Варварское отношение к лесам привело к истощению уже освоенных лесных территорий. Легальные и нелегальные лесорубы забираются вглубь нетронутых лесов, которые играют важную роль в сохранении климата и разнообразия животного мира.

Ценные породы везут на экспорт, а деревообрабатывающие производства в стране развиваются плохо из-за нестабильности законодательства. При этом борьба с нелегальными рубками ведется вяло. Проблему признают и в руководстве страны, но предпринимаемые меры, по оценкам экспертов, неэффективны.

Масштабы проблемы

Пятая часть мирового леса приходится на территорию России, почти 70% площади которой составляют земли лесного фонда — 1,18 млрд га. Из них, по данным Минприроды, 770 млн га покрыто растительностью.

Ежегодно на законных основаниях вырубается сплошным методом около 1 млн га леса. Кроме этого, по оценкам экспертов, еще около 40% официального объема вырубают нелегально. Значительно больше леса гибнет в пожарах: в 2018 году сгорело 3,2 млн га, а в 2017-м — 1,4 млн. Часть лесов теряется из-за добычи полезных ископаемых, строительства инфраструктуры, вредителей. В 2017 году болезнями и вредными насекомыми было повреждено 4,8 млн га леса.

Таким образом, общая потеря лесов (не считая поврежденных) в 2018 году могла составить около 4,6 млн га. В 2017 году специалисты Всемирного фонда дикой природы (WWF) оценивали общие потери в 2,4–3,5 млн га.

Восстанавливается, по официальным данным, около 1 млн га, однако, по мнению экспертов, значительная часть новых посадок погибает из-за отсутствия должного ухода. При этом общая площадь необходимого лесовосстановления в России — это вырубки, сгоревшие и погибшие леса, которые требуют восстановления, — на 1 января 2018 года составила 32,7 млн га.

Есть и обратный процесс — зарастание лесом пустых территорий. По словам Алексея Ярошенко, руководителя лесного отдела российского отделения «Гринпис», сельское хозяйство на протяжении последних десятилетий умирало быстрее лесного, и с одной стороны, заброшенные земли в значительной мере зарастали лесом. Также леса понемногу отвоевывают себе участки тундры и высокогорий.

Примечательно, что во многих случаях зарастающие земли не имеют статуса леса, и по-прежнему считаются сельхозугодьями. Причем, согласно закону, владельцы этих угодий обязаны, под угрозой штрафов и изъятия земель, не позволять им зарастать лесом, что «вынуждает собственников его уничтожать, чаще всего самым простым и дешёвым способом — выжиганием, что служит одной из основных причин пожаров на природных территориях России», говорится в совместном заявлении WWF и «Гринпис».

При этом леса также деградируют качественно, говорит Ярошенко. «Огромные площади ценных хвойных и широколиственных лесов в результате десятилетий бесхозяйственного к ним отношения сменились березняками и осинниками, или вовсе пустошами и гарями», — утверждает Ярошенко.

Это подтверждают в Счетной палате, которая проанализировала состояние лесов за 2013-2017 годы: «В результате экстенсивной эксплуатации лесов, в основном направленной на изъятие запасов хвойной древесины, без проведения необходимых лесовосстановительных мероприятий, произошла замена хвойных насаждений лиственными породами, что в значительной степени снижает лесосырьевой потенциал лесов».

Точно оценить изменения количества и качества лесов затруднительно в связи с отсутствием открытой исчерпывающей статистики и из-за несоответствия данных различных ведомств. Например, расхождение подсчетов Государственного лесного реестра и ЕГРН о площадях земель лесного фонда, по данным Счетной палаты, составляет 257 млн га. Кроме этого, отличаются официальные данные от оценок экологов и общественников.

В отчете Счетной палаты говорится, что отсутствие единой системы учета, содержащей достоверную информацию о качественных, количественных и стоимостных характеристиках лесного фонда, делает невозможным эффективное управление в области лесного хозяйства. «При этом Рослесхозом фактически не используется автоматизированная информационная система "Государственный лесной реестр", на создание и эксплуатацию которой в 2011-2012 годах израсходовано из федерального бюджета 185 млн рублей», — отмечают в Счетной палате.

Нетронутые леса сокращаются

Сегодня основная проблема отрасли в том, что освоенные леса, расположенные близко к промышленным центрам и магистралям, истощены. Лесорубы — и легальные и нелегальные — забираются все дальше вглубь малонарушенных лесных массивов. Между тем именно дикие первозданные леса критически важны для сохранения животного мира и поддержания климата.

В России, наряду с Канадой и Бразилией, расположены самые крупные массивы нетронутых лесов. По данным «Гринпис», с 2000 по 2013 год Россия потеряла 6,5%, или 17,8 млн га дикого леса. Однако в последующие три года первозданные леса в РФ стали исчезать почти вдвое быстрее, отмечают в организации, что является самым стремительным показателем исчезновения лесов в мире.

По данным WWF на 2013 год, в России сохранилось 255 млн гектаров малонарушенных лесных территорий — на тот момент около 20% всех российских лесов, и эта цифра с 2000 года сократилась на 21 млн га. В статистике Минприроды нет такой категории, но есть «ценные леса», которые, по данным на 1 января 2017 года составили 243 млн га. Ежегодно малонарушенные леса сокращаются на 1,36 млн га, сообщала в 2017 году международная организация «Лесной попечительский совет» со ссылкой на «Гринпис».

Объемы вырубки растут

Ежегодно сплошные рубки сокращают лес на 1 млн га, и цифра будет расти из-за увеличения объемов заготовки древесины, которое обусловлено ростом лесных площадей, изымаемых для нужд недропользователей, заявил руководитель Рослесхоза Иван Валентик в интервью ТАСС. В 2016 году был побит 20-летний рекорд по официальной вырубки леса — 213,8 млн куб. м. В 2018 году этот показатель вырос до 233,8 млн куб. м.

По сравнению с этими цифрами объемы нелегальных рубок, согласно официальным оценкам, не так велики — не более 0,8% легального объема. Однако, экологи и общественники говорят, что масштабы нелегальных рубок значительно больше — до 40% общего объема лесозаготовки.

«По некоторым, особо коммерчески ценным породам (например, дуб монгольский и ясень маньчжурский) объем нелегальной заготовки составляет до половины легального объема», — утверждает Николай Шматков, директор Лесной программы WWF России. При этом, по его данным, на долю «черных» лесорубов, то есть тех, у кого нет разрешений, приходится едва ли больше 10-15% от общего объема древесины незаконного происхождения. Дело в том, что большинство незаконных рубок проводят легальные участники лесного рынка, манипулируя документами и действуя в обход законов, утверждает он.

Общественный деятель Павел Пашков в рамках своего проекта по защите лесов «Русская тайга» в 2018 году объехал большую часть страны, проверяя сообщения о массовых вырубках. Вот что он пишет по итогам поездки в Сибирь: «…мы специально пролетели над всей Сибирью, и скажу вам, что лесов у нас осталось совсем немного! Пролетая над Западной Сибирью — одни болота. Восточная Сибирь — сплошные вырубки».

По его словам, практически все сообщения местных жителей о незаконных вырубках в Сибири, на севере и в центральной части России подтверждаются. «Я лично проехался по вырубкам, лично провел мониторинг ситуации и могу твердо сказать, что при таких же темпах уничтожения деревьев (причем не только деловой древесины, но и вполне обычной тайги), через 20-30 лет вместо хвойных лесов мы получим болота, степи и экологическую катастрофу», — считает Пашков. Он говорит, что из-за этого исчезнут редкие виды животных, коренные народы Сибири потеряют источник своего существования.

Куда увозят русский лес

«По результатам проверки сибирских регионов могу точно сказать, что практически весь лесной бизнес принадлежит КНР», — сделал вывод из своей экспедиции в Сибирь Павел Пашков. Он собрал сведения о крупнейших лесозаготовительных предприятиях региона. По его словам, даже в тех компаниях по деревозаготовкам, которые считаются российскими, большинство акций принадлежит китайским бизнесменам. По его данным, в России официально работают 564 китайских лесопилок. В некоторых регионах местное население даже проводит митинги против деятельности китайцев.

По данным ФТС, главным покупателем российских лесных необработанных материалов является Китай: на его долю пришлось больше половины экспорта и свыше 22% всего вырубленного в 2018 году леса. Остальная часть, по всей видимости, ушла на внутреннее потребление и экспорт в другие страны (детальной статистики по распределению вырубленных лесов нет).

И это только официальные данные. Поскольку нелегальными вырубками зачастую занимаются легальные компании, объемы нелегального экспорта оценить невозможно. По словам общественников, нелегально срубленный лес также поступает в Китай, однако неясно, попадает ли он в статистику ФТС.

О проблеме знают на высшем уровне. Министр природных ресурсов и экологии Дмитрий Кобылкин даже заявил, что для решения проблемы, возможно, придется закрыть экспорт древесины в Китай. Также он выдвинул идею строить семеноводческие комплексы для выращивания саженцев на деньги китайских инвесторов, чтобы они участвовали в восстановлении лесов в России.

«Ни Китай, никто нам не поможет, если мы у себя внутри не наведем порядок. Эта сфера настолько криминализована и коррупциогенной стала, что эта ржавчина уже разъела всех», — ответила Кобылкину спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко.

Павел Пашков и крупные экологические организации согласны, что проблема не в китайских предпринимателях. «Многие пишут, мол, проблема в Китае. Это не так. Китайцы лишь покупают наш лес. Сама проблема уничтожения русской тайги в том, что, по сути, в современной России нет реального контроля за лесной отраслью и лесным хозяйством в целом», — считает Пашков.

«Ситуация критичная, но проблема не в том, что леса вообще рубят, а в том, как и где рубят, и что с ними делают, кроме того, что рубят», — говорит Алексей Ярошенко.

Почему леса не восстанавливают

Деградация лесов, по словам экологов, связана с тем, что в России сложилась система «добычи» древесины по примеру добычи полезных ископаемых — вырубили, вывезли и забыли. Для эффективного лесопользования важно развивать лесное хозяйство как отрасль растениеводства, целью которой является выращивание древесины на освоенных землях, в регионах с подходящим для этого климатом, считают эксперты.

«Лесное хозяйство, разумеется, стоит дороже, чем простая добыча древесины, поскольку подразумевает не только рубку и примитивное низкокачественное лесовосстановление (которое у нас обычно есть), но и последующий качественный уход за лесами (которого у нас обычно нет), и надежную охрану от пожаров, и защиту от вредителей и болезней, — говорит Алексей Ярошенко. — Зато лесное хозяйство позволяет пользоваться лесом неограниченно долго без его истощения, и дает в условиях таежной зоны в 2,5-3 раза больше рабочих мест в расчете на единицу площади лесов».

Ежегодно в России, по официальным данным, восстановление лесов ведется на площади 0,8–1 млн га, что сопоставимо с площадью сплошных рубок. Но это в 3-3,5 раза меньше, чем площади общих потерь лесного покрова (с учетом пожаров и других потерь), оценили в WWF в 2018 году. При этом по данным Росстата, в 2018 году проведено восстановление леса на 940,4 тыс. га, из них только на 171,8 тыс. га — искусственное. Это значит, что на большей части вырубок использовали метод «самозасева», то есть создали условия для того, чтобы лес вырос сам — а вырос или нет, уже не отслеживается.

С 1 января 2019 года лесопользователей обязали восстанавливать лес в течение года после рубок за свой счет. Однако экологи говорят, что необходимо не просто посадить лес, но и ухаживать за ним.

«Результат воспроизводства лесов в первую очередь зависит от последующих стадий ухода за молодым лесом, который обычно занимает период в 15-20 лет. Без качественного ухода абсолютное большинство посадок гибнет, и на вырубках или гарях вырастает ровно то же самое, что выросло бы само собой без всякой посадки: молодые неухоженные березняки и осинники», — говорит Ярошенко.

За хвойной древесиной, которая в первую очередь нужна перерабатывающим предприятиям и экспортерам, лесозаготовителям приходится забираться все дальше вглубь дикой тайги или всеми правдами и неправдами рубить леса самой высокой природоохранной и социальной ценности.

«Посадка лесных культур сама по себе не может являться гарантией восстановления леса хозяйственно ценными породами в нормативные сроки», — соглашается Николай Шматков. По его словам, основная причина гибели новых посадок — в невыполнении в полном объеме рубок ухода в лесных молодняках — осветлений и прочисток, предусмотренных лесоустройством.

«Чтобы вести лесное хозяйство, нужны разумные и стабильные законы и некоторые другие меры государственной поддержки. А у нас в один только Лесной кодекс 2006 года только что внесен уже 47-й набор поправок, — говорит Алексей Ярошенко. — Про разумность наших лесных законов и правил говорить можно разве что шутя».

По словам Ярошенко, нормально планировать работу лесных предприятий на сколько-нибудь длительный срок невозможно: никто не знает, какими будут правила игры через один-два года. «В таких условиях мало кто готов вкладывать силы и средства во что-нибудь долгосрочное, например, в реальное воспроизводство и выращивание хозяйственно ценных лесов», — говорит он.

Воров ловить некому

Поймать за руку легальных лесорубов, которые под прикрытием санитарных рубок (направленных на оздоровление и предотвращение заболеваний насаждений) добывают коммерческую древесину, действительно, достаточно сложно. (Санитарные рубки бывают сплошными и выборочными.) Но и с «черными» лесорубами государству никак не справиться.

Денис Шубин, председатель Общественного совета при Министерстве природных ресурсов и экологии Алтайского края, рассказал Eurasianet.org, что в его регионе арендаторы лесных земель не ведут сплошных рубок, но проблема незаконных рубок действительно существует. Бороться с ними не получается из-за ряда действующих ограничений.

Во-первых, говорит Шубин, арендатор не имеет права даже остановить автомобиль с незаконным лесом. А в региональном Минприроды недостаточное количество инспекторов, они физически не успевают отслеживать все незаконные рубки. Во-вторых, существует проблема недостаточного финансирования, говорит он. «В первую очередь это сказывается на [недостаточном] количестве выделяемых ГСМ, — говорит он. — Даже имеющийся штат работников не может патрулировать места с необходимой регулярностью».

Нелегальные рубки — это в том числе следствие закрытости информации по лесам (декларации лесопользователей закрыты от общественности), что делает невозможным общественный контроль, считает Николай Шматков. А государственный контроль недостаточен из-за нехватки кадров и низкого материально-технического обеспечения.

Лесной бизнес не уверен в будущем

Россия является мировым лидером по экспорту круглого леса (15% мирового рынка), но не по продукции глубокой деревообработки (лишь 3-6% рынка по древесным материалам, бумаге и прочему), говорится в данных Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН за 2017 год (более свежие данные отсутствуют). Также высока доля экспорта пиломатериалов, самого поверхностного вида деревообработки — 19% мирового рынка, второе место после Канады.

Правительство ставит задачу развивать переработку внутри страны, но, по словам экспертов, не создает для этого условия. В первую очередь — понятные и стабильные правила игры на этом рынке. «Лесные компании не чувствуют уверенности в завтрашнем дне, — говорит Денис Шубин. — Добропорядочные арендаторы, вкладывающие деньги в развитие производства, в один день могут всего лишиться». Бизнесмены не хотят вкладываться в рискованное дело, т.к. законодательство никак не оберегает их от этих рисков.

Эксперты говорят о том, что Минприроды и правительство годами не могут принять критически важные для экологии законы. Между тем правительство находит время разрабатывать, а депутаты — принимать законы, которые ставят под угрозу малонарушенные и особо ценные леса России.

Например, последние поправки в Лесной Кодекс, принятые в декабре 2018 года, разрушают систему защитных лесов, считают в WWF. По оценке организации, вместо усиления охраны и повышения статуса защитных лесов закон фактически ликвидирует одну из категорий — нерестоохранные полосы, а также отменяет запрет на проведение сплошных рубок в лесах, расположенных в водоохранных зонах.

Под угрозой, по оценке «Гринпис», окажутся 50 млн га защитного леса, или пятая их часть.