Вопреки хвастливым заявлениям Минздрава, ВИЧ-ситуация в РФ остается одной из самых неблагополучных в мире. Этому способствует дискриминационная политика в отношении наиболее уязвимых к инфекции групп населения – геев, наркопотребителей, мигрантов и так далее. А также отсутствие сексуального просвещения и репрессии против НКО, занимающихся ВИЧ-профилактикой. 

Полномасштабная война в Украине, сопровождающаяся перемещением масс беженцев, вербовкой заключенных для участия в боевых действиях, массовым потреблением наркотиков на фронте, сокращением соцрасходов и общим кризисом общества, может сделать ситуацию катастрофической. 

При этом из-за политики властей масштаб проблемы остается скрытым, позволяя вирусу распространяться незаметно и с растущей скоростью.

Россия в глобальном контексте

По оценке экспертов Роспотребнадзора, к началу нынешнего года носителями вируса были 1,16 млн жителей страны, что эквивалентно 0,8% населения и 1,4% граждан в возрасте от 15 до 49 лет. 

Это в разы больше, чем в странах ЕС, где показатель, как правило, составляет 0,1-0,3%. 

Примерно такой же, как в России удельный вес людей с ВИЧ среди 15-49-летних, по данным ЦРУ, наблюдается в Сьерра-Леоне, Гайане или Гвинее. 

Заболеваемость (число новых случаев ВИЧ на душу населения) в России также одна из самых высоких в мире. В прошлом году в РФ поставили 63 тыс. таких диагнозов – 43 на 100 тыс. человек. Это – рекордный показатель в Европе, причем РФ обгоняет самые неблагополучные страны Евросоюза в два-четыре раза. 

Поражает и смертность. В прошлом году она составила – только по официальным данным – 11 на 100 тыс. человек (34,4 тыс. человек, на 0,9% больше, чем в 2021-м, на 6,8% – чем 2020-м и на 2,4% – чем в 2019-м). 

«Российские» показатели характерны для некоторых бедных стран мира, таких как Нигер и Сальвадор. В Западной Европе на такое же количество жителей приходится менее одного умершего от ВИЧ и сопутствующих заболеваний. Однако всё это – лишь «средняя температура по больнице».

Зоны бедствия

Тяжелая или очень тяжелая ситуация с ВИЧ наблюдается в 25-ти из 89-ти российских и оккупированных Россией регионов, подсчитал проект «Если быть точным», проанализировавший данные Минздрава и Роспотребнадзора за прошлый год. К благополучным или относительно благополучным относятся лишь 17 субъектов. 

Обстановка в наиболее пораженных российских провинциях приближается к таковой в некоторых африканских странах. Например, в Кузбассе, население которого – 2,5 млн человек, с ВИЧ живет 50 с лишним тыс. – приблизительно двое на сотню жителей этого депрессивного шахтерского региона. Вирусоносителями являются около 2% населения и 4% – 15-49-летних. Примерно такая же пропорция – в Кении, занимающей 13-е место в глобальном рейтинге. 

Число вновь выявленных случаев ВИЧ в Кемеровской области в пересчете на 100 тыс. человек (86) – вдвое выше, чем в среднем по стране. А смертность – 46 на 100 тыс. – такая же, как в республике Чад.   

Российские власти не слишком преуспели в том, чтобы нормализовать ситуацию в наиболее проблемных областях страны. Взять эпидемию под контроль, по-видимому, удалось лишь в столицах и некоторых прилегающих местностях – Москве, Подмосковье, Тульской и Ивановской областях, Санкт-Петербурге, Карелии, а также в Ростовской области. 

Однако большинство «тяжелых и очень тяжелых» регионов остаются таковыми и по сей день. Это – Иркутская, Кемеровская, Курганская, Ленинградская, Новосибирская, Оренбургская, Самарская, Свердловская, Томская, Тюменская, Челябинская области; Алтайский, Красноярский, Пермский и края, а также оккупированный Крым. Несколько субъектов – Бурятия, Камчатка, Удмуртия, Хакасия, Чукотка – стали зонами бедствия недавно.

По мнению врача и ЛГБТ-активиста Петра Воскресенского, это – следствие социального неблагополучия регионов, часть из которых относятся к беднейшим в РФ. 

«ВИЧ – социальное заболевание, растущее из социальной дезадаптации, когда люди не берегут свое здоровье и страдают от недостатка образования», – объясняет собеседник Eurasianet.org. 

Динамика эпидемии 

С вышесказанным контрастируют успокоительные заявления Минздрава, утверждающего, что ситуация с ВИЧ в стране «стабильно контролируемая». При этом специалисты другого государственного ведомства, ответственного за здравоохранение – Роспотребнадзора – называют положение «неустойчивым». 

Разница в оценках объясняется, по-видимому, тем, что Минздрав и Роспотребнадзор используют разные методики подсчета пациентов. Первый регистрирует лишь тех ВИЧ-положительных, кто обратился за помощью в медучреждения, а второй – тех, кого признали таковым по результатам тестирования. В итоге, их данные существенно разнятся: Минздрав говорит о 852 тыс. людей, живущих с ВИЧ, а по статистике Роспотребнадзора их на 250 тыс. больше. 

Оба ведомства отчитываются о снижении заболеваемости. Так, Минздрав, опровергая «пропагандистскую провокацию» (сообщения СМИ о высоких темпах распространения ВИЧ в России) утверждал, что заболеваемость ВИЧ снизилась между 2018 и 2021 годами на 31% – с 58,6 до 40 заболевших на 100 тыс. населения. Схожие цифры содержатся и в докладах Роспотребнадзора. Однако в том, что статистика адекватно отражает действительность, есть основания сомневаться. 

Выводы о спаде заболеваемости базируются на результатах массового тестирования на ВИЧ, которое в последние годы набирало обороты. По данным Роспотребнадзора, в середине 2010-х ежегодно проводилось около 300 млн таких обследований, а в 2022-м – уже около 45 млн (около 30% населения). Столь широкий охват объясняется тем, что проверка является обязательной для трудовых мигрантов, беременных, призывников, медиков и представителей некоторых других профессий, а также тех, кого госпитализируют по самым разным причинам. 

Проблема в том, что кампания в значительной мере бьёт мимо цели. На графике Роспотребнадзора (с. 3), иллюстрирующем темпы тестирования, видно, что если до 2015 года число выявленных случаев ВИЧ росло параллельно с количеством проведенных тестов, то затем тенденция резко сменилась на противоположную: чем больше людей обследуют, тем меньше ВИЧ-положительных среди них выявляют.

Объяснение парадоксу дают сами аналитики службы, признающие, что так называемые ключевые группы населения – мужчины, практикующие секс с мужчинами, наркопотребители, секс-работницы и так далее – почти не попадают в выборку. Их доля среди тестируемых «резко снизилась», и составляет лишь 2,8%. 

«Широкое тестирование помогает выявлять новые случаи, но если маргинализируются группы риска, то и само заболевание контролировать невозможно. Формально, охват [тестированием] неплохой. Но при этом существует огромная подводная часть айсберга», – констатирует эксперт Петр Воскресенский. 

Дискриминация подстегивает эпидемию   

Тестированию, профилактике и лечению ВИЧ препятствуют серофобия (мифы о носителях ВИЧ) и другие предрассудки.   

«Много где прийти в СПИД-центр – испытание. Клиенты могут столкнуться с осуждающим отношением, гомо-, мигранто- и наркофобией, мизогинией. Аутинги (разглашение информации о ВИЧ-статусе, сексуальной ориентации и так далее вопреки желанию человека – прим. ред.) – тоже не редкость, особенно в маленьких населенных пунктах. Даже некоторые врачи находятся во власти мифологии и стереотипов; шарахаются от ВИЧ как от чумы», – отмечает Петр Воскресенский. 

Драконовские законы, касающиеся ЛГБТ, наркозависимых и мигрантов, лишь усугубляют проблему. Например, иностранец, у которого выявили ВИЧ, становится «нежелательным» и высылается из страны. Не удивительно, что мигранты боятся обращаться за обследованием или помощью. 

Аналогичным образом, наркопотребители обычно стараются избегать медучреждений, так как обращение к врачу может обернуться для них проблемами с полицией. 

По мнению собеседника Eurasianet.org, отсутствие доверия между государственной системой здравоохранения и сообществами, наиболее подверженными ВИЧ, является главной причиной провала усилий по борьбе с эпидемией, экономический ущерб от которой, по подсчетам Роспотребнадзора, составил в прошлом году 262,5 млрд рублей (что эквивалентно трехлетним расходам бюджета на экологию). 

Посредниками между нуждающимися и государством могли бы стать ВИЧ-сервисные НКО, дружественные стигматизированным коммьюнити. Однако они систематически уничтожаются. 

Борьба с «иноагентами» подрывает борьбу с ВИЧ 

В последние годы российские власти активно борются как с ЛГБТ-движениями (многие из которых уделяли внимание в том числе предупреждению ВИЧ), так и с организациями, специализирующимися на помощи ВИЧ-положительным людям. 

По данным проекта «Инотека», так называемыми иноагентами объявлены шестнадцать НКО, работавших в сфере ВИЧ, и 24 ЛГБТ-инициативы. Большинство из них были вынуждены закрыться. Но некоторые, как, например, проект «Парни+», продолжают работать удаленно, из-за границы.     

Под удар попали прежде всего группы, придерживающиеся «либеральных» подходов к ВИЧ-профилактике (например, продвигающие программы снижения вреда от наркотиков в противовес репрессивной наркополитике или толерантность к ЛГБТ). Однако, по мнению руководителя «Парни+» Евгения Писемского, пострадали не только они.   

«Те [ВИЧ-сервисные] организации, которые демонстрировали лояльность, всё равно получали финансирование из-за рубежа, от партнеров, исповедующих принципы поддержки коммьюнити. То есть сидели на двух стульях. Сейчас они перестали получать иностранное финансирование», – объясняет он. 

«Суверенизация» ВИЧ-профилактики привела к тому, что сейчас лишь немногие НКО, остающиеся в России, решаются прицельно работать с уязвимыми группами. 

«Многие организации завуалировали свою деятельность таким образом, что если посмотреть на их соцсети, невозможно понять, с кем они работают. Однако инициативы, нацеленные на конкретные группы, эффективнее. Как выйти на геев, если не говорить об их проблемах? Через сарафанное радио? Но такой метод имеет большое количество ограничений», – констатирует эксперт. 

В итоге нуждающиеся перестают доверять не только государству, но и общественникам, всё больше оставаясь один на один со своими проблемами. 

Дефицит лекарств и политической воли

Стратегия победы над эпидемией (которую признает и РФ) заключается в достижении цели «90-90-90»: 90% людей с ВИЧ, знающих о своем статусе; 90% получающих лечение и 90% пациентов, имеющих неопределяемую вирусную нагрузку, то есть безопасную для носителя и окружающих концентрацию вируса в организме. 

Однако, хотя ВИЧ-инфицированные в России имеют право на бесплатные медикаменты, антиретровирусные препараты (АРВП) получает лишь примерно половина тех, кому они необходимы. По данным Международной коалиции по готовности к лечению (ITPC), в минувшем году государство выделило на закупку АРВП рекордную сумму – 38,6 млрд рублей. И всё же это покрывало потребности лишь 52% всех зарегистрированных носителей ВИЧ (592 тыс. человек). 

Перебои с поставками лекарств вследствие хронического недофинансирования возникают постоянно на протяжении многих лет. Чтобы справиться с ними, в 2022-м Минздрав брал деньги из бюджета на 2023-й (заимствования составили 30%), а в 2023-м – на 2024 год. В итоге, по данным движения «Пациентский контроль», Россию охватил рекордный с 2017 года дефицит медикаментов: 200 тыс. пациентов, получавших терапию в 2022-м году, оказались лишены её в нынешнем. Даже в столице, снабжаемой лучше, чем регионы, лекарства от ВИЧ надолго исчезали с аптечных полок. В бедных же субъектах, таких как Оренбургская область, поставки сократились на 60-80%. По свидетельству собеседников Eurasianet.org, врачи часто вынуждены прибегать к «сортировке» пациентов, прописывая дефицитные препараты более «тяжелым» из них и отказывая тем, кто ещё «может потерпеть». 

Всё это – результат отсутствия политической воли, убежден Евгений Писемский. По его мнению, правительство не приоритизирует тему ВИЧ и реагирует на нехватку лекарств лишь тогда, когда пациентские организации поднимают шум. 

В итоге даже те, кто, согласно официальной статистике, проходят курс лечения, делают это нерегулярно, а значит – неэффективно (то есть не могут достичь неопределяемой вирусной нагрузки). Что, разумеется, не приближает победу над эпидемией. 

«Перебои – это не плохо, а очень плохо. Они приводят к тому, что возникают более устойчивые к терапии штаммы [вируса]», – говорит Петр Воскресенский. 

Война ведёт к ВИЧ-катастрофе

Так называемая «СВО» ухудшит ситуацию с ВИЧ в России. По приблизительной оценке благотворительного портала «Милосердие.RU», вместе с потоком беженцев с оккупированных территорий в РФ прибыло 30-40 тыс. ВИЧ-инфицированных. Лишь ничтожная доля из них обратилась за медпомощью. Многие опасаются, что положительный ВИЧ-статус затруднит процесс получения убежища или гражданства. 

Другой негативный фактор – освобождение десятков тысяч заключенных, завербованных на войну в Украине. Перед «СВО», по данным ФСИН, носителем вируса был примерно каждый десятый арестант, а в некоторых регионах эта доля доходила до 25%. Официально люди с ВИЧ (в том числе осужденные) не подлежат мобилизации, однако СМИ неоднократно писали о том, что они попадают на фронт. Если верить заявлению украинской разведки, около 20% российских наемников с тюремным бэкграундом имеют этот диагноз. 

Заключенные с ВИЧ и раньше не получали достаточного лечения, а на фронте это тем более невозможно. В итоге, возвращение бывших военных с запущенной формой иммунодефицита на «гражданку» может серьезно усугубить положение.

Кроме того, по сообщениям, солдаты на передовой массово употребляют наркотики, что тоже способствует распространению вируса.

Наконец, считает Петр Воскресенский, война неизбежно усилит общий фон социального неблагополучия в стране, что будет способствовать рискованному поведению, в том числе – употреблению инъекционных наркотиков. 

«Сегодня мы видим ноль просвещения, ноль работы с группами риска… В итоге ситуация может стать одной из худших в мире. Нынешние 2% [инфицированного] населения вполне могут превратиться в 30%, как в некоторых странах Африки», – предупреждает он.