Массовое убийство военнослужащих рядовым-срочником в Забайкалье вывело на общественную повестку тему дедовщины, которая, несмотря на борьбу военных властей, по-прежнему распространена в российской армии. Часть общественности считает новобранца скорее жертвой, чем преступником.

В последнее время армия становится все более закрытой, общественный контроль практически отсутствует, а на военнослужащих наложили запреты по распространению каких-либо сведений о своей службе, что способствует не только распространению дедовщины, но и коррупции, считают эксперты.

Полемика вокруг трагедии

В конце октября в воинской части в Забайкалье рядовой Рамиль Шамсутдинов открыл огонь по сослуживцам. Восемь человек погибли, еще двое получили ранения. Шамсутдинов был задержан.

Как следует из показаний задержанного, которые опубликовало издание Baza, он систематически подвергался физическому насилию и моральным унижениям как минимум со стороны офицерского состава.

«В тот день они пообещали меня опустить. Так и сказали, предупредили, что изнасилуют. Всех молодых других до меня уже опускали, я знаю», — утверждает Шамсутдинов в показаниях.

По данным Baza, следствие рассматривает угрозу изнасилования в качестве мотива, хотя это очень не нравится Минобороны, назвавшему показания «абсолютной ложью». Данный «вброс», как считают в ведомстве, представляет собой «попытку оказать влияние на ход расследования».

Комиссия Минобороны после проверки пришла к выводу, что «версии о неуставных взаимоотношениях, избиениях и других видах физического насилия не нашли подтверждения». У Рамиля Шамсутдинова, впрочем, был «межличностный конфликт» и «психологическая несовместимость» с одним из офицеров, что могло способствовать действиям, приведшим к трагедии, считают в комиссии, пишет РБК со ссылкой на источники.

Руководитель организации «Офицеры России» заявил, что причиной трагедии могли стать «компьютерные игры», такое же мнение высказала глава Комитета солдатских матерей России Флера Салиховская, пишет «Коммерсантъ».

«Наш интернет, наши эти сайты всякие, игры — они приводят к тому, что мальчишки, которые предоставлены в большинстве своем, дома, самим себе, они играют в эти игры… Интернет этот надо закрывать», — заявила она.

После этих слов Салиховская была уволена из организации «в связи с нарушением устава и  утратой доверия», сообщается на сайте КСМ. «Обладая личной статистикой обращений граждан и военнослужащих, мы твердо стоим на позиции того, что неуставные отношения в ВС РФ, которые принято называть «дедовщиной», не искоренены!», — отмечается в заявлении комитета, где также добавляется, что «компьютерные игры, а тем более незащищенное интернет-пространство» не могли стать причиной инцидента.

По сообщениям «Интефакса» и «Вечорки ТВ», на свидании с отцом Шамсутдинов сказал, что пошел на убийство из-за дедовщины, т.к. его «довели до крайней точки». Более того, после инцидента как минимум семь других срочников из части Шамсутдинова «были госпитализированы с заболеваниями на нервной почве, … от обострения псориаза до потери дара речи», но «в Минобороны отрицают проблемы такого рода в части», пишет «Интефакс».

Примечательно, что никаких жалоб на дедовщину из этой воинской части ранее не поступало, сообщают ТАСС и «Коммерсантъ». Между тем очевидно, что проблемы были, но просто военнослужащие не сообщали о них из страха, из-за отсутствия возможности или по каким-то иным причинам.

Как реформы изменили дедовщину

Минобороны в 2008 году сократило срок службы с двух лет до одного года, предполагая, что это в определенной степени смягчит проблему неуставных взаимоотношений, заявлял тогда экс-министр обороны Анатолий Сердюков, сообщало РИА «Новости». Через некоторое время в армию начали внедрять аутсорсинг: обязанности по уборке, приготовлению пищи, ремонту техники – которые ранее офицеры или «деды» часто заставляли выполнять других военнослужащих – начали возлагать на сторонние компании.

Между тем в конце 2018 года в рамках опроса ВЦИОМ 44% уклоняющихся от армии объяснили свои действия боязнью дедовщины. В ноябре 2019-го онлайн-опрос издания «Чита.ру» показал, что 72% служивших в армии сталкивались с дедовщиной.

По мнению эксперта правозащитной инициативы «Гражданин и Армия» Арсения Левинсона, реформы Минобороны несколько разрядили ситуацию, но их эффект оказался неполноценным.

«До определенного момента [с введением реформ] условия службы становились более человечными, потому что улучшилось материально-техническое обеспечение. Повысилась открытость армии, … стали более распространены смартфоны, позволяющие [солдатам] фотографировать, записывать на диктофон [происходящее на службе]. Но сейчас идет обратная тенденция: повышается закрытость. И чем дальше идут по этому пути, тем больше будет проблем», — считает он.

По словам Левинсона, традиционная дедовщина, когда неформальная иерархия среди рядовых зависит от срока службы, уступает место другим неуставным практикам. Агрессорами теперь могут выступать офицеры, военнослужащие-контрактники, группы выходцев из одного региона или даже новобранцы.

«Недавно был звонок на горячую линию: новобранцы заставляли солдата, которому оставалось два месяца до дембеля [увольнения в запас], вне очереди мыть сортир. Раньше такое сложно было [себе] представить», — отмечает эксперт.

Пресс-секретарь фонда «Право матери» Анна Каширцева считает, что говорить об искоренении дедовщины преждевременно.

«Так называемые старослужащие никуда не делись. Прослужил полгода, и ты старослужащий. Приходит новый призыв, и ты "дедушка"», — говорит Каширцева.

По ее мнению, одним из главных мотивов дедовщины является выбивание денег. Тех, кто не может или не хочет платить, изматывают нарядами вне очереди, унижают, бьют, доводя до истощения, что иногда приводит к трагедиям.

«[Расследуя] практически любое дело о самоубийстве военнослужащего, мы обнаруживаем, что солдата били, унижали, вымогали деньги», — говорит правозащитница.

В качестве примера она приводит смерть военнослужащего Алексея Снакина в 2014 году. Согласно версии следствия, майор Николай Чабанов требовал, чтобы солдаты-срочники скинулись и купили ему новый ноутбук. Добиваясь «взноса» от Снакина, майор избивал его черенком от метлы и заставлял ходить в противогазе и бронежилете в течение пяти дней подряд. Не выдержав издевательств, солдат повесился. Чабанов получил три года условно.

Похожие случаи происходят регулярно. Например, 30 марта 2019 года в Приморье повесился срочник Станислав Кузема. По словам сослуживцев, он не выдержал побоев и необходимости работать практически без сна (ему давали спать по 3-4 часа в сутки).

Преступности в армии способствует материальная необеспеченность военнослужащих.

«Денежное довольствие солдата — 2 тыс. рублей в месяц. Этих денег не хватает даже на сигареты. Зарплаты контрактников и [младших] офицеров тоже нельзя назвать достойными. В этой ситуации процветают насилие, вымогательство, имущественные преступления, коррупция. Нужно двигаться в направлении к более престижной и высокооплачиваемой армии, параллельно сокращая ее численность», — считает Левинсон.

Небоевые потери скрыты от общественности   

После 2010 года Минобороны не публикует сведений о небоевых потерях, а в 2015 году президент РФ Владимир Путин засекретил данные о погибших военных в мирное время.

В 2018 году в фонд «Право матери» поступило 2188 обращений семей погибших военнослужащих. Но эта статистика, возможно, не отражает полную картину.

«В ситуации, когда мы являемся необязательной инстанцией для обращений [когда часть происшествий проходят мимо нее], оценочные цифры — умозрительны…», — говорит Анна Каширцева.

Тем не менее материалы «Права матери» дают представление о структуре армейской смертности. По данным опроса родственников военнослужащих, погибших в 2018 году, 44% смертей пришлось на самоубийства (которые, как считают правозащитники, почти всегда вызваны дедовщиной). Убийств на почве дедовщины в прошлом и позапрошлом годах фонд не фиксировал, но в 2016 году, согласно опросу фонда, они составляли 5% случаев гибели.

Между тем марте 2019 года Главная военная прокуратура привела данные о том, что число правонарушений среди военнослужащих срочной службы снизилось в 2018 году на 11,2%, а выявленных случаев рукоприкладства — на 45,5%. В 2017-м министр обороны Сергей Шойгу отчитался о годовом падении регистрируемой дедовщины на 37,6%.

В 2016 году бывший тогда замглавы Генпрокуратуры (и одновременно главным военным прокурором) Сергей Фридинский заявил, что за десять лет число инцидентов, связанных с неуставными отношениями, снизилось на треть вследствие сокращения числа призывников и улучшения бытовых условий.

Защитников родины никто не защищает

По мнению экспертов, несмотря на попытки властей навести порядок в армии, в России отсутствует эффективная защита прав военнослужащих, как на общественном, так и на государственном уровне.

«Необходимо повышать открытость вооруженных сил, вводить механизмы общественного контроля. Даже за тюрьмами есть надзор общественных наблюдательных комиссий, а за армией — нет», — говорит Арсений Левинсон.

С 2011 года в Минобороны действует Военная полиция России, в задачи которой входит защита прав и свобод военнослужащих.

Между тем в 2016 году источник «Газеты.ру» в Следственном комитете РФ заявил, что деятельность Военной полиции по расследованию преступлений в воинских частях оказалась неэффективной. Проверки она проводит раз-два в полгода, и, как правило, они заканчиваются отказом в возбуждении дела, утверждает он. В разделе сайта Минобороны, посвященном Военной полиции, найти информацию о борьбе с неуставными отношениями не удалось.

По словам Левинсона, расследованием большинства ЧП в воинских частях по-прежнему занимаются их командиры, зачастую заинтересованные в сокрытии неудобных фактов.

«Наиболее вопиющие случаи [неуставных отношений] происходят в отдаленных регионах. Военная прокуратура в таких местах фактически бездействует. Военная полиция зависит от армейского командования. Нужно усиливать контроль, как со стороны командования, так и военной прокуратуры, и полиции», — считает эксперт.

Секретность способствует преступности  

В феврале 2019 года Госдума приняла закон, запрещающий военным пользоваться смартфонами на службе, а также делиться со СМИ или в социальных сетях информацией о своей службе.

«Это следствие участия России в боевых действиях на территории Украины, которое стало разглашаться военнослужащими в соцсетях», — полагает Арсений Левинсон.

По мнению эксперта, тотальная секретность делает солдат беззащитными перед произволом сослуживцев и командиров.

«Все было сделано так топорно, что секретность теперь касается любой служебной деятельности, а не только боевых действий. Военнослужащим запрещают пользоваться смартфонами с функциями аудио- и видеозаписи, запугивают дисциплинарной ответственностью за то, что они что-то сообщили близким и правозащитникам. Очевидно, это путь в никуда», — убежден он.