясно, сколько россиян написало президенту (у некоторых обращений – один отправитель, у других – тысячи подписантов). Кроме того, не все поднятые вопросы находят отражение в публикациях: из сотен поставленных проблем составители отбирают десятки «представляющих повышенный интерес», то есть встречающихся чаще остальных.

Тем не менее, в условиях, когда политическая дискуссия в стране практически задушена, подобная переписка может быть барометром общественных настроений. 

О чем говорит поток челобитных

Чем хуже ситуация в стране, тем чаще граждане обращаются с письмами к «царю». В относительно спокойные годы россияне отправляли Путину примерно 700-800 тыс. обращений в год. Однако в 2015-м (после болезненного для населения обвала рубля) в АП поступило 1,1 млн обращений – на 300 тыс. больше, чем в 2013-м. Аналогичные всплески наблюдались в 2018-м и в 2020-м (на фоне непопулярной пенсионной реформы и пандемии).

Прошлый год выдался не слишком урожайным на челобитные – в АП поступило 867 тыс. посланий к президенту против миллиона в предыдущем. Начало нынешнего года тоже не сулило особых сюрпризов: в январе-феврале АП получила лишь на 5 тыс. или 4% обращений больше, чем за те же месяцы 2021-го (114 против 109 тыс.).

Однако за первые три полных месяца войны число жалоб увеличилось на 36 тыс. или 18% по сравнению с весной 2021-го (232 против 196 тыс.). В мае их было на 34% больше, чем годом ранее (88,6 тыс. против 58,3 тыс.). Выросло и количество вопросов, поднимаемых в обращениях – на 44% по сравнению с прошлым маем.

Эксперты расходятся во мнениях о том, что стоит за этими цифрами. Некоторые убеждены, что Путину пишут аполитичные люди, не умеющие отстаивать свои права и наивно надеющиеся на монаршую милость. С этой точки зрения письма президенту выглядят как обреченная попытка найти управу на «плохих бояр» и отражение социальной пассивности населения.

Другие видят в обращениях к властям (особенно, коллективных) минимальную форму проявления протеста. В этом случае апелляция к главе государства, даже выдержанная в лояльной форме, может рассматриваться как требование, попытка оказать воздействие на нижестоящих чиновников или ход в информационной кампании.  

На практике письма президенту пишут и обыватели, ищущие защиты от «бояр», и принципиальные противники режима (вспомним многочисленные антивоенные петиции первых недель войны), и «системные» оппозиционеры, критикующие власть в верноподданнической форме.

Россияне жалуются на войну

В прошлом году рейтинг АП возглавляли жалобы на судебных приставов, рост цен, санитарные правила, условия содержания заключенных, работу социальных служб и темпы газификации.

Ничего удивительного, учитывая массовое недовольство антиковидными мерами, высокую инфляцию, закредитованность (вынуждающую многих иметь дело с приставами и коллекторами), провал планов по развитию инфраструктуры села и хронические злоупотребления в системе ФСИН.        

24 февраля полностью изменило повестку: на первый план вышли обращения, прямо или косвенно связанные со спецоперацией, а Минобороны стало рекордсменом среди госорганов по числу жалоб (за январь-апрель 2022 года их собралось в два с половиной раза больше, чем за три предыдущих года вместе взятых), подсчитало издание «Важные истории».

За три военных месяца Путину адресовали не менее 7 тыс. вопросов о войне. Чиновники АП разносят их по разным графам своего классификатора (возможно, чтобы массовость жалоб меньше бросалась в глаза): «участие РФ в разрешении военных конфликтов», «вопросы международной политики», «принципы международной политики», «концепция внешней политики», «военное положение» и тому подобное.

Какую долю этих высказываний составляют антивоенные, сказать невозможно. В первые дни кампании появилось множество петиций с требованием остановить войну: общегражданских и от имени профессиональных групп (учителей, врачей, учёных, деятелей культуры, офицеров и так далее), но и лоялисты, поддерживающие агрессию, тоже составляли открытые письма Путину.

Тем не менее, судя по отчётам, большинство авторов обращений требовали соблюдения конституционных прав (своих или других людей), либо сообщали о «недостатках в работе госорганов», то есть тем или иным образом критиковали спецоперацию.

Другая обширная группа тем, занимающих всё больше места в переписке граждан с президентом – нарушения прав военнослужащих. За три месяца войны в обращениях на имя Путина она всплывала не менее 5 тыс. раз. Почти все заявители сигнализируют о нарушениях прав или «недостатках».

Значительная часть жалоб исходит от родных и близких солдат (о том, что родственникам погибших и пленных российских военных трудно добиться правды об их судьбе или получить тела неоднократно сообщали неподцензурные СМИ).   

«По закону военкомат занимается не только призывом, но и информированием. Но [на деле] функции по обслуживанию населения военкоматы не исполняют. Родственники обращаются во все органы, пишут жалобы президенту, потому что им не отвечают», говорит директор правозащитной группы «Гражданин. Армия. Право» Сергей Кривенко.    

Большинство обращений контрактников, видимо, объясняется неразберихой, охватившей российскую военную машину во время войны.

«Денежное довольствие выплачивается по схеме: базовая ставка, плюс надбавки (за переработки, выход в “поле”, участие в боевых действиях и так далее). Всё это нужно фиксировать, однако в армии – большие проблемы с делопроизводством, которое ведётся по старинке, как в советские времена. Даже в мирное время контрактники жаловались на плохо налаженный учёт их служебного времени [а сейчас и подавно]. Им не начисляют и не выплачивают деньги, не оформляют “боевые” и так далее», – поясняет Кривенко.

Беженцы с оккупированных Россией территорий (в АП их называют гражданами ДНР и ЛНР или соотечественниками) за три месяца отправили не менее 2 тыс. жалоб на имя Путина. Примерно половина (1,2 тыс.) из них касается получения легального статуса; остальные – жилья, работы и денежной помощи.  

Россия крайне неохотно предоставляет постоянное или временное убежище кому-либо (в том числе людям с украинскими паспортами).  

«По статистике МВД, в первом квартале 2022 года статус беженца в РФ получили лишь два человека. Всего людей со статусом беженца – 304, из которых украинцев 27 человек. Обладателей временного убежища (выдаётся на один год) – около 14 тыс., из которых 12 тыс. – украинцы. Между тем, ещё в марте МЧС сообщала о сотнях тысячах [украинских] беженцев», – объясняет Николай Ворошилов из помогающего беженцам и мигрантам комитета «Гражданское содействие».

Украинцы могут получить в РФ разрешение на временное пребывание, как обычные мигранты, что даёт им право работать, но подготовка пакета документов стоит дорого, а российские власти практически не оказывают беженцам материальной поддержки.

«Правительство обещало выплатить [беженцам с Украины] по 10 тыс. рублей на человека [единовременно]. Это небольшие деньги, но и их получить очень сложно. К нам («Гражданскому содействию») обратилось более 3,3 тыс. беженцев, и только единицы получили выплаты. Мы не можем физически содержать тысячи беженцев. Это серьезная проблема», – говорит собеседник Eurasianet.org. 

Экономический кризис в зеркале челобитных

Рост цен стал главным поводом для обращений к президенту в марте, когда многие товары, включая сахар, электронику, бумагу, лекарства, резко подорожали и начали исчезать с полок. Граждане подняли вопрос 4 тыс. раз за месяц. Однако ЦБ удалось усмирить инфляцию (ценой снижения потребительского спроса), и жаловаться на цены стали меньше. В мае АП даже не включила проблему в список острых.

В конце весны самым актуальным вопросом стали пособия на детей: в АП поступило более 20 тыс. таких жалоб. Причина – новая социальная выплата, предназначенная для малоимущих семей с детьми-школьниками. Её ввели в ответ на санкции, чтобы поддержать уязвимые слои населения в условиях войны.

Право на поддержку в размере от 6 до 12 тыс. рублей в месяц получили семьи с доходами ниже прожиточного минимума на душу (в среднем, 12,6 тыс. рублей), воспитывающие детей от 8 до 16-ти лет. Однако закон разочаровал нуждающихся, так как содержит массу исключений.

Например, пособие не положено тем, у кого нет официального источника заработка (в неформальной экономике занято по меньшей мере 20% трудящихся). Если хотя бы у одного из родителей доходы отсутствуют совсем, семье придётся доказывать, что для этого есть уважительная причина.

Кроме того, власти не считают бедными семьи, владеющие более чем одной квартирой или машиной (сейчас это не самые ликвидные активы) и принимают во внимание не актуальный уровень достатка семьи, а тот, который был в прошлом году.

Не удивительно, что подобная «экономия» раздражает. Огромное количество обращений к Путину говорит о том, что мера оказалась неэффективной: вместо того, чтобы успокоить людей, она лишь настраивает их против правительства.

Трудовые конфликты тоже нашли отражение в отчётах. В апреле и мае на имя президента поступило более семисот жалоб от авиадиспетчеров на увольнения и урезание зарплат. Проблемы в «Госкорпорации по организации воздушного движения» начались ещё пару лет назад, на фоне пандемии. Нынешний кризис, убивающий гражданскую авиацию, их усугубил. За последние полгода компания уже уволила 1700 специалистов и планирует сократить ещё 540, что, по оценке профсоюза, станет невосполнимой потерей для отрасли. 

Подобных жалоб, вероятно, будет больше. Несмотря на то, что в первые недели войны трудовые протесты в России затихли, в мае-апреле их количество вернулось на довоенный уровень, а в июне – заметно выросло, отмечает эксперт по рабочему движению Пётр Бизюков. А поскольку проводить митинги и забастовки становится сложнее, трудящиеся будут активнее предъявлять требования властям.

Тенденция наблюдается последние пять лет, за которые доля петиций, адресованных государству, в общей статистике трудовых протестов выросла с 33 до 58% (характерно, что речь идет о работниках как государственных, так и частных предприятий). При этом доля обращений к работодателям, наоборот, упала.

С одной стороны, петиции позволяют выпустить пар (особенно, если государство вмешивается в ситуацию на стороне работников), а с другой – могут привести к политизации и, потенциально, к проблемам для властей. Ведь если ответственность за сокращения или невыплату зарплат люди возлагают на руководство страны, то за жалобами вполне могут последовать политические выступления и стачки, как в Беларуси в 2020-м.      

Консерваторы почувствовали конъюнктуру

Петиции к Путину – излюбленный метод консервативных общественников, не приемлющих уличные протесты из-за их сходства с «майданом». Растущая изоляция России от Запада вдохновляет их обращаться к президенту ещё активнее.

В частности, данные говорят о растущем недовольстве новыми образовательными стандартами  (ФГОС), стимулирующими цифровизацию в школе. В соответствии с ними учителя обязаны активнее использовать онлайн-сервисы в своей работе.

В одном лишь мае президентская канцелярия получила более семисот подобных жалоб. Речь, видимо, идёт о кампании консервативных родительских организаций, видящих в цифровизации шаг к «вытеснению живого учителя машиной», а также (по мнению лидера движения «Родная школа» Алексея Савватеева) «скоординированную с западными центрами» атаку на российское образование и «хаотичный набор иностранных веяний». Активисты требуют запретить использование гаджетов в учебном процессе и надеются, что президент «просто выключит рубильник цифровизации».

Отразилась в статистике жалоб и дискуссия о членстве России во Всемирной организации здравоохранения. В апреле-мае АП зарегистрировала около тысячи требований о выходе РФ из ВОЗ и отказе от принятия поправок в международные медико-санитарные правила, расширяющих полномочия организации по борьбе с пандемиями.

До сих пор на ВОЗ нападали антиваксеры и ковид-диссиденты, приписывающие ей зловещие планы, вплоть до стремления к мировому господству. Свернуть сотрудничество, в частности, требовало движение «За права семьи», ратующее против вакцинации.

Война сделала идею менее маргинальной, хотя её не поддерживает большинство российских врачей. В мае вице-спикер Думы Пётр Толстой заявил о возможном разрыве России с ВОЗ в ответ на критику войны в Украине. Тогда же экс-министр здравоохранения Вероника Скворцова сказала, что выход из структуры не стал бы трагедией для российской медицины. Однако МИД вскоре опроверг подобные намерения.

На этом фоне консервативные силы, видимо, пытаются выступить в роли «гласа народа», что может и сработать. Ведь в условиях, когда нормальные инструменты общественной дискуссии – независимые СМИ, митинги, выборы и так далее – разрушены, челобитные остаются одним из немногих способов получить обратную связь от общества, ещё оставшихся у элиты.