На фоне заявлений российских властей «об отмене русской культуры на Западе», театры внутри страны подвергаются цензуре военного времени, а театральные деятели и целые театры становятся жертвами охоты на ведьм. В итоге российский театр превращается в место, где дозволено лишь то, что одобряет начальство. 

Цензура до войны

Первые сигналы, свидетельствовавшие о намерении властей контролировать театральную жизнь, появились задолго до войны. Но если в первой половине 2010-х это были единичные случаи, связанные со спектаклями на политически чувствительные темы или «оскорблением чувств верующих», то к концу десятилетия появляется все больше неформальных ограничений и даже уголовных дел против театральных деятелей.

Одним из самых громких довоенных скандалов было так называемое дело «Седьмой студии», фигурантами которого стали режиссер и основатель «Гоголь-центра» Кирилл Серебренников, продюсер Алексей Малобродский и гендиректор студии Юрий Итин. По версии следствия, они похитили из бюджета деньги, выделенные Минкультом. В 2020-м году суд посчитал вину Серебренникова, Малобродского и Итина доказанной и назначил им условные сроки. Сами они вину не признали. 

Многие уверены, что дело «Седьмой студии» было попыткой надавить на театральных режиссеров, публично критиковавших российские власти. «Дело против Кирилла Серебренникова — не что иное, как проявлением цензуры со стороны властей», — считает театральный критик Антон Хитров. 

Серебренников — не только значительная фигура в сфере кино и театра. Он также критиковал режим и официозные СМИ за «ложь и пропаганду», а также называл современную Россию «нищим гопником, который от горя сошел с ума». 

Уже тогда у артистов, замеченных в публичной поддержке оппозиции, могли начаться проблемы на работе. Большинство театров являются госучреждениями, поэтому их руководство вынуждено прислушиваться к чиновникам из Минкультуры, чтобы не потерять финансирование. Однако по факту директора и художественные руководители долгое время пользовались определенной автономией, в том числе – в вопросах найма и увольнения сотрудников. 

В столичных театрах изменения наметились со сменой руководителя департамента культуры Москвы — в 2015 году этот пост покинул реформатор Сергей Капков, а его место занял Александр Кибовский. «С этого времени начинают появляться частные случаи давления на театральные институции. Как правило, это были непубличные истории. За что-то неуместное театру могли внезапно отказать в закупках, или лишить другого важного финансирования», — рассказывает Олег Соколов, семь лет возглавлявший отдел маркетинга в Центре имени Мейерхольда (ЦИМ). Он был вынужден уйти из театра после начала полномасштабной войны. 

Со временем давление вышло за пределы финансовых санкций. Так, в начале 2021 года из списка артистов ЦИМ-а пропала страница актрисы Варвары Шмыковой, опубликовавшей видео в поддержку оппозиционного политика Алексея Навального. «Создавалось ощущение, что инициатива оказать давление исходила откуда-то выше, чем уровень департамента культуры Москвы. В личных разговорах с чиновниками часто можно было услышать: “Ну вы же понимаете наше положение. Если не мы вас, то они нас”», — вспоминает Соколов.

Одновременно с этим больше внимание стало уделяться спектаклям на «острые темы», которые еще пару лет, скорее всего, остались бы незамеченными властями. Так, в августе 2021 года председатель Следственного комитета Александр Бастрыкин поручил проверить постановки московского театра «Современник» из-за возможного оскорбления ветеранов. 

Поводом для проверки стал монолог героини Лии Ахеджаковой в спектакле «Первый хлеб». Переживая, что ее внук отправляется контрактником в горячую точку, она непочтительно отзывается о погибших ветеранах, потом просит у них прощения и спрашивает, почему мирное время, за которое воевал ее муж, так и не наступило. 

Минкульт поддержал Бастрыкина и провел слушания по репертуару театров «в части соответствия стратегии нацбезопасности». Представитель министерства заявил, что общественные структуры проверить театры на предмет «сохранения духовно-нравственных патриотических ценностей». 

«К 2022-му постепенно вырисовывается сонм неугодных художников и театров, постоянно получающих различные намеки со стороны властей о том, что делать можно, а чего нельзя», — рассказывает Соколов.

Самых громких разгромили первыми 

С началом войны наступила новая эпоха театральной цензуры. Уже в начале марта вице-спикер Госдумы Вячеслав Володин заявил, что деятелям культуры пора определиться, с кем они — и стало ясно, что несогласных с «СВО» ждут проблемы. Так и случилось — театры, коллективы которых выступили с осуждением войны, были расформированы или закрыты.   

Среди них оказался ЦИМ, одна из главных столичных театральных площадок. 24 февраля руководитель ЦИМа Елена Ковальская покинула должность из-за антивоенной позиции. Вслед за этим департамент культуры уволил главного худрука театра Дмитрия Волкострелова, опубликовавшего антивоенный пост. За ним ушла почти вся команда, а ЦИМ присоединили к «Школе драматического искусства» и поменяли репертуар. «Раньше в сезоне прокатывали более шестидесяти названий [спектаклей], теперь от прежнего репертуара ЦИМа осталось меньше пяти спектаклей», — отмечает Соколов.

Не менее популярный «Гоголь-центр» продержался до лета прошлого года. 29 июня стало известно, что Депкульт сменил руководителя театра Алексея Аграновича, подписавшего письмо театральных деятелей против войны в Украине. После смены руководства практически все ключевые актеры и сотрудники ушли из театра. 

«Они решили закрыть театр. За позицию. За честность. За попытку свободы. За то, что все месяцы, что идет война, в театре актеры, протестуя против нее, не выходят на поклоны, заканчивая каждый спектакль изображением голубя мира. За то, что не сняли с репертуара мои спектакли. За то, что остались порядочными людьми», – написал бывший худрук «Гоголь-центра» Кирилл Серебренников в своем телеграм-канале. Последними постановками команды стали «Я не участвую в войне» и «Берегите ваши лица». 

Одновременно с этим департамент уволил руководство еще двух театров — «Современника» и «Школы современной пьесы». Худрук «Современника» Виктор Рыжаков также подписал письмо против войны. Режиссер и основатель «Школы современной пьесы» Иосиф Райхельгауз публично не высказывался против вторжения, но прекратил сотрудничать с актером Маратом Башаровым когда тот поддержал «спецоперацию» (это известно со слов самого Башарова).

После разгрома самых независимых театральных площадок власти взялись за более консервативные театры «старой школы». Новый сезон в театре имени Вахтангова вместо худрука открывал глава Следкома Александр Бастрыкин. По его мнению, театр состоялся, потому что «ученики не разбежались», а остались верны своему «учителю, вождю, командиру». Прежний руководитель и режиссер театра Римас Туминас покинул должность после начала войны и уехал из России. Вскоре после этого премьер Михаил Мишустин отменил присуждение ему премии за значительный вклад в развитие российской культуры, а спектакли режиссера стали отменяться по всей стране. 

Добрался СК и до другого столичного театра —  имени Ермоловой. В октябре силовики и театр заключили соглашение о «творческом» сотрудничестве. У многих новость вызвала возмущение. На фоне закрытия театров и громких увольнений артистов сотрудничество с СК выглядит как очередной этап цензуры. «”Творческое сотрудничество”. Может быть имеет смысл рассмотреть другие варианты названия? Например, “бастрыкинский водевиль”?», — прокомментировала новость Ксения Собчак.  

«Черные списки» стали рутиной 

Театральные деятели продолжают терять работу из-за своей антивоенной позиции. Например, после того, как известный драматург Михаил Дурненков опубликовал в соцсетях пост с осуждением российской агрессии, театры отменили спектакли по его пьесам, а народный артист РФ и депутат Госдумы Николай Бурляев потребовал привлечь Дурненкова к уголовной ответственности. 

За антивоенные высказывания были уволены известные российские актеры Дмитрий Назаров и Лия Ахеджакова, а на артиста Артура Смольянинова, с начала войны открыто заявляющего о поддержке Украины, завели уголовное дело о «дискредитации армии».

Для формирования списка неугодных культурных деятелей в Госдуме создали Группу по расследованию антироссийской деятельности (ГРАД), которая видит свою миссию в создании черного списка деятелей культуры, которым будет запрещено занимать должности в госучреждениях из-за их «антигосударственной позиции». Уже в августе прошлого года в реестре, по сообщениям, было 142 фамилии (на сайте группы официального списка нет). 

С менее известными работниками театров обычно расстаются по-тихому. «Никто не хочет терять своих актеров или деморализовывать коллектив, но, как только позиция актера становится явной и ее можно документально зафиксировать, с такими людьми перестают сотрудничать… В какой-то момент такая практика стала рутиной», — говорит Олег Соколов. 

В некоторых случаях поводом для увольнения может стать даже намек на антивоенную позицию. Собеседеник Eurasianet.org рассказал, как ему отказали при трудоустройстве в Театр на Малой Бронной, сославшись на предыдущий опыт работы. «Вы из команды ЦИМа? Вы есть на фотографиях с директором? Вы ушли вместе с командой? Вы не будете работать в госучреждении», — рассказывает бывший сотрудник ЦИМа.

По словам другого источника Eurasianet.org, пожелавшего сохранить анонимность, в московском департаменте культуры просматривают страницы сотрудников театров, пытаясь выявить антивоенные настроения. «Раз в месяц присылают во все учреждения списки на увольнение. Методы увольнения ложатся на директора. Некоторые руководители в связи с этим просят закрыть все свои персональные страницы», — сообщает он. 

Если в Москве и Петербурге от театров и театральных работников чаще всего требуют молчания, то в регионах их зачастую заставляют громко поддерживать «СВО». Так, чиновники из Минкульта Татарстана принуждают директоров театров вывешивать «Z» на фасадах театральных зданий, рассказывает Антон Хитров. 

Все боятся «странных» высказываний

Спектакли «неугодных» режиссёров пропадают с афиш и из репертуаров театров по всей России. Среди них – балет Серебренникова в Большом театре, постановки Дмитрия Крымова, Александра Молочникова, Никиты Бехетина и других художников, выступивших против войны. Кроме того, из репертуара Театра имени Ермоловой убрали спектакли по романам Дмитрия Глуховского. Ранее его книги попали под цензуру. Список тех, чьи проекты были закрыты, отменены или перенесены, гораздо шире: в хронике журнала «Театр» числятся уже десятки режиссеров, художников и драматургов. 

Те, кто остался в России и не хотят разделить судьбу «неугодных», стараются не высказываться на острые темы и подстраиваться под конъюнктуру. Это влияет и на репертуары театров. 

«Театр — это очень сложный организм. Худруки годами собирают коллектив, выстраивают репертуар и не хотят, чтобы после их увольнения назначили кого-то, кто все развалит. Поэтому многие из них руководствуются логикой сохранения институции, которую я считаю правильной. Для тех, кто остался, хороших стратегий, по сути, не осталось. Мы здесь живём в атмосфере, когда нужно или затаиться и пересидеть, или поддержать [войну], или уезжать», — говорит актер, певец и режиссер Сергей Васильев. 

По мере закручивания гаек со стороны властей растет и уровень самоцензуры. Все боятся «странных» высказываний или «непонятных» спектаклей, а количество табуированных тем увеличивается. Начинается «зачистка» спектаклей, в которых присутствует обнаженная натура, гомосексульные мотивы, нецензурная речь или актуальные высказывания. 

«Есть ощущение, что все социальные темы убираются из театрального дискурса. Домашнее насилие или проблемы национальной самоидентификации и малых народов — сейчас уже мало кто возьмется ставить на такие темы», — комментирует Соколов. 

С гомосексуальной тематикой все еще строже. Наказание за нее предусматривает новый закон о «ЛГБТ-пропаганде». 

«Для театра теперь единственный выход – всё это убирать, включая сцены объятий или поцелуев, задуманных драматургом. Иначе будут проблемы. Со стороны Минкульта к этой (ЛГБТ-) теме будет нулевая толерантность: чиновники могут вмешаться в любой момент, а, если надо, то и директора заменят», — считает Сергей Васильев.

По мнению Антона Хитрова, репертуар театров беднеет не только из-за формальных и неформальных запретов, но и по причине того, что многие люди, которые хотели и могли ставить спектакли, уехали из России. Все это не могло не сказаться на зрителе. 

Некогда считавшаяся свободомыслящей театральная сцена России по уровню дозволенного сегодня больше напоминает Беларусь. «Когда-то на одном из театральных форумов белорусская коллега сказала, что через пару лет мы в России будем делать “пропагандистскую хтонь и классику для школьников”. Так и случилось», — резюмирует Соколов.