После начала полномасштабного вторжения в Украину арктические страны – США, Канада, Финляндия, Норвегия, Исландия, Дания и Швеция – приостановили сотрудничество с Россией в регионе в рамках Арктического совета. На днях Россия сама вышла из Совета Баренцева/Евроарктического региона, сославшись на заморозку сотрудничества партнерами по организации.

Оказавшись в изоляции, в том числе и на Крайнем Севере, российские власти ведут себя противоречиво. С одной стороны, Кремль делает вид, что все хорошо, а сотрудничать в Арктике он теперь будет с Индией и Китаем. С другой – шантажирует соседей в надежде вернуть довоенные позиции. 

Подобная хаотичная политика ставит под угрозу усилия мирового сообщества по борьбе с изменениями климата и повышает риск нарастания напряженности в арктическом регионе, говорят собеседники Eurasianet.org.

Газ, нефть, торговля

Арктика – стратегически важный для РФ регион, так как здесь залегают богатейшие нефтегазовые месторождения и пролегает Северный морской путь, на котором Москва планировала зарабатывать. 

По подсчетам независимых исследователей, в Арктике добывается порядка 90% российского газа (в Минприроды говорят о 80%) и около 60% нефти. Всего, по данным Геологической службы США, под северными льдами скрыто около 22% всех неразведанных мировых запасов углеводородов. 

Впрочем, пока российские власти возлагают большие надежды на арктические ресурсы и связывают с ними будущее страны, многие эксперты сомневаются, что в долгосрочном плане это направление так уж перспективно. Во-первых, добыча в этих местах очень дорогостоящая, а, во-вторых, всё больше стран делают ставку на развитие возобновляемых источников энергии.

«Попытки разработки офшорных (находящихся на значительном расстоянии от берега – прим. ред.) месторождений в недавнем прошлом были в России, США и Норвегии. Но Дания отказалась от новых разработок; США и Норвегия тоже пока не трогают офшорные месторождения из-за сложности их разработки и общественного давления по поводу экологических рисков… В целом, это высокорисковая деятельность, которая может не окупиться, если цены на нефть будут снижаться», – полагает Ксения Вахрушева, менеджер проектов Международного экологического объединения «Беллона». 

Еще один важный для России арктический проект – Северный морской путь (СМП), по которому можно было бы доставлять грузы из Азии в Европу на 40% быстрее, чем по Суэцкому каналу. Для этого, правда, нужен мощный ледокольный флот, с которым у России имеются серьезные проблемы. 

До полномасштабной войны Россия рассчитывала получать ренту с торговли между странами, собирая деньги с перевозчиков. Уже к 2025-му планировалось многократно увеличить объем перевозок по Севморпути, превратив его в «глобальную транспортную артерию».

СМП действительно мог бы стать таковой – из-за глобального потепления полярные льды тают, и морские перевозки в высоких широтах становятся доступнее. На практике сложилось иначе. 

Из-за агрессии в Украине множество стран осудили действия России и отказались с ней работать. В результате в 2022 году по Севморпути не прошло ни одного иностранного судна, хотя предыдущий год называли рекордным по объемам перевозок.

Кроме того, российские власти ввели ограничения, затрудняющие движение иностранных военных и других государственных кораблей по СМП. 

От сотрудничества – к шантажу

По окончании холодной войны в регионе на некоторое время возобладало сотрудничество. В 1996-м был создан Арктический совет, куда вошли Россия, Швеция, Исландия, Дания, Норвегия, Финляндия, США и Канада. Он занимался в основном программами устойчивого развития и климатическими проектами, столь важными для Арктики (температура здесь растет почти в четыре раза быстрее, чем в целом на планете). 

В прошлом году страны-участницы в одностороннем порядке прекратили сотрудничать с Россией из-за войны, хотя формально Москва и сохранила за собой членство. 

«Сохранение рабочих контактов с Арктическим советом важно не только важно с точки зрения международного имиджа страны. Оно открывает доступ к межгосударственной арктической экспертизе и оказывает влияние на принятие решений, напрямую не связанных с политическими вопросами. Арктический совет, несмотря на ограниченный мандат, это главнейший надгосударственный институт, определяющий арктическую политику. Выход из него – дипломатический провал и путь в дальнейшую изоляцию, с которой усиленно сражаются на всех уровнях российского государственного аппарата», – объясняет директор проекта Arctida, экс-глава Transparency International, Илья Шуманов.

Эксперты опасаются, что де-факто исключение России из совета повлечет за собой опасные экологические последствия. 

«Прекратились научные и исследовательские проекты по мониторингу окружающей среды, а узнать про состояние экологии в российской Арктике стало гораздо сложнее», – констатирует Вахрушева. 

Экология волнует российские власти куда меньше, чем нефть, газ и война. Свежее исследование проекта Arctida показывает, что среди лиц, влияющих на принятие решений в российской Арктике, нет никого, связанного с экологией, а расходы бюджета на экологические программы в регионе планируется сократить вдвое к 2025 году – с двух до одного миллиарда рублей. 

Однако техногенные катастрофы в России — проблема для всего арктического макрорегиона. Поэтому, даже если экология в Арктике не является приоритетом для Кремля, она продолжает оставаться таковым для других арктических государств, отмечает Шуманов. 

В России, судя по всему, это понимают и надеются использовать озабоченность бывших партнеров для прорыва дипломатической блокады. В частности, в утекших российских документах, посвященных перспективам развития отношений со странами Балтии, говорится о том, что РФ может намеренно «гиперболизировать отдельные [экологические] проблемы и моделировать катастрофические сценарии», чтобы вынудить европейские государства к диалогу. Подобная тактика может быть принята на вооружение и в Арктике, полагает Шуманов. 

«Такой циничный подход мог бы в отдельных случаях сработать. Думаю, аргументация о необходимости сотрудничества с Россией может в какой-то момент вынудить иностранных партнеров сесть за стол переговоров, чтобы избежать глобальной климатической катастрофы. Насколько я знаю, одним из возможных российских аргументов для снятия или не введения санкций в отношении компаний, реализующих проекты в Арктике, была необходимость иметь современное оборудование, которое снизит вероятность разливов нефти, негативного воздействия на окружающую среду. Этот аргумент европейцы слышат, но пока никак на него не реагируют. Кроме того, фокус на климатических и экологических рисках, создает видимость бережного отношения к хрупким арктическим экосистемам, что может быть использовано для “гринвошинга” (создания видимости заботы о природе, чтобы пустить пыль в глаза общественности и инвесторам – прим. ред.) на государственном уровне», – говорит эксперт. 

В «гринвошинге» обвиняли, например, «Росатом», с начала нулевых участвующий в международных проектах по очистке Арктики от советского ядерного наследия – затонувших атомных подлодок, отходов и тому подобного. На их реализацию были выделены значительные средства, в том числе западными донорами. В частности, Норвегия дала почти 200 млн евро в течение четверти века. 

С российской стороны осваивать средства должен «Росатом». И хотя в госкорпорации говорят, что завершили работы по утилизации ядерных отходов в Арктике, экологи уверены, что это далеко не так. 

В частности, в «Беллоне» считают, что подобные заявления – способ давления на бывших партнеров и попытка навязать возобновление диалога о финансировании этих проектов. 

Милитаризация 

С началом полномасштабной войны в Украине многие забеспокоились, что напряженность может перекинуться и на арктический регион. В частности, о подобных опасениях в прошлом году говорил глава НАТО Йенс Столтенберг, а в Bloomberg вышла статья, утверждающая, что напряжение между Россией и Западом ведет к милитаризации Арктики и повышает риски военного конфликта. 

С начала войны Арктика не раз обсуждалась в контексте применения ядерного оружия. Так, в прошлом году СМИ сообщали о том, что Путин может провести здесь его испытания. На то же недавно прозрачно намекал и министр обороны Сергей Шойгу, демонстративно посетивший законсервированные полигоны на архипелаге Новая Земля. 

Власти России начали ремилитаризировать регион еще в середине 2010-х, после аннексии Крыма. В Арктике тогда построили новые военные объекты (базы «Северный клевер» и «Арктический трилистник» стали крупными пиар-проектами Минобороны), а также стали восстанавливать старые советские. 

Внимание к Арктике нашло отражение и военной доктрине тех лет, где впервые появилась формулировка «обеспечение национальных интересов РФ в Арктике». Тогда же Шойгу говорил, что «Россия готова оружием защищать свои интересы в Арктике». 

Видимо, Кремль имел в виду территориальный спор об арктическом континентальном шельфе. Дискуссии о принадлежности хребта Ломоносова (подводной горной системы, в районе которой залегают обширные запасы нефти и газа) с середины нулевых ведут Россия, Канада и Дания. РФ настаивает, что хребет является продолжением её территории. 

Впрочем, маловероятно, что Дания и Канада всерьез намерены воевать за шельф, особенно учитывая сложность его освоения и мировой тренд на декарбонизацию.

В 2022-м российские власти снова забеспокоились о безопасности в Заполярье. В новой Морской доктрине Арктика отнесена к числу «жизненно важных зон», которые Россия будет защищать любой ценой. Документ называет США и их союзников виновниками нарастающего напряжения в регионе, которые «при помощи политического, экономического, военного и информационного давления сдерживают РФ».

Подобные обвинения, вероятно, отражают беспокойство Кремля о том, что с присоединением Финляндии и Швеции к НАТО, все страны, имеющие выход к Северному ледовитому океану (кроме России), становятся членами Альянса. 

Однако до развязанной Россией войны в Украине соседи РФ по региону были уверены, что риск военной эскалации здесь невелик и почти не инвестировали в безопасность. Лишь в конце прошлого года было объявлено, что НАТО начнет модернизировать в Арктике системы раннего предупреждения о ракетном нападении, а также планирует создать там инфраструктуру для истребителей-бомбардировщиков F-35. 

При этом военные эксперты полагают, что военный баланс в Арктике все еще смещен в сторону России. Военных баз у неё там на треть больше, чем у НАТО. 

Сложнее обстоят дела с численностью наземной армии. Как писала в прошлом году Washington Post, некоторые (в том числе, элитные) подразделения, базировавшиеся в Арктике, были отправлены в Украину, где понесли серьезные потери. По другим данным, численность сухопутных войск Кольского полуострова сократилась на 75-80% с начала полномасштабной войны. 

Тем не менее эксперты, опрошенные Eurasianet.org, всерьез опасаются гонки вооружений.

«Риски вооруженного конфликта выросли за счет двусторонней милитаризации региона и расширения границы соприкосновения НАТО с Россией, которое произошло в 2023 году. Количество военных учений НАТО в высоких широтах за последние десять лет выросло в два раза. Российская сторона не отстает», – комментирует ситуацию Шуманов. 

Как отмечает Arctida в своем докладе, на фоне расширяющихся транспортных и энергетических перспектив региона, вероятность военно-политических разногласий (не только из-за шельфа) будет возрастать, особенно при отсутствии каких-либо инстанций международного арбитража конфликтов.

Аналитики из Центра стратегических и международных исследований (CSIS) допускают ещё более мрачные версии развития событий. Например, «маловероятным, но не немыслимым», считается сценарий, при котором Россия, на фоне открытого конфликта с НАТО, рискнула бы «ограниченно» вторгнуться на территорию Финляндии и Норвегии. Более вероятным в CSIS считают вариант, при котором Кремль продолжит использовать регион в качестве плацдарма для «проецирования силы» и запугивания своих арктических соседей с помощью гибридных военных средств – диверсий, скрытых операций, кибератак и тому подобного.

Отказ от рационального мышления в пользу великодержавных иллюзий, который всё чаще демонстрирует Владимир Путин и его окружение, увеличивает риск, что ситуация может выйти из-под контроля. 

«Кремль десятилетиями мифологизировал сам себя как сверх-страну, как арктическую цивилизацию… Пропагандистские мифы о народе – “покорителе Севера” встали в ряд с мифологемами о НАТО, стремящемся “расшириться и завоевать Россию”, а психология угрозы и иррационального страха перед окружением делает Арктику столь важной для России», – считает Матью Булег, научный сотрудник британского Королевского института международных отношений.

Шелковый путь или режимная зона?

В Москве, судя по всему, не могут определиться, что теперь делать с Арктикой. Так, власти не спешат окончательно рвать с Арктическим советом, что видно по новому указу об «основах политики в Арктике». Из части документа убрали упоминания об организации, сделав акцент на «взаимодействии с внерегиональными державами». Но при этом оставили ту часть, где за советом сохраняется роль «ключевого регионального объединения, координирующего международную деятельность в регионе». 

В мае этого года Путин в очередной раз заявил, что Россия будет работать с партнерами по развитию Северного морского пути. Кого он имеет в виду, российский лидер не пояснил. 

По-видимому, речь идет об Индии и Китае (обе страны, хоть и не имеют выхода к Арктике, но присутствуют в Арктическом совете как наблюдатели). 

Насколько плодотворным и выгодным с точки зрения российских национальных интересов может быть подобное сотрудничество, вопрос открытый.  

Китай считает себя «приарктическим государством», а Севморпуть видит частью своего мегапроекта «Один пояс, путь путь». 

Это можно рассматривать как претензию на доступ к арктической зоне и её ресурсам, что идет вразрез с российскими документами стратегического планирования по Арктике, полагает Шуманов.

Тем менее Китай (формально не присоединившийся к санкциям) ни разу не воспользовалась СМП в прошлом году, хотя до этого суда госкомпании COSCO регулярно ходили по маршруту. 

Индия заинтересована в использовании Севморпути для проводки своих судов, а также в строительстве ледоколов и изучении этого опыта. 

Однако Китай и Индия давно конкурируют между собой, и сближение с одним из этих партнеров может привести к резкому ухудшению отношений с другим, говорит собеседник Eurasianet.org. 

При этом многие принимаемые решения – например, ограничения на судоходство по СМП, введенные для иностранных судов в конце 2022 года – трудно назвать иначе, как изоляционистскими. 

«Есть ощущение, что внутри госаппарата сами не могут до конца определиться. Часть людей, принимающих решения, считают, что Арктика – это большая военная база. Другие – что это новый Шелковый путь», – резюмирует Шуманов.