Следствием всеобъемлющего кризиса, вызванного войной в Украине, будут не только огромные людские потери на фронте, но и обострение традиционной российской беды – алкоголизма. 

Позитивная тенденция последних двадцати лет, состоявшая в постепенном отказе населения от крепкого алкоголя и алкоголя вообще – прервана. Многочисленные стрессы военного времени вкупе с сокращением реальных доходов заставляют россиян (особенно жителей депрессивных территорий) искать утешения на дне бутылки. В итоге множатся симптомы социального неблагополучия – от роста числа убийств до массовых отравлений суррогатами спиртного. 

Годы отрезвления 

По данным властей, 50 тыс. человек умирает в России каждый год по причинам, связанным с алкоголем. При этом, по оценке независимого демографа Алексея Ракши, эту цифру можно смело умножить на три, поскольку значительная часть смертей, которые Росстат не классифицирует как обусловленные пьянством (например, от сердечно-сосудистых заболеваний, а также внешних причин – убийств, самоубийств, несчастных случаев и так далее) тоже объясняются злоупотреблением спиртными напитками.

Несмотря на это, российские чиновники не первый год рапортуют о снижении потребления алкоголя в стране. Так, прошлой осенью министр здравоохранения Михаил Мурашко утверждал, что с 2008 по 2021-й год россияне стали пить на 40% меньше. По его словам, сейчас на душу населения приходится 9 литров чистого спирта в год. Для сравнения, по данным ВОЗ, американцы потребляют в среднем 9,8, англичане – 11,5, а немцы – 13,4 литра этанола. 

К 2030-му году Минздрав обещает довести цифру до 7,7 литров и снизить «алкогольную» смертность на треть. 

Эксперты ставят подобные выводы под большое сомнение, указывая на существование огромного – 30-40% продаж – теневого рынка спиртного, время от времени привлекающего к себе внимание массовыми смертями от алкогольных суррогатов. 

Видимо, поэтому в России «случайные отравления алкоголем» (одна из множества причин смерти, связанных с пьянством) убивают 9 на 100 тыс. человек, тогда как в ЕС – меньше одного. 

И все же, реальные основания для оптимизма есть, или по крайней мере были. 

«Смертность вызывает преимущественно крепкий алкоголь. Поэтому в Европе алкоголя в пересчете на чистый спирт могут потреблять не меньше, а где-то даже больше, чем в России, но [алкогольная] смертность там – гораздо ниже… Опаснее всего – “северный” тип потребления больших доз [спиртного] за малую единицу времени. Начиная с нулевых в России началось постепенное замещение водки пивом, крепких напитков – слабоалкогольными», – объясняет Ракша. 

Смена предпочтений отчасти объяснялась ростом благосостояния в «тучные» нулевые, отчасти – мерами госрегулирования алкорынка (в частности, повышением акцизов и созданием системы ЕГАИС), а отчасти – более здоровым стилем жизни миллениалов и зумеров. 

Согласно исследованию ВШЭ, доля молодых людей, употребляющих алкоголь, сократилась в 2,3 раза между 2006 и 2019 годами – с 62 до 27%. Если в 2009-м трезвенниками называли себя 26% респондентов ВЦИОМ, то в 2018-м – уже 40%. Количество выпивающих несколько раз в неделю за то же время сократилось с 8 до 3% опрошенных. 

Смертность от алкогольных отравлений также снижалась. Если в 2005-м на 100 тыс. россиян приходилось 37 умерших от «передозировки» спиртного или его суррогатов, то в 2020-м – 9. 

Впрочем, к концу прошлого десятилетия, на фоне падения реальных доходов населения после аннексии Крыма и введения санкций, процесс замедлился. По подсчетам компании BusinesStat, во второй половине 2010-х легальные продажи водки и ликеро-водочной продукции сокращались примерно на 1% в год. 

«Переход продолжался, но только по когортным (связанным со сменой поколений – прим. ред.) причинам. Люди, привыкшие пить водку, не начинают пить пиво, как было в разгар перехода. Но, поскольку такие люди старше, они умирают, и им на смену приходят люди из более молодых когорт, пьющие пиво», – говорит собеседник Eurasianet.org. 

От самоизоляции – к войне 

Пандемия прервала многолетний тренд на снижение алкоголизации. Столкнувшись с многочисленными тревогами и проблемами, а также вынужденной самоизоляцией, некоторые россияне стали больше пить. 

По подсчетам компании Finexpertiza (основанным на статистике Росалкогольрегулирования, РАР), в первый, самый тяжелый ковидный год россияне купили на 3,3% больше крепкого алкоголя – водки, коньяка и ликероводочной продукции – чем в 2019-м, а в 2021-м – на 1,2% больше, чем в 2020-м. 

Доля собеседников ВЦИОМ, назвавших себя трезвенниками уменьшилась на пару процентов. Выросло и официальное число «пьяных» смертей: с 47,4 тыс. в 2019-м до 50,4 тыс. в 2020-м. 

«Патриотический» угар 

С началом полномасштабного вторжения в Украину потребление крепких напитков снова резко пошло вверх. В 2022-м россияне (в расчете на душу населения) купили на 7,5% больше водки, коньяка и настоек, чем в предыдущем году. При этом продажи вина упали на 5,5% (что, вероятно, связано с ростом цен и исчезновением многих импортных марок), а пива – остались на прежнем уровне. 

В первом квартале нынешнего года продажи спиртного в физическом выражении продолжили расти: на 2% к тому же периоду прошлого года, до 28,1 млн декалитров. Если сравнить этот объем с довоенными и доковидными временами, прирост окажется более чем внушительным: +9% к первому кварталу 2021 года и +14% к первой четверти 2019-го. 

Во многих регионах ситуация – намного хуже, чем в среднем по стране. Если в Москве и Петербурге покупать крепкие напитки в минувшем году стали всего на 1-3% больше, то, например, в депрессивной Карелии – на 24%! 

Волна алкоголизации накрыла преимущественно самые бедные территории: Забайкальскую (+15,3%), Ивановскую (+18,5), Костромскую (+17,6), Курганскую (+19,7%), Оренбургскую (+20,9%), Псковскую (+15,4%) области; республики Алтай (+17,8), Ингушетия (+26,4%), Карачаево-Черкесия (+23,9%), Хакасия (+17,4%) и так далее. 

Выделяются и прифронтовые провинции, с начала войны подвергающиеся обстрелам и ставшие местом концентрации войск. Так, в граничащей с Украиной Белгородской области в прошлом году продали на 18,5% больше крепкого алкоголя, чем в 2021-м, в Брянской – на 13,4%, Курской – на 16,2%.   

Насколько выросла «алкогольная» смертность, сказать невозможно, так как Росстат до сих пор не опубликовал данные за прошлый год. По мнению Алексея Ракши, такое промедление – необычно и, скорее всего, связано с войной. 

Бедные спиваются 

О том, что алкоголизация приобретает характер бедствия, можно судить по ряду косвенных признаков. Например, по резкому росту заболеваемости алкоголизмом на селе, о чем сообщал Минздрав. За 2022 год количество селян с подобным диагнозом выросло на 7%, а психических расстройств на почве пьянства – на 6%. 

Тенденция, вероятно, отражает застарелые проблемы села – нищету, высокую безработицу, бегство трудоспособного населения в большие города, разорение мелких хозяйств, не выдерживающих конкуренции с агрохолдингами. 

Однако война, несомненно, усугубляет ситуацию. Известно, что львиную долю российских добровольцев и мобилизованных вербуют в бедных регионах, малых городах и селах. По данным исследовательского проекта «Хроники», наибольшую готовность отправиться на войну выражают безработные сельчане. Как следствие, жители глубинки острее ощущают последствия войны – тревогу за воюющих близких, скорбь по погибшим, посттравматическое стрессовое расстройство – и всё это способствует усилению алкоголизации.   

Ещё одним признаком растущего социального неблагополучия являются участившиеся в последнее время случаи массовых отравлений алкогольными суррогатами. 

Самым громким их них стала трагедия в Поволжье, где три десятка человек умерли и около сотни пострадали после распития напитка «Мистер сидр», в составе которого оказался метанол, как выяснилось, украденный со склада МВД. 

Как показало исследование «Сколково», самопальный алкоголь предпочитают, в первую очередь, те, кому не по карману легальная продукция. Как следствие, любой экономический спад – на руку бутлегерам, многие из которых, стремясь ещё больше удешевить товар, покупают сырье из сомнительных источников (в результате чего в напитки иногда попадает токсичный технический спирт) или нарушают технологию производства. 

Цены на алкоголь в 2022-23 годах сильно выросли, в том числе из-за санкций, а также роста акцизов и минимальных отпускных цен, обусловленного желанием властей пополнить пустеющую из-за войны казну. Водка и коньяк подорожали на 12% – до 817 и 1493 рублей за литр соответственно, а вино – на 27-28%. 

В такой ситуации экономить с риском для жизни начинают не только маргиналы. Сайтов, нелегально торгующих алкоголем, в 2022-м стало вдвое больше, чем в 2018-м. 

Алкоголь убивает

Пожалуй, самым тревожным симптомом является рост числа убийств, 80% которых, по оценке Ракши и других экспертов, совершается под воздействием алкоголя. 

В прошлом году в России зарегистрировано на 4% больше убийств и покушений на убийство, чем в 2021-м, а в первом квартале нынешнего – на 18% больше. И это притом, что двадцать лет подряд количество таких преступлений неуклонно снижалось, что вписывалось в общемировой тренд на сокращение насильственной преступности.

В МВД тенденцию объясняют «преступлениями украинских формирований». Однако независимые наблюдатели видят иные причины, в частности – нестабильное психическое состояние людей, побывавших на войне, которому обычно сопутствует пьянство. 

Вывод можно проиллюстрировать массой примеров. Так, в Нижегородской области пьяный ветеран «СВО» зарезал жену на глазах двоих маленьких детей, а в Чувашии бывший заключенный, завербованный «Вагнером» и позднее вернувшийся на родину, забил до смерти собутыльника. 

Пьяная армия

Вооруженные силы были рассадником алкоголизма и в мирное время. В условиях войны пьянство среди военных, судя по просачивающейся фрагментарной информации, стало повальным. Особенно остро проблема встала осенью – в период хаотичной мобилизации, затронувшей по меньшей мере 300 тыс. человек (по неофициальным оценкам – намного больше). 

В учебных центрах, куда в спешке и неразберихе свозили мобилизованных, царили страх и подавленность, которые мужчины заливали водкой. 

Это, как признавалось даже официально, привело к многочисленным смертям, дракам и дебошам, с которыми офицеры, похоже, не могли или не хотели ничего поделать. В некоторых случаях порядок пытались наводить «активисты» из числа самих мобилизованных. Например, пермяк Михаил Жихарев по прозвищу «Миша Капитан» со сторонниками пытался остановить повальное пьянство, обыскивая, связывая и избивая сослуживцев, пытавшихся пронести алкоголь на территорию военной части. 

Пытаясь выправить положение, власти нескольких регионов запретили продавать алкоголь вблизи военных городков и пунктов сбора мобилизованных. 

Однако фронту это, видимо, не помогло. Судя по имеющимся фрагментарным свидетельствам ситуация там – ужасающая. Так, британская разведка считает правдоподобной информацию о чрезвычайно высокой доле небоевых потерь россиян по причине пьянства. СМИ и телеграм-каналы периодически сообщают о кровавых разборках между военными на почве злоупотребления спиртным. Например, о том, как четверо пьяных российских солдат в Запорожской области Украины избили сослуживцев, угнали машину, ранили пытавшегося их остановить сержанта и перерезали стадо коров. Или о том, как нетрезвый военнослужащий застрелил двоих товарищей в пылу ссоры. Или о громкой истории в тогда ещё оккупированном Херсоне, когда в перестрелке с пьяными бойцами погибли трое сотрудников ФСБ.

Об атмосфере в войсках, возможно, свидетельствует и предшествовавший мятежу Евгения Пригожина скандальный эпизод с пленением армейского подполковника Веневитина. Как утверждал Пригожин (и сам Веневитин, позднее отказавшийся от своих слов), он в пьяном виде, якобы из личной неприязни, приказал обстрелять колонну вагнеровцев, после чего завязался бой. 

Алкоголь является серьезной проблемой и для украинской стороны, но, в отличие от российского Минобороны, украинские власти признают её официально и, судя по всему, пытаются искоренить. В России же легендарные «фронтовые сто грамм» считаются одним символом победы в Великой Отечественной, с которой пропагандисты отождествляют нынешнюю войну. 

Восприятие алкоголя как неотъемлемого атрибута армейской жизни, средства «набраться храбрости» перед боем или пережить окопные лишения, несомненно, будет иметь самое пагубное влияние, как на эффективность боевых действий, так и на послевоенную жизнь. 

Что дальше? 

Разгула насилия (в первую очередь – домашнего) опасаются многие. По-видимому, ему будет сопутствовать и новая волна «пьяной» смертности.

«У огромного количества людей, которые побывали на фронте, будет сломана психика, – ставит вопрос Алексей Ракша. 

По мнению собеседника Eurasianet.org, тенденция к отказу от крепкого спиртного, так или иначе, продолжится и после войны. Однако в депрессивных районах страны, где до сих пор больше пьют водку, и откуда происходит основная масса солдат, ситуация существенно ухудшится. «Эти люди будут больше пить и чаще умирать», – прогнозирует демограф.