В этом году, вводя санкции против России, чиновники США и Евросоюза позаботились о будущем, оставив возможность для разрешения корпоративных споров. Однако Россия не проявляет заинтересованности в урегулировании торговых конфликтов. Вместо этого Кремль воздвиг препятствия, подрывающие международный пакт, который регулировал арбитражные разбирательства со времен наибольшего напряжения Холодной войны.

В 2020 году российская Дума без особого шума приняла законодательный акт, направленный на защиту российских компаний, вовлеченных в международные арбитражные разбирательства. Этот закон под названием «О внесении изменений в Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации» (№ 171-ФЗ) создает потенциально опасный прецедент в области разрешения корпоративных конфликтов. Угроза, которую он создает для международных корпоративных договоренностей, обозначилась еще яснее по мере продолжения войны в Украине.

По сути закон № 171-ФЗ позволяет России выйти из Нью-йоркской арбитражной конвенции 1958 года, устанавливающей механизм приведения в исполнение иностранных арбитражных решений. Некоторые наблюдатели называют эту конвенцию, которую подписали 156 стран — в том числе и Россия, — одним из самых успешных среди всех когда-либо заключенных международных соглашений. Ее ослабление может иметь далеко идущие последствия для бесперебойной работы всей системы международной торговли.

«Если этому примеру последуют и другие, нам придется иметь дело с проблемами, гораздо более сложными, чем те, которые есть у нас сейчас в отношении России», — сказал в интервью Eurasianet.org Юрген Марк, специалист по международному арбитражу, работающий в немецком городе Дюссельдорфе и входящий в число партнеров международной юридической фирмы Baker McKenzie.

Марк отметил, что надежный и пользующийся доверием механизм разрешения коммерческих споров является основополагающим элементом мировой экономики. «Европейская сторона сознает важность мирного разрешения споров, — сказал Марк. — Именно поэтому в 7-м пакете санкций Евросоюза [против России] четко оговорено, что санкции не применяются к транзакциям, необходимым для проведения разбирательств по разрешению споров в странах-членах ЕС».

Закон № 171-ФЗ позволяет российским гражданам или организациям, вовлеченным в международное арбитражное разбирательство, в одностороннем порядке переносить юрисдикцию дела в ведение российской судебной системы, печально известной своей готовностью послушно служить политическим интересам Кремля. По сути дела российское законодательство делает положения корпоративных договоров, касающиеся арбитражных разбирательств между иностранными и российскими фирмами, неосуществимыми.

Марк утверждает, что принятие закона № 171-ФЗ можно считать неотъемлемой частью подготовки России к неспровоцированному нападению на Украину в начале 2022 года. «[Это законодательство] представляло собой целую серию шагов, которые готовились, как теперь становится понятно, не только в последнее время, но на протяжении нескольких лет, — добавляет он. — Этот закон кажется мне подготовкой к коммерческим конфликтам, которые предвидели российские власти».

Россия пытается оправдать принятие протекционистского законодательства, утверждая, что подвергается дискриминации: Кремль заявляет, что российские компании и индивидуальные граждане не могут добиться беспристрастного рассмотрения своих дел в иностранных арбитражных судах в связи с западными санкциями, наложенными на Россию после 2014 года, когда она оккупировала принадлежащий Украине Крымский полуостров.

В принятом в 2021 году прецедентном решении по делу, касавшемуся одной польской корпорации и российской компании «Уралтрансмаш», Верховный суд России подтвердил конституционность протекционистского закона. В решении суда, изложенном на восьми страницах, говорится о необходимости «установления гарантий обеспечения прав и законных интересов отдельных категорий граждан Российской Федерации и российских юридических лиц, в отношении которых недружественными иностранными государствами были введены меры ограничительного характера».

Ключевой аспект этого судебного решения состоит в том, что для применения протекционистского закона и переноса дела под юрисдикцию российского суда российские организации и граждане не обязаны доказывать наличие предвзятого отношения. По мнению Верховного суда, дискриминационный характер иностранных разбирательств должен предполагаться по умолчанию. Суд добавил, что санкции, наложенные Западом на Россию, «фактически лишают [российских ответчиков] возможности защищать свои права в судах иностранных государств, международных организациях или третейских судах, находящихся за пределами территории Российской Федерации».

Адвокат по комплексным делам Алексей Пономарев, работающий в берлинской юридической фирме Kniprath Lopez, говорит, что утверждения России о систематической дискриминации не имеют фактических оснований. «Сами наложенные санкции были восприняты как враждебный акт “коллективного Запада”, направленный против компаний, близких к правящей элите, — сказал Пономарев Eurasianet.org. — Этот закон был своего рода ответом, который должен был показать западным правительствам, что им никогда не удастся добраться до находящихся в России активов тех, кто попал под санкции».

«В то же время это законодательство было сигналом попавшим под санкции компаниям и людям: предприятия и деятельность нужно переносить в Россию, где они будут защищены от иностранных претензий», — добавил Пономарев.

В конечном счете закон № 171-ФЗ может оказаться не существенным шагом, направленным на разрушение существующего порядка, а всего лишь символическим актом неповиновения. Пономарев отмечает, что выполнение решений, неблагоприятных для российских организаций, было затруднительным и до принятия этого протекционистского закона. Нежелание сотрудничать было особенно заметным в случаях, когда «ответчиками были стратегические корпорации, финансовые проблемы которых могли вызывать социальные проблемы [в Москве или других точках страны]», говорит Пономарев.

Выполнение обязательств Россией было непоследовательным на протяжении многих лет, так как «российские суды толкуют связанные с общественными интересами исключения в отношении признания и приведения в исполнение арбитражных решений очень широко», отметил Марк в письменном ответе на вопрос Eurasianet.org.

Это явление иллюстрирует, например, решение 2015 года, в котором Верховный суд России постановил, что взыскания, которые привели бы к банкротству одного из российских предприятий, противоречат общественным и экономическим интересам страны. После этого приведение взыскания в исполнение было остановлено. По мнению Верховного суда, «защита прав третьих лиц в связи с банкротством должника подлежит судебному контролю как элемент публичного порядка государства исполнения».

Протекционистский закон не может обеспечить полной защиты российских компаний, имеющих зарубежные активы. Марк приводит пример дела, возбужденного в начале сентября, в котором украинская энергетическая компания «Нафтогаз» привлекла к международному арбитражному разбирательству гигантскую энергетическую корпорацию «Газпром», контролируемую российским государством. «Нафтогаз» требует оплаты своих услуг по транзиту природного газа, экспортируемого в Европу.

27 сентября официальные представители «Газпрома» выпустили заявление, в котором потребовали прекращения арбитражного дела и предупредили, что в случае его продолжения российские власти внесут «Нафтогаз» в свои собственные санкционные списки: в этом случае российскому поставщику будет запрещено выплачивать долги этой компании. В заявлении «Газпрома» не говорилось о возможности применения протекционистского закона для перевода разбирательства в российский суд. «Что касается закона № 171-ФЗ, он может помочь России в некоторых ситуациях, но не в тех случаях, когда у российской стороны есть активы там, где этот закон не признается, — как, например, у “Газпрома”», — говорит Марк.

Влияние закона № 171-ФЗ на мнение о добропорядочности российских предприятий и граждан будет лишь второстепенным. «В другие времена такое законодательство нанесло бы огромный ущерб репутации России в качестве надежного партнера в международных транзакциях», — говорит Марк. Но, поскольку коммерческая репутация России на Западе и так находится в весьма плачевном состоянии, «дополнительный урон будет невелик».