Недобрую память о первом постсоветском десятилетии до сих пор сохраняет подавляющее большинство россиян (даже те, кто его не застал или застал совсем юным). Два года назад всего 6% собеседников «Левада-центра» не смогли сказать о 90-х ничего плохого, и целых 42% не припомнили ничего хорошего.

В глазах большинства эпоха Ельцина ассоциируется с криминалом (24%), нищетой (20%), дефицитом (14%), разрухой (12%), безработицей (7%) и тому подобным. О свободе, новых возможностях для бизнеса и других положительных моментах упомянули от 1 до 6% граждан.

Осуждая 90-е, современные россияне имеют о них довольно смутные представления. Постсоветские реалии зачастую смешивают с советскими (например, у многих правление Ельцина ассоциируется с пустыми прилавками, которых уже не было после либерализации цен в 1992 году). Речь идет не столько о предметной памяти, сколько об ощущении экономической и политической нестабильности, считает журналист Дмитрий Окрест, автор двух книг о распаде СССР и его последствиях.

Тем не менее коллективная травма, связанная с тем периодом, настолько глубока, что и спустя двадцать лет любые потрясения воспринимаются людьми как угроза провала в ненавистное прошлое. Так, в первой половине 2020-го возврат в девяностые фигурировал в Национальном рейтинге тревожностей как одна из самых массовых фобий, связанных с коронокризисом.

Госпропаганда умело играет на этих чувствах. Высокий уровень общественной поддержки Владимира Путина может частично объясняться тем, что (как неустанно повторяют медиа и сам президент) с ним пришла стабильность, а с уходом снова «будет, как в 90-е». В свете войны и санкций этот аргумент звучит всё менее убедительно.

О том, что Россия стоит на пороге новых 90-х, сегодня говорят не только обыватели, но и некоторые эксперты. Например, известные специалисты по проблемам рынка труда, Владимир Гимпельсон и Ростислав Капелюшников, полагают, что российскую экономику ждёт структурная трансформация, ближайшим аналогом которой является кризис начала 1990-х годов. По мнению экспертов, разрыв технологических и производственных цепочек после распада СССР и нынешняя изоляция страны – явления одного порядка и со сходными последствиями: утечкой умов, расцветом серой занятости, сокращением покупательной способности, хроническими невыплатами зарплат, и так далее. 

Другие специалисты подчеркивают скорее отличия текущей ситуации от той, что была тридцать лет назад. «Я бы сказал, что нас ждут “зеркальные 90-е”. Тогда цепочки рвались из-за того, что мы включались в глобальную экономику, а свою систему развалили. Сейчас наблюдается обратный процесс: мы исключаем себя из глобальной экономики. В 90-е произошел всплеск насилия, потому, что государство было слабым. Сейчас источником насилия является супер-сильное государство», – говорит живущий в Стамбуле российский экономист Антон Антипов.

Но как бы ни различались причины кризисов, их последствия для населения могут оказаться схожими. Причём мрачные прогнозы, предполагающие повторение пройденного, похоже, начинают сбываться.

За последние месяцы в Россию вернулись или резко усилились явления, прочно ассоциирующиеся с 90-ми, в частности – челночная торговля, финансовые пирамиды и тяга к самообеспечению за счет дачных участков.

Новое плавание челноков

Торговцы с объемистыми клетчатыми сумками стали настолько каноничным символом 90-х, что в нескольких городах им даже поставили памятники. Как оказалось, преждевременно. Дефицит иностранных товаров и легализация параллельного импорта (по сути, контрабанды) в ответ на санкции вызвали челноков из небытия.

С началом войны ряд аналитиков (в том числе, ЦБ) ожидали возрождения челночной торговли. Другие в этом сомневались, так как, по их мнению, крупные маркетплейсы более эффективны. Правы оказались, скорее, первые – новые челноки действительно появились, хотя о масштабах и значении явления судить пока рано.

На крупнейшей в России онлайн-барахолке, Avito, можно встретить массу объявлений частных лиц, предлагающих доставить покупки из-за границы. Некоторые из них возят широкий спектр грузов, другие специализируются на определенных товарах, например, лекарствах, икеевской мебели или предметах роскоши. С февраля количество подобных объявлений выросло в пятьдесят раз, подсчитало издание The Moscow Times.

Обычно промыслом занимаются россияне, живущие за рубежом или имеющие там родственников и знакомых. Типичное предложение выглядит так: «Езжу в Финляндию на легковом автомобиле… Могу закупить и привезти товары на любой вкус, с наценкой в зависимости от размера/веса/количества», то есть речь идёт о челноках в классическом смысле слова.

В других случаях эмигранты помогают россиянам купить иностранные товары, обойдя блокировки платежных систем, а потом пересылают их адресатам курьерскими службами.

Схема держится на доверии и не дает гарантий, что «фарцовщик» просто не исчезнет с деньгами клиента. С другой стороны, в глазах некоторых потребителей челноки, видимо, компенсируют недостатки в работе маркетплейсов – долгое ожидание заказов, бесцеремонное обращение с клиентами и тому подобное. 

Двадцать лет назад российские власти сурово боролись с челночеством, видя в нем канал распространения поддельных и некачественных товаров, а также препятствие для иностранных инвесторов, желающих работать в стране. Сегодня подобные соображения больше не актуальны, и челноков даже поощряют.

В апреле Евразийская экономическая комиссия повысила порог беспошлинного ввоза товаров в Россию и другие страны ЕАЭС с 500 до 1 тыс. евро и с 25 до 31 кило. Мера играет на руку челнокам, ведь весовые ограничения на границе когда-то ужесточали именно для борьбы с ними.

Бизнес-омбудсмен Борис Титов призывал облегчить жизнь мелким импортерам еще сильнее, так как, по его мнению, они способны быстро насытить рынок импортной продукцией. В Думе обсуждали законопроект об отмене заградительных пошлин на ввоз иномарок (что привело бы к возрождению так называемых перегонщиков). Правительство инициативу не поддержало, но сам факт её появления говорит о том, что челноки востребованы.   

По мнению Антона Антипова, надежды на челнока не имеют под собой серьезных оснований.

«Сегодня рынок не такой пустой, как в 90-е, когда ты привозил джинсы, сникерсы, тамагочи, всё что угодно, и у тебя это сразу раскупали. Масштабы потребительского сектора экономики сейчас совсем другие. Возможно, кто-то будет ездить в Турцию за айфонами, лекарствами или брэндовой одеждой [и перепродавать в РФ], но это не станет важным экономическим фактором», – уверен собеседник Eurasianet.org.

Впрочем, как далеко зайдет кризис и останется ли у российских потребителей хоть какой-то выбор, сегодня не знает никто. 

Пирамиды множатся

Первое постсоветское десятилетие прочно ассоциируется с МММ и другими финансовыми пирамидами, сулившими обнищавшим на фоне гиперинфляции людям золотые горы.

Секретом их «успеха» стало сочетание повальной финансовой безграмотности и агрессивной рекламы. Устами «человека из народа», Лёни Голубкова, МММ доходчиво объясняла гражданам, что традиционные жизненные стратегии, вроде честного труда, больше не работают, а путь к успеху лежит через инвестиции с баснословной (до 200% в месяц) отдачей.

Отрезвление стоило дорого: число пострадавших от деятельности одной лишь МММ оценивали в диапазоне от 5 до 15 млн человек, а ущерб – в десятки миллиардов долларов. 

Однако выработать иммунитет к мошеннической схеме российскому обществу так и не удалось. Каждый новый кризис толкает россиян на рискованные эксперименты с личными финансами в надежде поймать удачу за хвост.

В 2020-м ЦБ выявил 276 организаций с признаками финансовой пирамиды, в 2021-м – уже 803, а за неполных семь месяцев нынешнего – больше, чем когда-либо прежде, 1073. 

Люди, отдающие кровно заработанное тёмным дельцам, не обязательно являются легковерными простаками. Некоторые из них понимают, что имеют дело с преступниками, но рассчитывают попасть в число счастливчиков, успевших сорвать джекпот.

Причины бессмертия пирамид кроются в бедности и закредитованности населения, неспособного решить свои финансовые проблемы легальными способами, вроде банковских вкладов, акций и облигаций (из-за их низкой доходности и невозможности инвестировать достаточно крупную сумму), объясняют эксперты.

Экономические последствия войны, похоже, вывели тенденцию на новый уровень. По мнению ЦБ, мошенники (в основном орудующие в интернете) пользуются тем, что из-за санкций многие россияне, игравшие на бирже, лишились такой возможности.

Перед войной миллионы россиян охватила биржевая лихорадка – количество брокерских счетов удвоилось в 2019-м, в 2020-м на фондовый рынок пришло больше непрофессионалов, чем за все 28 лет существования Мосбиржи, и к началу 2022 года в России на бирже играли 17 миллионов жителей РФ, или примерно четверть экономически активного населения.

Обычно граждане рассчитывали таким образом накопить на старость, что стало особенно актуально после пенсионной реформы. Но после 24 февраля две трети непрофессиональных инвесторов, опрошенных «Левадой», потеряли деньги. «По сути, 10-15% населения, заходившие на биржу в 2020-2021 годах, просто кинули. Они покупали дорогие акции российских компаний, думая, что их стоимость будет расти. Сейчас эти бумаги стоят в несколько раз меньше, чем год назад. К тому же граждане потеряли возможность вывести средства со своих зарубежных счетов. Это сокрушительный удар по среднему классу», – говорит Антипов.

В итоге фондовый рынок теряет привлекательность в глазах условной домохозяйки. Люди, ещё сохранившие сбережения, скорее всего будут действовать консервативно, вкладываясь в недвижимость, золото, драгоценности или валюту, полагает экономист. Однако некоторые, возможно, станут жертвами авантюристов.

Значительная часть населения и раньше не делала особой разницы между игрой на бирже и казино. Теперь, когда Кремль поставил благосостояние миллионов на карту, грань между легальными финансовыми институтами и пирамидами в глазах россиян может стереться окончательно, а вера в альтернативные источники пассивного дохода – усилиться. 

В связи с этим Дмитрий Окрест обращает внимание на растущую популярность криптовалют: «Все эти разговоры про крипту, когда никто не понимает, как это работает, но все пытаются найти какой-то чудесный механизм, напоминают мне о финансовых пирамидах 90-х. Тогда тоже никто не понимал, как это работает, но все считали, что надо вкладываться».

Современные финансовые пирамиды, такие как нашумевшая Finiko, действительно используют интерес к криптовалютам в мутных схемах быстрого обогащения, излагаемых клиентам. Таким образом стимулов, заставляющих людей поверить в финансовое чудо, становится всё больше.

«Вот будет лето, поедем на дачу…»

На закате советской эпохи знаменитые шесть соток были не столько местом отдыха, сколько труда, помогая людям разнообразить рацион в условиях дефицита. В 90-е прилавки заполнились продуктами, однако дачи продолжали спасать от голода. «Люди не получали зарплаты и пенсии по полгода… Мы выжили на подножном корме с огорода», – гласит типичное воспоминание о 90-х.

К началу двадцатых 70% дачников по-прежнему выращивали продукты для семейного стола, но уход за грядками стал, скорее, хобби, чем необходимостью. Если в 2005-м 60% опрошенных видели в даче дополнительный источник дохода, и лишь 30% – развлечение, то в 2019-м цифры поменялись местами.

Пандемия и расцвет удаленной занятости подогрели интерес к загородной недвижимости, однако спросом пользовались, скорее, дома для постоянного проживания, чем классические дачи.

В 2022-м ситуация изменилась: в лидеры продаж вышли самые дешевые дачи и земельные участки, спрос на которые вырос на 25-30%. Причем, как отмечают эксперты, особой популярностью пользуются объекты, позволяющие выращивать овощи и разводить птицу.

Тенденция объясняется многими факторами: некоторые из тех, кто планировал купить квартиру, изменили планы из-за взлетевших в первые недели войны ипотечных ставок, другие спешат воспользоваться льготами, третьи – «зарыть» сбережения в землю. Однако главным стимулом, видимо, является тревога о будущем, которое кажется ремейком голодных 90-х.

В итоге, не самый приятный способ провести лето из нецензурной песни группы «Ленинград», кажется, набирает популярность даже среди менее склонных к дачному труду москвичей. В марте 70% из них заявили, что планируют проводить больше времени на «фазендах». При этом, как показал опрос информагентства «Промрейтинг», почти половина (46%) столичных дачников собирались расширить огороды.

О том, что инстинктивной реакцией россиян на кризис станет возвращение к земле, говорят и другие исследования. Например, по данным рекрутингового портала Superjob, в нынешнем году россияне намеревались отвести под картошку больше земли, чем в прошлом. 

Две трети респондентов «Росгосстраха», опрошенных этим летом, действительно посадили больше овощей и корнеплодов, чем год назад, а продажи товаров для сада и огорода выросли более чем вдвое по сравнению с 2021-м, сообщил «СберМаркет».

Решение вкладывать силы в малоэффективные подсобные хозяйства неразумно с точки зрения экономики, убежден Антон Антипов. «Когда ты инженер или профессор, тебе лучше заниматься инженерией или наукой [а не вскапывать поле]», – убежден специалист.

Однако, с точки зрения отдельной семьи, подобный выбор логичен. «Риски сейчас настолько велики, что – кто знает? – может быть, разведение коз на балконе, как в 90-е, поможет кому-то выжить. В развитом обществе такого быть не должно, но все, что сейчас происходит в России, – нерационально», – подчеркивает собеседник.