Данная статья опубликована в категории «Мнения». (Первая часть серии из трех материалов).

Всего через три месяца после окончания прошлогодней войны между Арменией и Азербайджаном президент Ильхам Алиев поехал в Лачинский район, где у него была запланирована фотосессия на Гюлябирдской гидроэлектростанции, расположенной на территории, которая вновь перешла под контроль Баку в результате войны. Еще три месяца спустя самой проблемной из послевоенных горячих точек стало пограничное озеро Севлич, которое окружили азербайджанские войска.

Та роль, которую водные ресурсы играют в послевоенной политике, не должна удивлять. Реки этого региона, как и всего южнокавказского Кура-Араксинского речного бассейна, питающего Каспийское море, в целом, играли важную — хотя и не учитывавшуюся многими — роль в конфликтах между армянами и азербайджанцами как до, так и во время и после войны.

В связи с изменениями климата и особенностями местной гидрологии земли в Нагорном Карабахе и вокруг него имеют уникальное жизненно важное значение для водоснабжения окружающего их региона, особенно сильно страдающего от нехватки воды.

По прогнозам ученых, изменения климата могут привести к опасному уменьшению количества воды в Армении и Азербайджане. Ожидается, что к 2040 году уровень дождевых осадков в Армении уменьшится на 52 процента, а уменьшение запасов воды в Азербайджане за тот же период должно вызвать 77-процентное — худшее в этом регионе — снижение урожайности. Последствия изменений климата сильнее всего ощущаются и будут продолжать ощущаться в нижней части Кура-Араксинского бассейна, где реки наименее полноводны, а потребности сельского хозяйства в воде наиболее высоки.

Нагорный Карабах, на территории которого находятся притоки восьми крупных рек, четыре крупные плотины и 33 гидроэлектростанции, является ключевым источником воды для этого региона нижнего течения рек. Как показано на приведенной ниже карте, в регионе находятся  три притока нижнего течения Куры (Тертер, Хачен и Каркар) и пять притоков нижнего течения Аракса (Воротан, Вогчи, Хакари, Ишхан и Чхпорагет) — а также четыре крупные плотины.

Тем не менее, несмотря на стратегическое значение водных ресурсов этого региона, действующие в нем нормы водопользования не корректировались с 1962 года, когда, еще при СССР, было заключено соглашение по реке Арпа. Это говорит о существенной нехватке норм водопользования во всем регионе. Хотя ему принадлежит часть Кура-Араксинского бассейна, занимающего 188 400 квадратных километров и являющегося основным местным источником пресной воды, со времени распада СССР близлежащие государства не заключали никаких соглашений о водопользовании (за исключением договора, подписанного Ираном и Азербайджаном в 2016 году). Вместо этого страны по-прежнему полагаются на 15 устаревших соглашений о водопользовании, заключенных в двустороннем порядке между СССР, Турцией и Ираном еще в советскую эпоху. Действенность этих соглашений сомнительна, а кроме того, они заведомо не учитывают современных климатических и геополитических проблем. По этим причинам как исследователи, так и международные организации относят Кура-Араксинский бассейн к категории «речных бассейнов с высокой опасностью конфликтов».

В связи с этим вопросы водоснабжения почти совершенно не учитываются в мерах по урегулированию конфликта вокруг Нагорного Карабаха. Ситуацию усугубляет и тот факт, что Азербайджан во многих отношениях гораздо сильнее зависит от водных ресурсов этого региона, чем Армения.

Во-первых, в отличие от Армении, Азербайджан получает из нижней части Кура-Араксинского бассейна целых 70 процентов питьевой воды. В общей сложности около 75 процентов пресной воды поступает в эту страну из-за границы, в результате чего Азербайджан чрезвычайно сильно зависит от водных ресурсов верхнего течения рек.

Во-вторых, вода этого региона имеет большое значение для сельского хозяйства Азербайджана, в основном сосредоточенного в низинах. Например, река Тертер протекает через Нагорный Карабах и орошает 100 000 гектаров сельскохозяйственных угодий Бардинского и Тертерского районов Азербайджана, находящихся в трудных климатических условиях.

В-третьих, Азербайджан видит в воде Нагорного Карабаха важный источник гидроэлектрической энергии, способный ослабить зависимость страны от потребления природного газа и обеспечить возможность увеличения его экспорта через недавно введенный в эксплуатацию Южный газотранспортный коридор. Сейчас на газовые электростанции приходятся 82 процента производства электроэнергии в Азербайджане; увеличение экспорта газа привело бы к росту доходов и в то же время помогло бы выполнить планы по сокращению выбросов внутри страны.

Зависимость Азербайджана от источников воды неоднократно приводила к ухудшению связанных с водопользованием отношений с Арменией, как до, так и во время и после Второй карабахской войны.

В 2016 году азербайджанские и европейские официальные лица обвинили де-факто власти Нагорного Карабаха в том, что те пользуются своим контролем расположенных в верхнем течении водных ресурсов, чтобы «преднамеренно лишать» Азербайджан воды. Летом, предшествовавшим второй войне, Азербайджан испытывал острую нехватку воды, и официальные лица утверждали, что виноваты в этом соседние страны, в том числе Армения и Грузия. Эта проблема широко освещалась в азербайджанских СМИ, и Алиева также коснулся ее в одном из своих публичных выступлений, потребовав, чтобы «все должностные лица, […] равнодушно относящиеся к данному вопросу, [были] наказаны». Когда началась война, некоторые наблюдатели называли проблемы, связанные с водой, в числе причин, побудивших Азербайджан принять решение о наступлении.

События военного времени также подчеркнули стратегическое значение водных ресурсов.

На северо-восточном фронте азербайджанские силы продвинулись до Мадагизской плотины (№ 22 на карте) на реке Тертер и Хаченской плотины (№ 33 на карте) на реке Хачен. Тот факт, что к моменту прекращения огня 9 ноября новая линия соприкосновения проходила через эти две плотины, показывает, насколько важной военной целью была в этой кампании вода.

Ожесточенные бои [1] вблизи четвертой крупной плотины, Худаферинской (№ 21 на карте), по-видимому, вызвали озабоченность Ирана; эта плотина находится на границе между двумя странами.

В соглашение о прекращении огня вошло положение о возвращении всех территорий, окружающих Нагорный Карабах и находившихся под контролем армянских сил со времени первой войны между двумя сторонами в 1990-х годах. В число этих территорий входил Кельбаджарский район, где расположены истоки рек Тертер и Хакари — двух крупных притоков, соответственно, Куры и Аракса.

В послевоенных речах азербайджанская сторона восхваляет свои вновь обретенные водные ресурсы и активно рекламирует планы по развитию гидроэнергетического потенциала. Церемония на Гюлябирдской электростанции является символом свершений, запланированных на будущее. «Мы восстановим все гидроэлектростанции», — сказал во время февральского визита на электростанцию Алиев. Сразу после прекращения огня Баку начал переговоры с Тегераном о Худаферинской электростанции.

Хотя было бы преувеличением утверждать, что вода — главная причина конфликта, не учитывать то значение, которое придают ограниченным водным ресурсам как Армения, так и Азербайджан, было бы ошибкой. 

Слабое регулирование отношений двух стран в сфере водопользования неоднократно приводило к военной эскалации конфликта, и опасность такого же развития событий сохраняется и на будущее.

В соглашении о прекращении огня, положившем конец боевым действиям, вода не упоминается. Но наступление азербайджанских сил вблизи озера Севлич и недавние перебои с водоснабжением в де-факто столице Нагорного Карабаха Степанакерте ясно говорят о том, что напряженность вокруг неразрешенных проблем водного хозяйства существует по-прежнему.

В конфликте все так же много неразрешенных вопросов. Армянская сторона по-прежнему ждет возвращения пленных, удерживаемых Азербайджаном, а Азербайджан призывает к скорейшей демаркации международной границы между двумя странами. Надо всем этим все так же нависает проблема неопределенного статуса самого Нагорного Карабаха. Тем временем, отсутствие ясности с водой означает, что конфликт и дальше будет подвержен разжигающему воздействию водной политики.