С началом войны в Украине конспирология окончательно превратилась из достояния политических маргиналов в господствующий нарратив. Причём, как полагают некоторые эксперты, подобные идеи и стиль мышления – не просто элемент пропаганды, ориентированной на непросвещённые массы, а основа убеждений Владимира Путина и его приближённых.   

Российские официальные лица постоянно ссылаются на теории заговора в обоснование своей внешней и внутренней политики. Международная ситуация объясняется через извечное стремление «англосаксов» или «золотого миллиарда» сдержать развитие России, а то и уничтожить её как независимое государство и «особую цивилизацию». Вторжение в соседнюю страну оправдывается защитой от «неонацистов», якобы превращающих Украину в зловещую «анти-Россию», секретных биолабораторий, разрабатывающих «этническое оружие» и даже, если верить Дмитрию Медведеву, происков дьявола.

Как конспирологическое видение мира стало мейнстримом в российской политике? Как власти через заговоры объясняют войну? И может ли идеологический франкенштейн, собранный из обрывков сомнительных теорий, обратиться против своего создателя?

Что такое конспирология, и почему она опасна

Конспирологическое восприятие реальности основано на идее о том, что миром правят могущественные тайные силы, негласно направляющие события, согласно некоему плану (как правило, ведущему к катастрофе для определенной нации, социальной группы или человечества в целом).

Хотя некоторые заговоры, несомненно, реальны, конспирологи не столько пытаются их разоблачить (как делают, например, журналисты-расследователи), сколько предлагают своим последователям специфическую и по-своему убедительную картину мира, избавленного от неопределенности. В её рамках всё непонятное и пугающее имеет внутренне логичное объяснение, а также заранее понятно, кто — «мы», кто – «они», а часто и «что делать».  

Конспирологический нарратив находит массу приверженцев, поскольку, на фоне растущего недоверия к общественным институтам (государству, партиям, бизнесу, науке, религии и так далее) позволяет совладать с тревогой, вызванной стремительными и, как правило, нежелательными переменами в жизни. Некоторые исследования подтверждают, что чем менее способным контролировать обстоятельства собственной жизни ощущает себя человек, тем больше он склонен видеть закономерности там, где их нет.

«Теории заговора активируют психологические механизмы, подразумевающие особую эмоциональную вовлеченность: чувство тайной угрозы, разделение мира на врагов и союзников, и так далее. Сама по себе возможность неверия или недоверия делает их [теории заговора] привлекательными для человеческого сознания», – объясняет директор центра антропологии Европейского университета в Санкт-Петербурге и приглашенный профессор Тартуского университета Александр Панченко.

Некоторые теории заговора (вроде мифов о плоской земле или опасности генно-модифицированных организмов или ГМО) могут восприниматься как относительно безобидные. Однако другие сыграли и продолжают играть зловещую роль в истории.

С началом российского вторжения в Украину выяснилось, что теории заговора, поднятые на щит правящей элитой ядерной державы, могут стать едва ли не главным побудительным мотивом войны, способной перерасти в апокалипсис.

Как и почему конспирология стала мейнстримом в России?

Конспирологические идеи получили довольно широкое распространение в 1990-е годы, на фоне волны ресентимента, вызванной последствиями неолиберальных реформ, известных как «шоковая терапия».

В то время носителями теорий заговора, как правило, были критики власти из национал-патриотического лагеря, говорившие от имени социальных групп, пострадавших от распада СССР. Образованная и относительно обеспеченная публика обычно рассматривала конспирологию как удел социальных аутсайдеров.

Идеи, первоначально направленные, скорее, против новых хозяев жизни, чем внешних врагов, позднее приобрели националистическую окраску.

«В обществе произошла подмена массового ресентимента, связанного с разрушением привычных структур жизни и тяжелыми экономическими трансформациями 1990-х годов, идеей о том, что всё это происходит из-за заговора против России», – считает историк и политолог Илья Будрайтскис, исследующий идейные истоки путинизма.

В итоге к началу 2010-х в России сложилась благоприятная почва для инструментализации конспирологического дискурса государственной пропагандой.

«В постсоветской России можно говорить о по-своему особенной и довольно неприглядной публичной эмоциональной культуре, где навязчивая демонстрация агрессии, страха, подозрительности, зависти и ресентимента становится основным средством выражения. В 2010-е эта “новая эмоциональность” оказалась значимой частью и пропаганды, и индустрии развлечений, особенно – на телевизионном экране. Конспирология, по-видимому, оказалась важным ресурсом или составляющей частью этой культуры эмоций», — полагает Александр Панченко.

На рубеже 2000-х и 2010-х путинская Россия столкнулась с серьезными вызовами, как вовне, так и внутри страны. Напряженность в отношениях с Западом стала нарастать в 2008-м, после пятидневной войны с Грузией. А в 2011-м власти впервые за много лет столкнулись с массовыми протестами, вызванными фальсификациями на выборах.

Авторитет Путина и «Единой России» оказались подорваны, особенно в среде интеллигенции и городского среднего класса. В попытке опереться на простой народ Кремль сделал ставку на культурный консерватизм и антизападную риторику.

Уже в 2013-м Путин провозгласил «крестовый поход против зла», заключающегося в целенаправленном разрушении традиционных моральных ценностей европейскими и американскими элитами (тезис, явно попахивающий конспирологией).

Тогда же в России приняли одиозные законы о «пропаганде гомосексуализма», запрете усыновления российских сирот иностранцами, «оскорблении чувств верующих» и «иноагентах».

Аннексия Крыма и начало войны на Донбассе в 2014 году взвинтили градус шовинизма и враждебности к Западу, как в официальной риторике, так и в обществе в целом. Российская внешняя политика обзавелась мифологией, основанной на теориях заговора, а госпропаганда взяла на вооружение тезисы, на которых ещё недавно специализировались лишь маргинальные издания.

Каких заговоров боятся российские чиновники

Центральный миф, лежащий в основе российской внешней и внутренней политики – идея о том, что коллективный Запад (или его наиболее яркие представители – «англосаксы») стремится ослабить или уничтожить Россию как независимое государство и «особую цивилизацию».

При этом речь идёт не просто о попытках сдержать внешнеполитического соперника ради достижения тех или иных, рационально понятых, целей, а об извечной, перманентной и, видимо, бесконечной борьбе, ставкой в которой является само существование нации, её «культурного кода» и «духовных скреп» (что и позволяет рассматривать концепцию как разновидность теории заговора).

В подобной картине мира любое событие или явление, несущее реальную или мнимую угрозу стабильности режима, будь то оппозиционные митинги, активность ЛГБТ-сообщества или политические изменения в соседних странах, рассматриваются как элементы «гибридной» или «ментальной» войны, якобы ведущейся против РФ. А государство и лично Путин защищают страну от политического и морального распада, являющегося результатом происков внешних врагов и внутренних «иноагентов».

В рамках большого мифа о западном заговоре плодятся подчиненные по отношению основному сюжету теории, например, о преднамеренной фальсификации российской истории врагами отечества, подрыве традиционных устоев ЛГБТ-людьми или опасности генной инженерии.

Хотя гомофобия или недоверие к ГМО-продуктам в определенной степени распространены по всему миру, в российском контексте они приобретают специфические черты. Так, ЛГБТ, в глазах пропаганды – не просто аморальные индивидуумы, но агенты влияния разлагающейся и разлагающей других «Гейропы», а ГМО – не только результат корпоративной жадности, но и биологическое оружие, применяемое против России.  

Как и в классических примерах конспирологии, вроде «плана Даллеса», доказательством коварных замыслов врага часто служат вымышленные цитаты и тенденциозно подобранные факты. Например, в разговорах о якобы вынашиваемых Западом планах расчленения России часто упоминается несуществующая цитата госсекретаря США Мадлен Олбрайт о том, что Сибирь со всеми ее богатствами принадлежит России несправедливо. Как выяснила «Новая газета», фраза стала расхожей после того, как увлекающийся парапсихологией генерал-майор запаса ФСО Борис Ратников заявил, что «снял» эту мысль с подсознания госсекретаря. Однако это не помешало Путину и Патрушеву ссылаться на нее.

Варианты теории западного заговора могут различаться для разной аудитории. В последнее время коллективный Запад часто предстает в виде «золотого миллиарда». Про «золотой миллиард», якобы рассматривающий остальные страны как свои колонии, в последнее время рассказывал и Владимир Путин, и секретарь Совбеза Николай Патрушев, и глава МИДа Сергей Лавров.

Термин, являющийся синонимом «богатого мира», эксплуатирующего мировую периферию и потребляющего непропорционально большую часть ресурсов планеты, не обязательно связан с конспирологией. Схожие идеи высказывают критики капитализма и глобализации с левых или экологических позиций.

Однако конспирологическое прочтение концепции подразумевает, что элиты западных стран реализуют тайную стратегию, направленную на присвоение природных ресурсов развивающихся стран или даже пытаются уничтожить львиную долю населения Земли в интересах меньшинства избранных.

Неожиданная популярность термина у российских чиновников (как и участившиеся упоминания о неоколониализме), вероятно, объясняется стремлением заручиться поддержкой в Азии, Африке и Латинской Америке, а также снискать уважение левой аудитории на Западе.    

Ещё активнее Кремль заигрывает с европейскими ультраправыми, инструментализируя их страхи перед мигрантами, мультикультурализмом, культурой отмены, гендером и так далее.

Таким образом, согласно заявлениям российских руководителей, Запад находится в заговоре не только против России и бедных стран, но и против самого себя.  

Как конспирология влияет на российское общество?

С 2011 по 2018 год число упоминаний различных теорий заговора в российских СМИ выросло в шесть-девять раз, выяснили «Медиалогия» и «Ведомости» в совместном исследовании. В последующие годы, на фоне пандемии и войны, тенденция лишь усилилась.

Многолетнее насаждение конспирологии в качестве господствующего стиля мышления не прошло даром. По подсчетам ВЦИОМ, в мае 2022 года в то, что некие тайные организации скрыто управляют ходом событий в стране и мире, верило 37% россиян, преимущественно пожилых и черпающих информацию из телевизора.

Теории, в которых фигурирует Запад (заговор историков, «голубое лобби», вред ГМО и тому подобное) предсказуемо самые популярные. В 2020-м каждую из них разделяло больше половины респондентов.

В том, что россияне верят в подобные вещи, нет ничего удивительного. Ведь государство не только освящает конспирологию своим авторитетом, но и превращает теории заговора в законы. Так, в середине 2010-х в России запретили ввоз и выращивание генно-модифицированных культур. За предполагаемую «фальсификацию истории» и «пропаганду гомосексуализма» возбуждают уголовные и административные дела.

«В условиях, когда потеряны другие объяснения мира (к примеру, наука или религия), теории заговоров восполняют эти мировоззренческие лакуны. Российская пропаганда очень точно диагностировала и использовала болезненное, тяжелое, атомизированное состояние российского общества», – считает Илья Будрайтскис.

Главным результатом конспирологической пропаганды стало радикальное изменение отношения россиян к Западу, долго воспринимавшемуся как образец для подражания.

Например, с 2008-го по 2015 год число граждан, положительно относящихся к Германии, сократилось на 43 п.п: с 77% до 35%, подсчитал Pew Research Center. А накануне войны лишь 8% опрошенных «Левада-центром» называли ФРГ дружественной страной. И это притом, что до российского вторжения в Украину она считалась одной из наиболее толерантных Москве стран Западной Европы.

Та же тенденция наблюдалась и в отношении к главным центрами предполагаемых антироссийских заговоров – США и Великобритании. Согласно ВЦИОМ, доля антиамериканских настроенных граждан РФ выросла с 32% в 2012-м до 71% в 2022-м.

Однако государственная конспирология оказалась обоюдоострым оружием. Во время пандемии в России наблюдался крайне низкий уровень вакцинации. Массовое недоверие к вакцинам вылилось в рекордную смертность, а так называемые ковид-диссиденты и антиваксеры (сторонники теорий заговора, отрицающие реальность COVID-19 и/или необходимость прививаться от инфекции) стали головной болью для властей.

В итоге вместо того, чтобы последовательно убеждать население в необходимости соблюдать санитарные правила и вакцинироваться, государство металось между малоэффективными репрессиями против распространителей фейков и уступками конспирологам (например, отказавшись от введения QR-кодов).

В нормальных условиях неутешительные итоги борьбы с ковидом могли бы стать поводом для дискуссии о том, насколько целесообразно воспитывать население в убеждении, что каждое событие международной или внутренней политики имеет скрытый смысл, отражающий интересы неких тайных сил. Однако война в Украине сделала такую рефлексию невозможной.

Боевая конспирология украинской войны

С февраля 2022 года теории заговоров, похоже, стали определять и направлять действия России. Их используют для придания легитимности вторжению в глазах внутренней и внешней аудитории, для оправдания военных преступлений, и как общий нарратив всей внешней политики страны. «Это практически первая война в новейшее время, которая началась по чисто конспирологическим причинам», – считает антрополог Александра Архипова.

Старый миф о заговоре «коллективного Запада» после 24 февраля заиграл новыми красками. Если раньше речь в нем шла о новом издании холодной войны, в которой внешние враги используют против РФ мягкую силу, якобы подрывая её моральные устои, фальсифицируя историю или спонсируя оппозицию, то теперь военные действия в Украине преподносятся как горячая война со всем блоком НАТО (что, помимо прочего, помогает объяснить поражения, потери и затяжной характер «СВО»).  

Так, первый замглавы АП Сергей Кириенко утверждает, что «НАТО (а вовсе не Украина) ведет войну против РФ с целью ее ликвидации как суверенного государства», а министр обороны Сергей Шойгу – что «главное для нас – защитить Российскую Федерацию от военной угрозы, создаваемой странами Запада».

Одной из официальных целей российской операции является уничтожение секретных биолабораторий, якобы расположенных в Украине. Представители Минобороны заявляли, что под руководством специалистов из США в них разрабатывали вещества, способные избирательно поражать различные этнические группы. Пропаганда утверждает, что его переносчиками могут быть комары, птицы и летучие мыши.

Согласно подсчетам исследователей, за 2022 год количество публикаций о биолабораториях в российских СМИ превысило 4 тыс., а количество репостов в соцсетях достигло минимум 290 тыс.

Пользуясь своим положением в ООН, Россия регулярно поднимает тему биооружия. Так, в октябре постпред РФ при ООН Василий Небензя в очередной раз заявил о беспилотниках США, начиненных зараженными комарами.

С научной точки зрения «этническое оружие» является абсурдом. В частности, потому что значимых генетических различий между представителями разных европейских народов не выявлено. К тому же миф противоречит другому лейтмотиву кремлевской пропаганды – о том, что украинцы и русские являются «одним народом». Если так, то гипотетическое оружие одинаково эффективно поражало бы людей по обе стороны фронта. Тем не менее, согласно опросу компании Vox Populi, 66,5% опрошенных россиян считают угрозу украинских биолабораторий реальной.

Другая официальная цель вторжения – так называемая «денацификация» – тоже вдохновлена конспирологией. Хотя определенные ультраправые проявления в Украине действительно имеют место (причем ничуть не в большей степени, чем в России), то, как представляют дело российские власти и пропаганда, имеет лишь весьма отдаленное отношение к действительности.

В основе кремлевского «антифашизма» лежит миф о том, что в 2014 году Запад инспирировал госпереворот в Украине и привел к власти неонацистов. Однако нацистами, по логике Москвы, в конечном счете являются все, разделяющие украинскую идентичность и поддерживающие независимый от РФ политический курс.

Согласно путинской версии истории, сами украинская нация и государство являются продуктами антироссийских заговоров немцев, большевиков, поляков и так далее. Пост-майданная Украина рассматривается Кремлем не как самостоятельная держава, но как замешанный на русофобии западный проект «Анти-Россия». А, поскольку именно русофобия является в глазах Москвы определяющей характеристикой нацизма, то и любое ущемление российских интересов, как их понимают российские власти, может быть легко квалифицировано как возрождение идеологии Третьего рейха.

Мягко говоря, натянутый характер подобных утверждений бросается в глаза. Однако опросы ВЦИОМ показывают, что в апреле 2022 года 76% респондентов считали украинский нацизм реальной угрозой для России и ее граждан.

Теории заговоров используются не только для обоснования агрессии, но и стали обязательным элементом отрицания российских военных преступлений. Так, согласно официальной позиции, озвученной пресс-секретарем Путина Дмитрием Песковым, резня в Буче является постановкой с целью очернить российскую армию. А глава МИДа Сергей Лавров уверяет в статье, что к «оформлению мизансцены декораций [в Буче и других местах] приложили руку англосаксы».

Мнения о том, насколько российские официальные лица верят в транслируемые ими теории заговора, разнятся. Некоторые эксперты полагают, что конспирология является ядром убеждений Владимира Путина, усвоенных в годы работы в спецслужбах. Другие в этом сомневаются.

«Путину, может быть, и плевать на истории про “боевых комаров”, но пропаганде нужно говорить с людьми не на абстрактном языке геополитики, а при помощи более конкретных конспирологических и моральных нарративов, прямо апеллирующих к эмоциям. Отсюда и появляются биолаборатории, “распятые мальчики”, “однополые родители” и тому подобные воображаемые угрозы столь же воображаемому русскому миру», – считает Александр Панченко.

Так или иначе, из чего-то маргинального конспирология, по сути, стала новой российской идеологией. Вопрос в том, может ли она обратиться против тех, кто её так тщательно насаждает.

«Коллективные страхи, подозрения и агрессия, особенно стимулируемые интенсивной пропагандой, довольно легко могут поменять свой вектор и обратиться против сегодняшних … бенефициаров, если появятся какие-то дополнительные факторы – например, серьезный экономический кризис», – полагает Панченко.

По мнению эксперта, общество пока принимает путинскую конспирологическую и геополитическую повестку, но при этом всё больше устает от войны.

Массовая гибель мобилизованных, значительное обнищание, а то и полный проигрыш войны могут сдвинуть людей в сторону более критического взгляда на происходящее. И тогда глубоко укоренившиеся представления о заговоре элит, чьи слова и намерения всегда имеют второе дно, могут оказаться взрывоопасными для режима.