Доля работающих среди людей с инвалидностью упала с 20,5% в 2016-м до 14% в 2021-м, подсчитал Росстат.

Если брать в расчет лишь трудоспособный возраст (16-54 года для женщин и 16-59 лет для мужчин), доля работников будет несколько выше – 20%. Восемь лет назад она составляла 32%.

Еще недавно власти ставили цель довести долю занятых среди трудоспособных граждан с особыми потребностями до 50% к 2020 году. Позднее сроки сдвинули на пять лет вперед. Почему провалились планы?

Масштабы безработицы

В России насчитывается 11,6 млн человек с инвалидностью, из которых 3,6 млн – трудоспособного возраста и 7,2 млн – более преклонного. Официально трудоустроены 1,5 млн (о занятых в неформальном секторе достоверных данных нет).

Больше половины работающих, 780 тыс., пенсионеры, продолжающие трудиться из-за низких пенсий или по другим причинам. Если верить Росстату, пенсионеры меньше нуждаются в работе (вероятно, потому что большинство из них уже не способно её выполнять).

Из 3,6 млн людей с инвалидностью трудоспособного возраста работа есть у 720 тыс., примерно столько же, 770 тыс., её ищет. Еще около 2 млн или 60% относятся к так называемому экономически неактивному населению, находящемуся вне рынка труда. 

Группа может включать в себя как тех, кто не может трудиться по объективным причинам, так и работающих неофициально, и отчаявшихся получить работу (то есть, в действительности, тоже безработных).

Таким образом, чтобы выполнить цель правительства – трудоустроить половину людей с инвалидностью трудоспособного возраста – нужно не только дать работу всем безработным этой категории, но и вывести на рынок труда часть тех, кто сегодня из него выключен. 

Не похоже, чтобы на этом поприще были достигнуты серьезные успехи. В прошлом году безработица среди людей с особыми потребностями в 3,5 раза превысила среднероссийскую.

Особенно тяжело приходится предпенсионерам, составляющим 15% таких граждан и 30% безработных среди них.

Вероятно, это связано с их двойной «непривлекательностью» с точки зрения работодателей. С одной стороны, по закону, предпенсионера сложнее уволить, с другой – человеку с инвалидностью требуются щадящие условия труда (короткая рабочая неделя, дополнительный отпуск, специально оборудованное рабочее место и так далее). 

Люди, имеющие дисфункции организма, дольше ищут источник заработка. Больше года оставались безработными 32% соискателей с инвалидностью, обратившихся в службы занятости, и только 2% – без нее. Средняя продолжительность поиска работы в России – около полугода, а у людей с инвалидностью – на треть больше.

Ограниченные возможности

По закону, все организации, независимо от профиля и формы собственности, обязаны принять на работу от 2 до 4% сотрудников с инвалидностью (от квот освобождены лишь малые предприятия с менее чем 35 работниками).

Людям с ограниченными возможностями здоровья теоретически доступны разнообразные, в том числе – интеллектуальные и высокооплачиваемые, виды деятельности. Так, носителям самой распространенной, третьей группы инвалидности рекомендуют работать адвокатами, брокерами, бухгалтерами, водителями, врачами, инженерами, программистами и так далее.

На практике спектр возможностей, предоставляемых таким людям, крайне узок.

На рынке труда процветает дискриминация. Например, в госуправлении занято 7% работающих россиян и только 5% людей с инвалидностью; в научно-технической сфере – 3,5 и 2% соответственно; в финансовом секторе – 2 и 1%; такое же соотношение наблюдается в области информации и связи.

Люди с особыми потребностями перепредставлены лишь в четырех сферах экономической деятельности: сельском хозяйстве, где трудится 21% работников с инвалидностью и только 6% населения в целом; образовании (12% против 9,5%), здравоохранении (9,5 против 8%), а также культуре (3 против 2%), констатирует Росстат.

Работодатели обычно рассматривают людей с инвалидностью (независимо от природы и степени нарушений) в качестве дешевой вспомогательной рабочей силы.

Средняя зарплата людей с инвалидностью в России – 25 тыс. рублей, подсчитал сайт «Труд.com».

Из примерно тысячи вакансий «для инвалидов» в Санкт-Петербурге, размещенных порталом «Работа в России», лишь около двухсот обещают зарплату от 50 тыс. рублей (медианная зарплата в городе – 40 тыс. рублей).

Половина вакансий приходится на низкооплачиваемые и малоквалифицированные должности, приносящие менее 30 тыс. рублей в месяц: кассиров, упаковщиков, кладовщиков, разнорабочих, мойщиков посуды, уборщиков и тому подобное.

Оазисы инклюзии

Есть и исключения из правил. Театры, музеи, галереи современного искусства и другие культурные институции делают успехи в области инклюзии (включения носителей опыта инвалидности в активную социальную жизнь), считает художник, режиссер и филолог Антон Рьянов, имеющий диагноз ДЦП.

В 2012-м Россия ратифицировала международную Конвенцию о правах инвалидов (в частности, положения, касающиеся культуры). С тех пор больше половины культурных учреждений стали доступнее для людей с особыми потребностями, отмечали в Совете федерации.

«Такие места, как Центр имени Мейерхольда и [центр современного искусства] «Гараж», стали лидерами, которые первыми начали это реализовывать… Многие учреждения, вроде ГМИИ имени Пушкина, Третьяковки или Политехнического музея, как минимум, вводят в свой состав кого-то из носителей опыта инвалидности (чтобы они помогали делать выставки доступными), а, как максимум, создают советы по доступности, где представлены как профессионалы в области инклюзии, так носители опыта. Это становится все более типичным», – говорит художник.

Учреждения культуры всё чаще привлекают людей с инвалидностью в качестве консультантов и «аудиторов», тестирующих доступность музейной или театральной среды. С одним из таких специалистов, сурдологом Государственного исторического музея Владом Колесниковым (страдает глухотой), недавно общался Владимир Путин, что было воспринято как признание усилий, направленных на «музейную инклюзию». 

Чем шире доступность, тем чаще люди с инвалидностью становятся участниками и кураторами выставок, режиссерами, артистами и так далее. В первую очередь, тенденция захватывает институции, тесно взаимодействующие с Западом.

«Конечно, есть искренние люди, которые хотят создать рабочие места для людей с инвалидностью. Но [всё же] изначальный импульс таков: мы делаем искусство, ориентированное на Европу, а в Европе хорошим тоном считается делать музеи удобными для людей с инвалидностью, брать на работу людей с инвалидностью», – уверен Рьянов.

«Оазисы инклюзии» дают шанс немногим представителям творческой интеллигенции и улучшают имидж России за рубежом. Однако общая картина остается безрадостной.

«Мой случай и случай других носителей опыта [инвалидности], работающих в сфере искусства, связан с тем, что у нас была возможность, привилегия получить образование. Далеко не у всех есть эта возможность и потребность», – подчеркивает собеседник Eurasianet.org.

Барьеры

Одно из объяснений высокой безработицы среди людей с инвалидностью – сравнительно низкий уровень образования. Лишь половина из них закончила вузы или средне-специальные учебные заведения, тогда как в среднем показатель составляет 80%.

К разряду дипломированных специалистов относится 18% населения и всего 5% людей с ограниченными возможностями здоровья, показывает исследование «Левада-центра».

Хотя государство предоставляет людям с инвалидностью льготы при поступлении в вузы, на практике абитуриенты и студенты сталкиваются с множеством препятствий, как юридических, так и практических. Например, тьюторы (наставники) для учащихся с особыми потребностями есть лишь в некоторых образовательных учреждениях, а доступная среда либо отсутствует вовсе, либо недостаточно развита.

«В нашем здании было несколько факультетов. Филологический был на третьем этаже. И если при входе в здание с улицы были пандусы, то внутри лифтов не было. Там очень крутая лестница… За все время обучения на филфаке я в аудиториях бывал всего несколько раз, во время экзаменов, защиты диплома, поступления в аспирантуру. Это всегда было связано с преодолением реальной физической проблемы», – рассказывает Рьянов о проблемах, с которыми столкнулся, будучи студентом Нижегородского госуниверситета.

Но даже те, кто сумел получить подготовку, часто не могут применить знания на практике. По данным Росстата, лишь 36% трудоустроенных обладателей диплома, имеющих инвалидность, работали по специальности (среди работников без инвалидности таких – 47%).

Профессиональной карьере мешают предубеждения, распространенные в обществе. Судя по недавнему опросу ВЦИОМ, подавляющее большинство россиян сочувствует людям с инвалидностью и приветствовало бы их более широкое присутствие в сфере услуг (в качестве официантов, продавцов, парикмахеров, таксистов и так далее).

Однако сами люди с инвалидностью не считают себя окруженными заботой и толерантностью, показывает исследование, проведенное в Волгоградской области. Лишь 15% опрошенных ответили, что население относится к ним однозначно положительно. Отрицательное или скорее отрицательное отношение заметил 31%.

По мнению респондентов, люди часто обращаются с ними брезгливо, избегают общения, считают «неполноценными» или «обузой».

«Общая норма проявления сочувствия инвалидам… в определенной степени носит показной характер», – отмечают исследователи из «Левада-центра». 

Большинство опрошенных ВЦИОМ представляют себе труд инвалидов как преимущественно низкоквалифицированный и непрестижный. Профессии, чаще всего приписываемые людям с особыми потребностями, – сторожа, кассиры, сапожники, портные и другие ремесленники. Из ряда выбиваются лишь программисты и учителя.

Работодатели разделяют общие предрассудки. Свыше половины (53%) нанимателей уверены, что выпускники вузов с инвалидностью «недостаточно конкурентоспособны», «имеют низкую трудовую мотивацию» или «неэффективны», показал опрос, проведенный Вятским госуниверситетом.

Кроме того, предприниматели считают наём сотрудников с инвалидностью слишком хлопотным делом. 35,5% участников исследования ВятГУ сказали, что у них нет рабочих мест, приспособленных для инвалидов; 33% пожаловались, что государство недостаточно стимулирует их социальную ответственность; 22% считают непосильным бремя социальных обязательств перед инвалидами и 15% – что организовать работу с ними слишком дорого и сложно.

Почему не работают квоты?

Теоретически квотирование должно было бы улучшить ситуацию. Однако на практике норма соблюдается плохо.

Несмотря на налоговые льготы и субсидии, предоставляемые компаниям, готовность взять работника с инвалидностью демонстрирует лишь около половины работодателей, опрошенных компанией «Мегаплан».

По данным Минтруда, на которые ссылались «Ведомости», квоты обычно выполняются лишь на 70%. При этом контроль за их соблюдением осуществляется спустя рукава, а штрафы за нарушение минимальны: 5-10 тыс. рублей.

Издержки бизнеса, обязанного трудоустраивать людей с инвалидностью и оборудовать их рабочие места в соответствии с индивидуальной программой реабилитации, выше, чем выгоды, признают в министерстве. Поэтому работодатели нередко обходят закон, предлагая соискателям заведомо неприемлемые вакансии.

Чтобы изменить ситуацию, Минтруд предлагает разрешить фирмам «откупаться» от квот, внося компенсационные выплаты в фонд содействия трудоустройству инвалидов. Его средства должны расходоваться на профессиональную подготовку людей с особыми потребностями, стимулирование и субсидирование социально ответственных нанимателей.

Соответствующий пилотный проект реализуется в пяти регионах. Поможет ли он бороться с безработицей, сказать сложно. 

«Чтобы квоты работали, нужен механизм общественного контроля. У государства нет мотивации [следить за выполнением квот], а люди с инвалидностью не считаются значимой общественной силой, которая могла бы повлиять [на ситуацию]. Иначе государство вело бы себя иначе», – считает Антон Рьянов.

По его мнению, никто не защитит права людей с ограниченными возможностями здоровья, кроме них самих. Однако привычка надеяться на власть и страх перед возможными репрессиями тормозят самоорганизацию.

«На Западе в 60-е годы люди с инвалидностью требовали доступности образования, равной с людьми без инвалидности представленности в профессиональной сфере. То, что было ратифицировано Россией (Конвенция о правах инвалидов), – результат общественной борьбы. Однако сегодня в России нет консолидированного общественного движения, которое сказало бы: вот наши права, вы должны с ними считаться», – убежден собеседник.