Президентские выборы в России, 18 марта 2018 года, и местные выборы в Беларуси, прошедшие месяцем раньше, 18 февраля, выполнили свою функцию: хронически несменяемая в обеих странах власть в очередной раз может ссылаться на формальную победу. В свою очередь, независимые наблюдатели и аналитики обрели новый повод обличать диктаторов, рисующих потемкинские деревни на телеэкранах и билбордах.

Но из простых схем анализа выпадает беспокоящая деталь. Население потемкинских деревень, нарисованных к выборам, без сопротивления заселилось в этот пейзаж. От фактов не уйти: очереди желающих проголосовать выстраивались как в российской глубинке, так и к посольствам России в благополучных США и ЕС. Эти очереди и решили проблему низкой явки - единственную, которая явно беспокоила московские власти. Хотя минимального порога в законе о выборах нет, Кремлю был нужен триумф путинской воли и демонстрация поддержки большинства населения - всего, а не только голосующих.

Победу обоих режимов нельзя объяснить только применением карательных инструментов, хотя как Москва, так и Минск широко практикуют давление на независимых активистов, которым не дали стать политиками, репрессии, запугивание, и физическое уничтожение несогласных в сочетании с пропагандой, основанной на массовой дезинформации. Главная причина побед двух диктаторов со всей очевидностью лежит глубже. Мы имеем дело не только с размыванием значений понятий “демократия” и “гражданское общество”, но и с прямой подменой базовых принципов и ценностей: равенства прав и верховенства закона на “порядок силы" и культ личности.

Было бы упрощением приравнивать путинский и лукашенковский режимы к классическим диктатурам. Даже допуская, что современный уровень глобализации позволит полное “окукливание” внутриполитических процессов и изоляция от наблюдения извне возможны в принципе, это чревато слишком большими репутационными, и, как следствие, финансовыми потерями. Кроме того, формальные выборы, несмотря на предсказуемый результат, помимо легитимации режима, служат также регулярным стресс-тестом командных цепей и исполнительных структур, стабилизируюя режим.

Кремлевская пропаганда умело и тонко манипулирует значением слов. Ей удалось добиться того, что "демократия" и "беспорядок" в разговорном русском языке зачастую отождествляются. Расхожее клише “развели тут демократию, понимаешь!” – это лингвистическое зеркало хаоса и шоковых реформ начала девяностых, стало основой для фетишизации понятия “стабильность”. Такой расчёт не лишен смысла: естественное желание предсказуемости жизни способно заставить человека выбрать меньшее, как ему покажется на момент выбора, зло.

Мы предлагаем читателям вместе поразмыслить не только о методологии перевода выборов в невыборы, но и взглянуть на суть двух близкородственных режимов. В цикле под общим названием “Анатомия невыборов” рассмотрены разные стороны того и как выборы превращаются в иллюзию, политика – в балаган, а народ – в покорное стадо. Как шаг за шагом, по кирпичику, складывались культ личности Путина и авторитаризм Лукашенко.

Цикл открывают статьи, ставящие вопрос: где же все-таки оппозиция? Ведь ни в одном обществе невозможно, чтобы все имели одинаковое мнение. Куда и как делось это несогласие? Демократические выборы предполагают среду, в которой существует конкуренция идей и программ развития.

Но диктатура стремится свести все ответы к единственному, неизменно верному мнению, исходящему от вождя. Причем поддержка вождя должна быть безоговорочной, а публичные выражения лояльности ему приравниваются к верности державе. Это ставит под сомнение и объективность исследований общественных настроений, поскольку в такой объективности, во всяком случае, гласной, власти не заинтересованы. Впрочем, население принимает это как данность и не возмущается.

В этих условиях партии как носители иных точек зрения, способные, к тому же, их обосновать и продвинуть, оказываются лишними, ослабляются и вырождаются. Ян Тур в статье “Нужны другие партии” показывает, как происходит процесс заглушения политической активности в Беларуси. Такие же методы используются и в России.

Но демократическое движение страдает и внутренними болезными. Так, нынешнее поколение российских демократов, декларирующих несогласие с политикой Кремля, формировало свои взгляды на демократию в условиях сначала советского, а затем постсоветского тоталитаризма и унаследовало от своих идейных отцов и дедов черты, ярко проявлявшиеся ещё во времена первой русской революции: непоследовательность, отрыв от практики и неумение договориться между собой. Об этом пишет Дмитрий Дубровский в статье "Демократы в расколе".

Наряду с этой уязвимостью оппозиции как российские, так и белорусские власти используют и такой известный метод вырождения демократического выбора как заглушение информационного поля, когда несменяемый диктатор выводится за пределы пространства дискуссий. Об этом пишет Ян Тур в статье “Вывод за скобки”, показывая, как во время президентской кампании создавалось поле, где Путин был подчёркнуто обособлен от остальных кандидатов: дебаты, встречи претендентов, изложение программ – всё проходило без него, ставя его в исключительное положение "естественного победителя", и порождая у избирателей чувство, что Путин - один такой, и он вне конкуренции. Этот приём получает всё большее распространение и в других странах бывшего СССР.

Нельзя обойти вниманием еще одну важную деталь: демократические выборы существуют не сами по себе. Они – часть устройства общества, основанного на либеральных принципах. Эти принципы включают уважение к гражданским свободам и защиту частной собственности. Профсоюзы, охраняя права работников, продающих принадлежащий им труд, играют в системе таких отношений важную роль и потому всегда ненавидимы диктаторами, стремящимися заменить их подконтрольными симулякрами - или искоренить вовсе. О том, как российский режим борется с профсоюзным движением, рассказывает Ирина Мейер в статье "Ликвидация МПРА".

Не смотря на заметно обостренные в последнее время отношения между Москвой и Минском их родственная природа гарантирует им общность и методов. Ян Тур анализирует типичные нарушения в ходе местных выборов в Беларуси в статье “Административные сладости” и показывает предсказуемость их результатов в статье “Предсказание прошлого", тем самым раскрывая ещё одну сторону вымывания сути выборов и демократии как таковой. Статья Марианны Присяжнюк о российских избирательных участках, открываемых на территориях, отторгнутых от Молдовы, Украины и Грузии. А статья Дубровского “Шаг в Бездну”, написанная в форме мемуара о членстве в избиркоме в России, показывает, как на практике работают перечисленные методы и почему фальсификация самого голосования – не более, чем страховка для режима.

Общество, в котором гражданские объединения бессильны, а человек оставлен один на один с государственной системой, утвердившей себя в роли высшей силы, своего рода Deus ex Machina, рождает специфические ценности и мораль, которые пытается затем навязать своим соседям. На примере литературного творчества Владислава Суркова, помощника президента России, Дмитрий Дубровский анализирует систему взглядов кремлевской российской бюрократии в статье "Простота хуже воровства". Затем, в статье "Традиционные ценности", он показывает, как эта концепция становится инструментом российской агрессии и противопоставления себя остальному миру.

Выборы также показали важность периферийных конфликтов, как горячих, так и гибридных, для укрепления российской власти. Так, конфликт на Донбассе, и, в частности, блокирование миротворческой миссии ООН кремлевская пропаганда представила как пример "российского влияния в мире”. Об этом рассказывается в статье Марианны Присяжнюк “Захват выборами”. Стоит отметить, что целям такой пропаганды служит и поведение России на международной арене в целом: конфронтация с Западом и нарушение правил игры в самом широком смысле – от демонстративного невыполнения обязательств до убийств с применением боевых отравляющих веществ – всё это подаётся в контексте реванша за распад СССР, реставрации величия и принуждения к уважению.

Эффективность содержащих эти смыслы месседжей, вбрасываемых в информационное пространство, усиливает массированное применение фейков как инструмента гибридной войны. Поток дезинформации, обрушиваемый из России на сопредельные страны, так велик, что в буквальном смысле создаёт параллельную реальность. Ситуацию на примере Молдовы анализирует Марианна Присяжнюк в статье "Воздушные замки российской пропаганды”, рассказывая о том, как массовое сознание этой страны, блокированное российскими манипуляторами, отторгает в сознании населения результаты и значение огромных объёмов западной помощи и растущие местные гражданские институты.

Цикл завершает Ян Тур, рассматривая проблемы постсоветских обществ, которые, на первый взгляд, могут показаться далекими от повседневной жизни. Статья “Поправляя пулей прическу” посвящена моральной глухоте и равнодушию немалой части белорусов к истории советских репрессий, что, увы, характерно и для других стран бывшего СССР. История о двух парикмахерах, открывших в центре Минска салон под названием "Chekist”, показывает, как быстро забылись преследования, аресты и тюремные сроки и как тяжелую правду перевели в легкий шик. Этот тренд присутствует и в России. Тамошняя ползучая поначалу ресталинизация в последние годы набирает всё более угрожающие темпы. То, что начиналось с  характеристики Сталина как “эффективного менеджера” в школьных учебниках, продолжилось новыми попытками вымарать из истории портящие реноме диктатора факты. Сегодня подчеркнуто кичевые мероприятия  в честь Сталина сопутствуют фактическому табу на его критику. И фальшивые выборы на фоне гламуризации кровавого диктатора, с использованием образа Сталина как мерила для нынешних вождей, показывают как общую траекторию так и пункт назначения невыборов в России и Беларуси.