«Позорный провал США», «Катастрофа для Америки», «Сайгон Байдена», «США в политическом нокауте» – кричат заголовки видео на прокремлевском пропагандистском YouTube-канале «Соловьев LIVE».

Однако высказывания российских официальных лиц и экспертов демонстрируют куда меньше уверенности. Уход американцев из Афганистана и крушение правительства, созданного при их содействии, ставит перед Кремлем массу проблем, к чему он, похоже, оказался не готов.

В частности, заявления высокопоставленных чиновников о «вменяемости» и благостности талибов звучат одновременно с резкой активизацией Россией военных приготовлений близ границ с Афганистаном и замечаниями, в которых сквозит обеспокоенность – прямым текстом или в форме оговорок по Фрейду.

Талибы – старые враги или новые друзья?

«Американцы попытались сделать там (в Афганистане) то, что они называли демократией. […] И это опять попытка все свои ценности так называемые навязать всему остальному миру, полностью игнорируя традиции, по которым столетиями живут другие страны», – заявил министр иностранных дел Сергей Лавров, комментируя падение Кабула.

Получается, «Талибан», всё еще остающийся в РФ запрещенной террористической организацией, теперь рассматривается как защитник «традиционных ценностей», на страже которых, согласно официальной доктрине, стоит и Россия.

Раньше риторика была иной. В 2001-м Москва поддержала ввод войск коалиции, руководимой США, в Афганистан и помогала американцам бороться с талибами, предоставляя разведданные и воздушные коридоры, а также снабжая оружием силы «Северного альянса». В 2003-м Верховный суд охарактеризовал «Талибан» как экстремистское, террористическое движение, ответственное за захват российского самолета в 1995 году и поддерживающее связи с чеченскими сепаратистами.

В 2009-м Дмитрий Рогозин, бывший тогда постпредом России при НАТО, призывал американцев «биться с талибами лоб в лоб, кулак в кулак».

Обострившееся в год захвата Крыма противостояния России с Западом сделало позицию Москвы в афганских делах более двусмысленной. В 2015-м спецпредставитель президента РФ по Афганистану Замир Кабулов уже называл талибов «национально-освободительным движением», сражающимся против американских оккупантов и «Исламского государства» (другой запрещенной в РФ террористической организации).

Одновременно Кабулов характеризовал «Талибан» как потенциальную стратегическую угрозу РФ и бывшим советским республикам Центральной Азии. Еще в 2017-м Владимир Путин признавал, что войска США в Афганистане сдерживают джихадистов.

Это, однако, не мешало Москве в духе realpolitik вести диалог с талибами, а также, по некоторым данным, продавать им оружие и провоцировать нападения на американских военных (в Кремле обвинения отвергали).

Сегодня российские представители расточают талибам комплименты. Так посол РФ в Афганистане Дмитрий Жирнов нарисовал идиллическую картину жизни Кабула под властью исламистов: «Заработали школы, в том числе для девочек… Школа (неподалеку от посольства) работает, слышится детский смех, они поют песенки, какие-то у них там коллективные игры. Все хорошо».

Подобные заявления звучат цинично на фоне многочисленных свидетельств афганских женщин, говорящих об отчаянии и смятении.

Новых хозяев страны г-н Жирнов описывает как «адекватных, хорошо вооруженных людей», мирно вошедших в город и восстановивших в нём порядок (в противоположность свергнутому правительству Ашрафа Гани, при котором, по словам дипломата, царили безвластие и коррупция).

О «вменяемости» талибов говорил и Сергей Лавров, видимо, под впечатлением от встречи с представителями катарского политического офиса движения, состоявшейся в Москве 8 июля. 

В контактах Кремля с «Талибаном» нет ничего нового: подобные встречи происходили и раньше – в 2018 и 2019 годах. Однако на этот раз российская либеральная общественность (обычно мало интересующаяся проблемами глобального Юга) восприняла новость с возмущением.

Дело в том, что сотрудничество с «экстремистскими» и «нежелательными» организациями или «оправдание терроризма» являются распространенными предлогами для репрессий и снятия с выборов оппозиционных политиков.

В таком контексте встреча Лаврова, фигурирующего в предвыборном списке единороссов, с талибами выглядит проявлением двойных стандартов (впрочем, МИД утверждает, что Лавров лично с талибами не общался).

Отражением подобных настроений стали иск правозащитницы с требованием снять «Единую Россию» с думских выборов за сотрудничество с террористами и многочисленные мемы.

В частности, издание «Панорама», публикующее пародии на новости, шутило, что в России скоро создадут список «желательных террористических организаций». Некоторые блогеры язвительно предположили, что в составе «Талибана» скоро появятся казачьи полки, а сами талибы пойдут кандидатами на выборы в РФ.

Серьезные эксперты опасаются, что Кремль, не имея внятной стратегии в регионе, политически легитимизирует исламских радикалов.

Растерянность и обеспокоенность

Двадцатилетнее военное присутствие американцев в Афганистане позволило России и её сателлитам сберечь жизни собственных солдат и громадные средства, необходимые для защиты южных рубежей СНГ. Но за это время Кремль утратил интерес к афганской политике и влияние на её ключевых акторов, полагает директор Аналитического центра Российского общества политологов Андрей Серенко. По его мнению, встречи российских дипломатов с посланцами «Талибана» не многого стоят, так как талибов контролирует Пакистан и взять их под покровительство Москвы не выйдет. 

Вывод западных войск ставит Кремль перед многочисленными вызовами, главные из которых – безопасность граничащих с Афганистаном стран-партнеров РФ: Таджикистана, Туркменистана и Узбекистана; возможный поток беженцев; усиление наркотрафика, а также ваххабитских тенденций в России.

Хотя российские власти, видимо, успокаивают себя тем, что амбиции талибов (по их заверениям) не идут дальше собственной страны, а в прошлом они сурово боролись с наркоторговлей и конкурирующими группировками джихадистов, все же будущее выглядит опасно непредсказуемым.

Например, джихад, объявленный «Талибаном» России в 2000-м году в ответ на контртеррористическую операцию в Чечне, формально так и не отменен, напоминает Серенко. 

Успокоительный тон официальных заявлений нарушают выдающие тревогу Кремля действия.

Например, за последние несколько недель Россия приняла участие сразу в нескольких совместных военных учениях с «прицелом» на Афганистан и у его рубежей, в частности с Китаем в Нинся-Хуэйском автономном районе на северо-западе КНР; с Узбекистаном на полигоне в Термезе; и с Таджикистаном и Узбекистаном на полигоне «Харбмайдон».

Не меньшая обеспокоенность сквозит и в высказываниях высокопоставленных чиновников.

«Вопрос даже не в том, можно ли им (талибам) верить… Проблема в том, что в Афганистане уже действует множество различных группировок…, в том числе из выходцев с постсоветского пространства, которые сейчас базируются на севере страны, в непосредственной близости к границам стран Центральной Азии… Независимо от того, договорятся в итоге ИГИЛ с “Талибаном” (а и такой сценарий исключать нельзя), угроза России и ее союзникам будет объективно возрастать», – написал 15 августа в Facebook вице-спикер Совфеда Константин Косачев.

Он призвал страны региона выработать единую линию поведения в отношении талибского правительства, укреплять армии и силы антитеррора, а также считает необходимым сотрудничество дипломатов и разведок США и России, невзирая на идеологические различия.

Среди российских экспертов довольно популярна версия о том, что уход американцев из Афганистана объясняется стремлением насолить России. Об этом, в частности, заявил сенатор и лидер Российского союза ветеранов Афганистана Франц Клинцевич. Того же мнения придерживается левый аналитик Борис Кагарлицкий, полагающий, что, отдав Афганистан на откуп талибам,  США подложили свинью своим геополитическим соперникам: Китаю, Ирану и РФ.

Другие комментаторы считают такой взгляд излишне «руссоцентричным», подчеркивая внутриполитические причины подобного шага Америки.

Как бы там ни было, ситуация в Афганистане обещает стать головной болью для Москвы и её центральноазиатских партнеров. Слабой компенсацией за неё является очередная возможность публично раскритиковать США и «западное лицемерие». 

Устами официального представителя МИДа Марии Захаровой Кремль разоблачает нежелание Запада принимать беженцев из Афганистана.

«Шокирует не только гуманитарный кризис, который разворачивается в Афганистане, шокирует реакция демократического мира на этот кризис», – подчеркнула Захарова в эфире «Соловьев live».

Озабоченность гуманитарной ситуацией в Афганистане не вяжется с заявлениями о вменяемости талибов и порядке, водворившемся в Кабуле. Скорее всего, она тоже свидетельствует о куда большей обеспокоенности последствиями переворота, чем Кремль хотел бы показать.

Осуждая бессердечие «демократического мира», сама Россия вряд ли готова участвовать в спасении афганцев. РФ чрезвычайно редко предоставляет статус беженца кому-либо, включая граждан Афганистана. По данным Комитета «Гражданское содействие» в конце прошлого года в РФ числилось всего 455 беженцев и 19,8 тыс. получивших временное убежище (минимальные цифры за всю историю наблюдений). Подавляющее большинство обладателей какого-либо статуса убежища (91%) – украинцы. Афганцы – на втором месте, но составляют ничтожные 4% или всего 770 человек.

Такая политика, вероятно, объясняется тем, что Россия не чувствует себя ответственной ни за гуманитарные последствия войны в Сирии, ни за сорокалетнюю гражданскую войну в Афганистане, одной из причин которой стала советская интервенция. 

Однако, учитывая огромную протяженность границ РФ с центральноазиатскими республиками (и последних – с Афганистаном), страна может столкнуться с «катастрофической волной» беженцев, сдержать которую будет сложно, прогнозирует главный научный сотрудник Института международных исследований МГИМО Андрей Казанцев.

Что думает народ?

За три с лишним десятилетия, прошедшие с момента вывода советских войск из Афганистана российское общество, кажется, залечило травму, связанную с войной, унесшей жизни 15 тыс. солдат и ускорившей распад СССР. Юбилей события в 2019 году прошел незаметно.

По мере того, как память об «Афгане» тускнеет, идёт на спад и сожаление по поводу той войны. Тем не менее, по данным «Левада-центра», больше половины (55%) опрошенных всё еще считают, что вторгаться в Афганистан не следовало. Противоположного мнения придерживается только 25%. Политической авантюрой интервенцию называют 34% респондентов. Красноречивые цифры, учитывая градус патриотической риторики последних лет.

За двадцать лет американского присутствия россияне выбросили Афганистан из головы. Враждебной страной его считали лишь 7% опрошенных «Левадой» в 2020-м, дружественной – никто.

Хотя большинство россиян по-прежнему боятся терактов (причем около 30% опрошенных в 2019-м связывают риск с исламистами или мусульманскими странами), последние события мало затронули общественное мнение, исключая политизированное меньшинство граждан.

Ситуация в Афганистане лишь трижды за лето (в июле и середине августа) фигурировала в рейтинге актуальных событий недели, регулярно публикуемом ФОМ. Причем все три раза её назвал таковым лишь 1% респондентов.

Самыми характерными, по мнению аналитиков ФОМ, высказываниями об Афганистане были: «Американцы покинули, бардак начинается»; «Там идет война, нужно отправлять войска». Иными словами, меньшинство граждан, следящих за событиями, тревожит дестабилизация обстановки в Центральной Азии. Некоторые полагают, что Россия должна или будет вынуждена вмешаться.

Безразличие распространяется и на гуманитарные проблемы, связанные с афганской драмой. В частности, российские медиа почти не уделяют внимания положению женщин, вернувшихся под власть талибов.

«Что вызывает у меня вопросы к освещению ситуации, так это мужской взгляд на происходящее в СМИ. Вот какие-то абстрактно плохие люди снова взяли власть в абстрактно несчастной стране, переговоры, взрывы, дипломаты, власть, деньги, оружие, опиум, мужчины, мужчины, мужчины. Чтобы понять, чем страшно возвращение режима “Тaлибaна”, нужно посмотреть на него женскими глазами, тогда абстракция превратится в то, что можно почувствовать», – пишет в Facebook режиссер документального кино Мария Черная. 

Однако тревога и неуверенность политического класса, возможно, является признаком того, что индифферентности россиян скоро придёт конец.