Россия измерила температуру отношений со странами Центральной Азии

Каждый раз, когда главный российский дипломат приезжает в Центральную Азию, он выглядит как человек, проводящий зимой рукой над радиатором. Достаточно ли отношения теплые? Слишком холодные?

Как обычно, министр иностранных дел РФ Сергей Лавров обнаружил, что температура прохладная. Жить можно, но радоваться особо нечему.

Большая часть усилий Москвы в Центральной Азии в 2018 году концентрировалась на Узбекистане. Президент Владимир Путин, похоже, произвел в Ташкенте глубокое впечатление своим октябрьским визитом, в рамках которого были заключены сделки на сумму около 27 млрд долларов.

Сделать другим странам региона столь внушительные предложения вряд ли удастся, но Россия, тем не менее, пытается стать незаменимой, предлагая им (правда, вяло) инвестиции, экономическую помощь и гарантии безопасности.

Говоря о визите Лаврова в Кыргызстан, Медет Тюлегенов, преподающий в расположенном в Бишкеке Американском университете в Центральной Азии (АУЦА), назвал его просто «процедурным».

Но российский министр иностранных дел все же смог привлечь к себе внимание СМИ. Как он сообщил журналистам на пресс-конференции после переговоров со своим кыргызским коллегой Чингизом Айдарбековым, Кыргызстан хотел бы, чтобы Россия возобновила участие в проектах строительства ГЭС в республике.

«Главное – найти приемлемые подходы к проектам. Когда есть нацеленность, шансы договориться довольно высоки», – сказал Лавров.

Айдарбеков подтвердил факт обсуждения гидроэнергетических проектов и выразил «глубокую заинтересованность» в российских инвестициях. Что неудивительно, поскольку в последние годы ни одна другая заслуживающая доверия сторона не продемонстрировала интереса к подобного рода проектам.

Когда-то российские компании готовы были крупно вложиться в кыргызскую гидроэнергетику. В 2012 году российская компания «Интер РАО ЕЭС» обязалась построить Камбаратинскую ГЭС стоимостью 2 млрд долларов. В том же году еще один российский промышленный титан, «РусГидро», подписал соглашение о строительстве Верхненарынского каскада ГЭС мощностью почти 950 млн киловатт-часов в год.

Оба этих крупных начинания были приостановлены в 2015 году на фоне охватившего Россию экономического кризиса. Бишкек и Москву по-прежнему связывают дружеские отношения, но обида осталась.

Особо радоваться Бишкеку рано. Слова Лаврова звучали крайне расплывчато. Когда его спросили о CASA-1000 – поддерживаемом Всемирным банком проекте создания системы линий электропередачи, предназначенной для экспорта излишков электроэнергии на рынки Южной Азии, включая Афганистан и Пакистан, – российский министр иностранных дел не сказал ничего особо обнадеживающего.

«На ранней стадии наши компании выразили готовность принять участие в этом проекте, но дальше дело не пошло. Когда речь идет о крупных и интересных проектах, мы готовы рассмотреть условия», – сказал он.

И все же Кыргызстан стремится показать себя полностью преданным партнером. Последним шагом в этом направлении было заявление о готовности разместить на своей территории вторую российскую военную авиабазу, на этот раз на юге страны.

«Кыргызстан пытается показать, что нуждается в России, особенно в связи с неопределенностью ситуации в Афганистане, – сказал Eurasianet.org Тюлегенов из АУЦА. – Но неясно, как Узбекистан, даже при новом руководстве, отнесется к подобному объекту в такой близости от своих границ».

Лавров сразу отверг эту идею. «На официальном уровне это не обсуждалось», – сказал он журналистам в Бишкеке.

А вот в Таджикистане, куда Лавров прибыл 5 февраля, вопросы безопасности занимали в повестке дня более заметное место.

Значительную часть вклада России в модернизацию вооруженных сил Таджикистана составляет подготовка кадров. В Душанбе Лавров заявил, что в РФ прошли обучение около 2370 таджикских военнослужащих. Еще 600 продолжают учебу в учреждениях Минобороны России.

Одним из элементов российской политики в Центральной Азии являются регулярные попытки сеять панику по поводу исходящих из Афганистана угроз безопасности.

Последняя подобная попытка была предпринята 28 января, когда заместитель министра внутренних дел России Игорь Зубов заявил, что «боевики ИГИЛ в массовом порядке неизвестными вертолетами с территории Пакистана перебрасываются сегодня на границу Таджикистана». Пограничная служба Таджикистана тут же опровергла это опрометчивое и, судя по всему, необоснованное утверждение, сообщив, что не располагает информацией о присутствии у своих границ каких-либо боевиков ИГИЛ.

Стремление поддерживать ощущение тревоги объясняется желанием России сохранить свое военное присутствие в Таджикистане в долгосрочной перспективе, или даже повысить стратегическую ценность своих войск в регионе. Благодаря развертыванию в этой центральноазиатский стране оперативно-тактических ракетных комплексов малой дальности «Искандер-М» Россия теперь обладает в регионе мощным кулаком.

Повестка двустороннего сотрудничества с Душанбе на 2019 год не производит особого впечатления. Все указывает на то, что российские дипломатические усилия в Таджикистане будут носить ограниченный характер.

Отсутствие конкретных целей носило еще более выраженный характер в Туркменистане. Официальные заявления были, как обычно, оптимистичными, но бессодержательными. Министр иностранных дел Туркменистана Рашид Мередов озвучил избитое клише о желании «расширить многоплановые связи [Туркменистана] с Россией». Лавров ответил тем же, после встречи с туркменским президентом выразив мнение, что Ашхабад выразил желание развивать двустороннее стратегическое партнерство, договоренность о котором была достигнута в 2017 году.

Это все, конечно, хорошо, но Туркменистан остро нуждается в деньгах. В частности, в форме платы за природный газ, который «Газпром» прекратил покупать в начале 2016 года. Однако во время своего визита Лавров лишь мельком обмолвился о том, что переговоры продолжаются, и прозвучали его слова совсем не многообещающе.