Данный материал публикуется Центром независимых социальных исследований на сайте Eurasianet.org в рамках информационного сотрудничества. Представленные в тексте мнения, оценки и выводы могут не совпадать с позицией редакции Eurasianet.org.

«Академическое гражданство»

В науке уже давно обсуждается термин «академическое гражданство». Такое понимание академической профессии обязывает преподавателя, студента, исследователя – наряду с обычными преподаванием, учебой, исследованиями – еще и дополнительно служить той стране, где работает университет или институт.

Понимание того, что именно должен обществу преподаватель или ученый в силу своего статуса, очень разнятся. В рамках такого подхода составляющей частью профессии становится именно публичная оценка состояния политики, культуры и социума.

Университет – помимо других своих миссий – понимается еще и как независимый think-tank. Именно независимость дает ему возможность непредвзято оценивать ситуацию в стране и обществе.

В кризисной ситуации, меняющей социально-политический контекст, такие ученые  – «академические граждане» – либо уезжают из страны, либо уходят во вынужденную внутреннюю эмиграцию. Там они «встречаются» с апологетами «чистой науки», отрицающими какую-либо социальную роль ученых в обществе.

«Чистая наука»

«Гражданское» представление об университете не является общепринятым. Многие ученые исходят из обратного – что любая публичность и участие в принятии решений науке вредит.

С точки зрения этого подхода, главной задачей ученого является «чистая наука», а не противоречивое и зачастую проблемное публичное критическое высказывание, которое является частью академической свободы.

«Академический патриотизм»

Совершенно иной подход демонстрирует «академический патриотизм». В кризисной ситуации объявляется, что задачей национальной науки и образования является «безусловная поддержка страны» и ее курса. Когда о какой-либо адекватности этого курса говорить не приходится, такой подход напрямую противоречит как независимости науки, так и критическому мышлению.

Ярким примером такого «академического патриотизма» является известное «письмо ректоров», которому есть вполне историческая аналогия. Точно так же в 1914 году письмом «93»  замарали себя поддержкой националистической и милитаристской политики Германии видные немецкие ученые.

Война разделила ученых

Споры между различными группами российских ученых, по-разному воспринявших последствия для своей работы начала военных действий, хорошо описываются этими тремя категориями –

• «академические граждане»,
• «академические патриоты»,
• сторонники (природные или вынужденные) «чистой науки».

Вынужденная академическая миграция

Начало войны привело к появлению вынужденной академической миграции, которую многие называют «релокацией». 

Отъезд российских ученых из страны и до начала войны был заметным. По мнению главного ученого секретаря Российской академии наук Николая Долгушкина, в последнее время Россию покидали не менее 70 тысяч образованных специалистов в год.

Такая оценка подвергалась критике, отчасти потому, что критерий «наличие высшего образования» не отражает реальную аффилиацию человека с наукой или высшим образованием. Кроме того, встает вопрос о направлениях миграции. По мнению критиков, большая часть отъезжающих направляется в страны бывшего СССР.

Тем не менее в последние годы выросла и миграция в страны «дальнего зарубежья».

«Академические граждане» уезжают

Можно с уверенностью утверждать, что уезжают именно «академические граждане» – те, кто считает невозможным в моральном смысле или просто опасным продолжать логику «академического гражданства» в воюющей стране.

Как отмечает профессор Константин Северинов, «для ученых в целом характерны левые демократические взгляды, способность критически оценивать информацию, высокий уровень зарубежных контактов. А в сегодняшней России это может быть источником серьезных проблем».

Среди тех, кто уезжает, также те, кто не видит возможности преподавать дисциплины, которые в России могут стать источником проблем. Опасными в современной России стали темы, в других странах абсолютно естественные, в их числе:

• права человека,
• проблемы демократии,
• ЛГБТ-исследования,
• Религиозные меньшинства.

Расцвет «академических патриотов»

Ряд ученых и преподавателей приветствовали начало военных действий и проявили себя как «академические патриоты».

Так, ректор МФТИ Дмитрий Ливанов заявил: «У нас есть четкий и понятный вектор развития. В условиях двойных стандартов (разве Стэнфорд, МТИ и другие не работают в области обороноспособности?) мы в полной мере готовы к амбициозным проектам, которые не на бумаге, а на практике нужны для нашей страны».

Сторонники «академического патриотизма» уверены, что война не только не мешает, но даже помогает развитию социального и гуманитарного знания. Например, политолог из МГУ Елены Шестопал предсказывает в ближайшее время «…расцвет социальных и гуманитарных наук, потому что жизнь требует от нас дать профессиональный ответ на вызовы…».

Те, кто уехать не может

Наконец, в академии много преподавателей и ученых, кто уехать не может. Прежде всего, это те, чья работа – архивы, лаборатории, поле и прочее – находится непосредственно в России.

Для этих людей произошедшее является серьезной дилеммой: морального несогласия с происходящим и прямой зависимостью от нахождения в стране.

Например, профессор Европейского университета, религиовед Сергей Штырков задается вопросом: возможна ли социальная антропология в России после 24 февраля?

Интересно, что на вопрос о будущем социального и гуманитарного знания в России ученые отвечают по-разному. Так, профессор этого же университета Григорий Голосов отвечает: политология – возможна. Профессор видит разницу между теми, кто «не зависимо от политических взглядов всегда посвящал большую часть учебного времени изложению этих взглядов» (он называет их халтурщиками) – и теми, кто занимается настоящей наукой, которая не строится на обсуждении России, не нуждается в этом. В результате профессор Голосов не видит для себя опасности в занятии ею.

Такая позиция очень показательна. (Хотя применительно к самому профессору Голосову несколько странна, потому что именно его проект исследования электорального поведения стал casus belli между Европейским университетом и государством и одной из возможных причин временного закрытия ЕУСПБ в 2008 г.). 

Возможна ли «чистая наука»

Гораздо показательнее, что сторонники таких взглядов действительно не видят необходимости обсуждать «текущую ситуацию» в стране со студентами, считая это отступлением от истинных задач науки и образования. Собственно, такая позиция связана вовсе не с тем, находится ли исследователь в России или уехал.

Так, социолог Виктор Вахштайн утверждает, что основным раздражителем для уехавших является «нормализация» жизни тех, кто остался в стране и обнаружил: «…занятия наукой и преподавание остаются источником смысла даже в самые темные времена».

* * *

Разлом в позициях ученых очевиден.

Привычка формулировать свою позицию публично свойственна именно «академическим гражданам». Уехав из страны, где их публичность была серьезно ограничена, они продолжают быть публичными в своей антивоенной критике.

Сторонники «чистой науки» и раньше не пользовались этой привилегией, видя в публичной активности угрозу занятию наукой. Однако теперь их молчание выглядит не как следование привычному паттерну отказа от публичности, а как нежелание высказываться на острые темы из опасения нежелательных последствий.

Многие уехавшие знают, что в России есть запретные для аудитории темы. При этом, на их взгляд, вовсе не все темы в преподавании и исследовании одинаково опасны с точки зрения современного авторитарного режима.

Полярные позиции создают эффект взаимной глухоты в диалоге ученых по обе стороны российской границы. Преодоление этой глухоты чрезвычайно важно для того, чтобы у российской науки и образования было хотя бы какое-то будущее.