Skip to main content

Eurasianet

Main Menu

  • Регионы
  • Темы
  • Прочее
  • О нас
  • Поиск
  • Pассылка
  • English
X

Кавказ

Азербайджан
Армения
Грузия

Центральная Азия

Казахстан
Кыргызстан
Таджикистан
Туркменистан
Узбекистан

Другие регионы

Афганистан
Венесуэла
Евросоюз
Иран
Китай
Монголия
Пакистан
Сирия
США
Турция
Южная Корея

Зоны конфликтов

Абхазия
Нагорный Карабах
Южная Осетия

Восточная Европа

Беларусь
Молдова
Прибалтика
Россия
Украина
X

Политика

Внешняя политика
Выборы
Права человека

Экономика

Бизнес
Инновации и технологии
Россия: Успешные новаторы

Общество

Академические свободы
Культура и искусство
Экология

Спецпроекты

Разворот России на Восток
Россияне и война
X

Фотоэссе

Блоги

X
Использование ключевых слов повысит точность поиска.
Россия, Восточная Европа

Россия: готов ли бизнес к устойчивому капитализму с человеческим лицом?

Корпорации прилагают всё больше усилий, чтобы убедить публику и инвесторов в своей моральной благонадежности. Сможет ли российский бизнес, по большей части не привыкший обращать внимание на экологию и права человека, вписаться в тренд?

Иван Александров Jan 31, 2022
(Фото: Mos.ru) (Фото: Mos.ru)

Треть инвестиционных активов мира на сумму $35 трлн контролируют компании, разделяющие принципы экологической и социальной ответственности, и требующие того же от своих контрагентов. В итоге бизнесу всё чаще приходится доказывать не только финансовую, но и нравственную кредитоспособность.

Российские корпорации не стали исключением: так называемые принципы ESG становятся модным поветрием в деловых кругах, но помогает ли это делать мир лучше?

Что такое ESG-принципы?

Принципы ESG («экология, социальная политика, корпоративное управление») – своего рода попытка оспорить изречение Маркса о том, что нет преступления, на которое не пошел бы капитал ради 300% прибыли.

«Десять заповедей» устойчивого (sustainable) капитализма изложены в Глобальном договоре ООН в области прав человека, трудовых отношений, охраны окружающей среды и борьбы с коррупцией. Деловым кругам вменяется в долг уважать права человека и профсоюзов, искоренять рабство, детский труд и дискриминацию, быть экологически ответственными и не участвовать в коррупции. Начиная с 2000 года под этими принципами подписались 9,5 тыс. компаний и 3 тыс. НКО по всему миру. 

Позднее перечень пополнили семнадцать целей устойчивого развития: ликвидация нищеты и голода, прогресс здравоохранения и образования, гендерное равенство, чистая вода и санитария, достойный труд, уменьшение неравенства, минимизация отходов, борьба с глобальным изменением климата, мир во всем мире и тому подобное. 

Принятые в ответ на критику корпораций и последствий глобализации, эти требования, возможно, так и остались бы благопожеланиями, если бы не появились «Принципы ответственного инвестирования», поддержанные 3,6 тыс. управляющих активами.

Инвесторы пообещали придерживаться ESG-повестки в своей деятельности и требовать от партнеров раскрывать не только финансовую отчётность, но и сведения о том, как они реализуют ESG-стратегии.

Общепринятых критериев раскрытия подобной нефинансовой информации не существует. Однако рекомендации, выпущенные влиятельными институтами, вроде NASDAQ, включают такие параметры, как объем выбросов парниковых газов, показатели энергоэффективности, представленность женщин в персонале и советах директоров, размеры вознаграждения топ-менеджеров, наличие коллективных договоров, безопасность и здоровье работников, соблюдение прав человека в цепочках поставок и тому подобное.

С тех пор ESG-инвестирование стало международным трендом, крепнущим в связи с глобальным потеплением и курсом на декарбонизацию мировой экономики. В частности, на Климатической конференции ООН в Глазго шла речь о разработке единых международных стандартов ESG-отчётности.

В итоге рыночная стоимость активов под управлением ESG-инвесторов выросла с $23 трлн в 2016 году до $35 трлн в 2020-м, что составляет примерно треть от общей суммы инвестиционных активов. К 2025 году цифра вырастет до $50 трлн, прогнозирует агентство Bloomberg.

Почему ESG-принципы так популярны?

Фирмы, имеющие ESG-рейтинг, более привлекательны как для инвесторов, так и для потребителей, всё сильнее озабоченных вопросами экологии и социальной справедливости; у них меньше проблем с законом и больше шансов получить преференции от государства; выше производительность труда; ниже потери сырья и электроэнергии, утверждает консалтинговая компания McKinsey.

ESG-компании генерируют больше прибыли и более устойчивы, чем остальные, считают в Institutional Shareholder Services, Inc. Впрочем, неясно, объясняется ли это тем, что в ESG вкладываются изначально более прибыльные фирмы или тем, что окупаются сами улучшения. Может быть, верно и то, и другое.  

Однако главной причиной является общественное недовольство мощью и безответственностью корпораций. Так, большинству (58%) американцев, опрошенных компанией Just Capital, не нравится нынешняя форма капитализма, 47% не доверяют бизнес-элитам, а 63% ждут от компаний участия в решении социальных проблем: неравенства, расизма, климатического кризиса. Фирмы отвечают на запрос, разрабатывая ESG-стратегии. Однако такой подход устраивает не всех.

«Многое из того, что компании сегодня декларируют как собственную инициативу, они были обязаны делать задолго до неолиберального поворота (политика дерегуляции экономики, ставшая мэйнстримом в 80-90-е годы). [ESG-инвестирование] переводит социальную ответственность в сферу частной собственности и самоорганизации бизнеса, без учета публичных демократических институтов», – говорит Роман Гильминтинов, научный сотрудник центра «Человек, природа, технологии» Тюменского госуниверситета.

Компании, занимающие высокие позиции в ESG-рейтингах, порой обвиняют в гринвошинге (том, что они сознательно пускают пыль в глаза общественности, лишь имитируя заботу о природе), пинквошинге (напускной толерантности к ЛГБТ-людям) или блювошинге (стремлении обелить свою репутацию, сотрудничая с ООН).

Несмотря на это, повсеместное внедрение ESG-стратегий способствует изменению общественных установок в отношении бизнеса, что можно лишь приветствовать, считает руководитель климатического проекта «Гринпис России» Василий Яблоков. 

А что в России?

Больше половины (58%) российских предпринимателей, ответивших на вопросы PwC и НАФИ, ничего не знают об ESG-принципах. Только 6% знакомы с ними хорошо, а 34% «что-то слышали».

Те, кто знает о требованиях, не придают им особого значения: 78% не считают, что следовать тренду важно с точки зрения отношений с бизнес-партнерами. Обратного мнения придерживаются 14%.

Лишь 7% осведомленных сказали, что соблюдают рекомендации ООН в полной мере, тогда как 34% утверждают, что придерживаются их отчасти.

Половина (51%) респондентов заявили, что не учитывают ESG-принципы в своей деятельности; при этом 30% уверяют, что собираются взять их на вооружение, а 21% не намерены этого делать.

Всё это, однако, ещё не значит, что ESG-повестка неактуальна для России. В ESG-стратегиях заинтересованы прежде всего крупные фирмы, чьи акции торгуются на международных биржах, тогда как средний и малый бизнес пока в них не верит.

«Последние года два я наблюдаю ESG-бум. Компании не могут назвать себя продвинутыми, если у них нет ESG-стратегии. Если у тебя есть ESG-стратегия и независимая оценка [подтверждающая её эффективность], твои акции будут покупать чаще. Поэтому [крупные] компании включаются в международную повестку и задают тренд», – считает экоконсультант, основатель компании «Зелёный драйвер» Роман Саблин.

Эксперт приводит в пример торговую сеть «Вкусвилл», специализирующуюся на здоровом питании. Компания известна всевозможными эко-инициативами, включая сбор вторсырья, внедрение эко-сумок, продажу бытовой химии в розлив, поддержку эковолонтерства.

Впрочем, не все принципы ESG «Вкусвилл» отстаивает так же эффектно. Имидж компании пострадал, когда она поддержала месяц гордости ЛГБТ, разместив рекламу, в которой фигурировали лесбийские пары. Но, столкнувшись с нападками гомофобов, сеть принялась извиняться за «непрофессионализм отдельных сотрудников», после чего её обвинили уже в пинквошинге. 

Компании берут на себя повышенные социальные обязательства там, где общество или государство заставляют их делать это, и проявляют оппортунизм, если не ощущают давления, убежден Роман Гильминтинов.

Между ESG-декларациями российских компаний и реальностью существует пропасть, говорит Василий Яблоков из «Гринпис Россия». Из 155 компаний-фигурантов российского ESG-рэнкинга восемнадцать относятся к нефтегазовой, а семь – к угольной промышленности. Ни одну из них нельзя назвать экологичной по определению, так как разработка ископаемого топлива в корне противоречит идее устойчивого развития.

Странным кажется и присутствие в списке таких корпораций, как «Норникель» (несущий ответственность за крупнейшую техногенную катастрофу последних лет – разлив дизельного топлива в Норильске) или Башкирская содовая компания, спровоцировавшая громкие протесты против уничтожения гор-шиханов в Башкирии. Обе структуры позиционируют себя как «зелёные».

«В России ESG называют всё, что угодно, так как нет обязательной отчетности и четких правил [её предоставления]. В результате многие компании пытаются создать видимость экологичности при минимальных издержках: выпустить красивый буклет, видеоролик, поучаствовать в конференции по озеленению бизнеса… Однако важнейшее вложение для нефтянки – модернизация трубопроводного парка, а это очень дорого. Проще красиво выпустить мальков в водоем», – иронизирует эколог.

Эффективность социальной ответственности бизнеса напрямую зависит от того, насколько низовые общественные движения способны оказать давление на корпорации. Однако в России развитие независимых профсоюзов и экологических движений сдерживается преследованиями и цензурой. В итоге большинство ESG-стратегий сводится к имитации, убежден Роман Гильминтинов.  

«В Кузбассе есть губернаторская программа “Чистый уголь – зелёный Кузбасс”. Это гринвошинг махровый (поскольку мир стремится отказаться от угля, а не «озеленить» его). Кемеровский бизнес пытается продавать свои акции на Лондонской бирже, но что происходит в Киселевске, Прокопьевске, Черемзе, Казасе (центры антиугольных протестов)? Репрессии», – приводит пример исследователь.

Если экологический аспект ESG-принципов принимается во внимание (по крайней мере, на словах), то про гендерный и трудовой вспоминают намного реже.

«ESG в России – больше про окружающую среду. Социально-экономическая составляющая упускается из вида, хотя ESG-принципы по большей части социальные», – считает замдиректора Центра социально-трудовых прав Юлия Островская.

Если российские филиалы западных компаний упоминают о гендерном равенстве в своих отчётах, то отечественные фирмы игнорируют проблему. В итоге, если в среднем по миру доля женщин в советах директоров составляет 24% и быстро растет, то в России бизнес по большей части остается закрытым мужским клубом: процент женщин с советах директоров не превышает 9%, говорится в докладе банка Credit Suisse.

Немногие работодатели готовы предоставлять гибкий график, дополнительные отпуска или выходные сотрудницам и сотрудникам с детьми, не говоря уже о гендерных квотах или защите от харассмента. Что касается прав профсоюзов, то эта тема вообще не стоит в повестке дня многочисленных конференций, посвященных ESG-повестке.

Всё это странно, учитывая, что подобные меры менее затратны, чем эко-инициативы, и могут быть легко реализованы, недоумевает Островская. 

Как сделать ЕSG-политику более эффективной?

По мнению собеседников Eurasianet.org, власти могли бы сделать многое, чтобы побудить бизнес к более ответственному поведению. 

«Должны быть прописаны четкие критерии [ESG-отчётности]. Эффективность природоохранных мероприятий должна быть выражена в СО2-эквиваленте. Компании должны отчитываться не о том, сколько их сотрудников прошли курсы ответственного потребления, а о том, какой климатический след создает их деятельность», – считает Василий Яблоков. 

Нефинансовую отчётность компаний нужно сделать обязательной (как в некоторых странах, включая Великобританию, КНР, Индонезию), а ответственным фирмам – предоставить налоговые льготы, полагает экоконсультант Роман Саблин.

Однако российское правительство игнорируют большинство целей устойчивого развития, констатируют авторы «Гражданского обзора о реализации ЦУР в России». А идеологическое противостояние с Западом оставляет мало шансов на то, что ситуация кардинально изменится, по крайней мере в том, что касается гендерных прав и отношения к декарбонизации.

В то же время, поскольку российский бизнес зависит от глобального рынка, а интерес к этичному потреблению уже влияет на покупательские предпочтения внутри страны, компании будут волей-неволей уделять внимание ESG-политике. 

Но без мощного давления со стороны гражданского общества модные разговоры о ESG-принципах едва ли приведут к чему-то, кроме очковтирательства.

Иван Александров – псевдоним российского журналиста.

Подписывайтесь на бесплатную еженедельную рассылку Eurasianet (на английском языке).

 

Другие материалы по теме

Как новая энергетическая политика Китая влияет на Россию и Центральную Азию
Российские ученые в поисках утопической свободы
Китай бьет по интересам «Газпрома» в Центральной Азии

Самое читаемое

Как новая энергетическая политика Китая влияет на Россию и Центральную Азию
Кыргызстан: доходы от Кумтора падают, хотя цены на золото растут
Российские ученые в поисках утопической свободы
София Смыслова

Eurasianet

  • О нас
  • Команда
  • Вакансии
  • Перепечатка
  • Поправки
  • Контакты
Eurasianet © 2025