Жертвами домашнего насилия ежегодно становятся тысячи женщин и детей, а число погибших может достигать трех тысяч. В рамках проведенного в декабре опроса ВЦИОМ, половина респонденток отметила, что самые большие шансы подвергнуться насилию у женщин именно в семье.

Между тем декриминализация побоев в 2017 году снизила риск ответственности тех, кто распускает руки. Законопроекты, направленные на защиту от насилия в семье, регулярно отклоняются. Церковь видит в борьбе с домашним насилием угрозу семейным ценностям, а власти — новую статью социальных расходов, которых и так достаточно.

Что не так со статистикой побоев

До начала 2017 года статистика преступлений в семье неуклонно росла. В 2012 году МВД насчитало 34 тыс. жертв домашнего насилия, в 2014-м — 42,8 тыс., а в 2016-м — уже 65,5 тыс.

В 2017-м число потерпевших от домашней преступности внезапно упало с 65,5 до 36 тыс. Снижение произошло после того, как в январе 2017 года Госдума частично декриминализовала побои в отношении близких. Теперь шлепки и затрещины в ходе семейных конфликтов считаются административным правонарушением. В 2017 году в 70% случаев разбирательств по таким административным правонарушениям суды назначали наказание в виде штрафа, говорится в данных МВД.

Количество погибших в результате домашнего насилия может достигать трех тысяч. Такой вывод можно сделать, сопоставив официальные данные Росстата, согласно которым в 2017 году из-за преступных посягательств погибли 8,5 тыс. женщин, с оценкой экспертов, утверждающих, что доля семейно-бытовых причин в структуре тяжелых насильственных преступлений составляет 40%. Схожие цифры неоднократно озвучивали члены Совета по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ).

Домашнее насилие не рассматривается статистикой как самостоятельное явление, распадаясь на несколько уголовных и административных составов — побои, нанесение телесных повреждений разной степени тяжести, истязания, угрозы и т. д. Полиция на вызовы в неблагополучные семьи выезжать не любит, а сами жертвы редко обращаются к властям.

«Дела о побоях являются сферой частного обвинения. Сами потерпевшие вынуждены идти в суд и доказывать факт насилия. Фактически закон защищает агрессора, а не жертву. Многие такие дела разваливаются, потому что женщина забирает заявление, часто — под давлением партнера. Сотрудники МВД, как правило, разделяют предрассудки о том, что «бьет – значит любит», а судьи ставят целью примирить стороны, а не предотвратить дальнейшее насилие», — рассказала Eurasianet.org директор центра «Насилию.нет» Анна Ривина.

По мнению члена правозащитного совета Санкт-Петербурга Наталии Ходыревой, статистика МВД о насильственных преступлениях против близких — лишь вершина айсберга. «Надо увеличить цифры в 15-25 раз, чтобы понять реальный масштаб совершаемых преступлений», — считает она.

Зачем России декриминализация побоев

«Частичная переквалификация семейных побоев в административные правонарушения введена для «исправления» статистики. Это сделано потому, что в 2019 году правительству надо будет отчитываться по CEDAW [Конвенция ООН о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин, ратифицированная СССР в 1982 году]», — считает Наталия Ходырева.

Председатель Верховного суда Вячеслав Лебедев полагает, что «административные» побои полицейские выявляют лучше, чем когда они считались уголовным преступлением, пишет агентство РАПСИ.

«Но ведь задача состоит не только в выявлении, а в защите от эскалации дальнейшего насилия. Штрафы берутся из бюджета семьи, никак не защищают жертву и не означают, что агрессор изолирован и прекратил насилие. Основные проблемы пострадавших женщин — отсутствие жилья и пособий. В этой ситуации они борются за выживание и терпят своих партнеров-насильников», — возражает Ходырева.

«Побои в отношении близких приравняли к таким правонарушениям, как парковка в неположенном месте. Теперь женщина должна сперва добиться административного наказания, и уже потом, если насилие повторится, агрессору грозит «уголовка». Муж одной из моих клиенток, алкоголик, ударил дочь. Жена обратилась в суд в тот самый момент, когда случилась декриминализация. Ему присудили штраф, заявив: «Ждите второго раза»», — говорит юрист некоммерческой организации Enlightenment Рима Шарифуллина.

Как на Западе защищают жертв побоев

Изменить ситуацию могло бы внедрение в России системы охранных ордеров (защитных предписаний), запрещающих обидчику контактировать с жертвой в период расследования и после приговора суда, а также создание современной системы кризисных центров и убежищ. Сегодня механизм охранного ордера используют 119 стран, включая Беларусь, однако в России идея встречает упорное сопротивление.

«Международный опыт [по использованию такой практики] зафиксирован в стамбульской Конвенции Совета Европы о предотвращении и борьбе с насилием в отношении женщин и домашним насилием. Она предусматривает комплексный подход: профилактика, защита, наказание. Профилактика включает оценку тяжести и риска насилия. При легком и среднем риске стороны сепарируются посредством досудебных ордеров. Если сумма рисков высока, агрессора изолируют, после чего суд решает, что делать дальше — тюремный срок, прохождение принудительной психокоррекционной программы и т. п. Но самое главное — это защита жизни и здоровья пострадавших: предоставление убежища на срок до года, переезд, смена внешности и прочее», — поясняет Наталия Ходырева.

Стамбульскую конвенцию Россия, как и некоторые другие страны Восточной Европы, не ратифицировала.

Закон о профилактике насилия встретил сопротивление

Власти признают существование проблемы. «Есть другая тревожная тенденция роста насилия в семье, это очень опасно. Давайте мы подумаем и предложим системные меры», — заявила председатель Совфеда Валентина Матвиенко на состоявшемся 17 декабря первом заседании новоучрежденного Совета при президенте России по реализации госполитики в сфере защиты семьи и детей.

Между тем законопроекты о профилактике семейно-бытового насилия вносились в Госдуму сорок раз за последние 10 лет, но никогда не доходили даже до первого чтения. Внесенный в сентябре 2016 года законопроект депутата «Единой России» Салии Мурзабаевой и сенатора от Владимирской области Антона Белякова был отправлен на доработку.

Как объявила 4 декабря зампредседателя думского комитета по вопросам семьи, женщин и детей Оксана Пушкина, обновленный документ поступит в парламент до конца 2018 года, пишет издание «Лайф». В поддержку закона высказалась и уполномоченный по правам человека в РФ Татьяна Москалькова, сообщает РИА «Новости».

«Законопроект долго согласовывался в думских комитетах. Мы очень опасаемся, что из него исключили все действенные механизмы помощи пострадавшим. Прежде всего, речь идет об охранных ордерах и переводе домашнего насилия в сферу публичного обвинения, когда дела возбуждаются прокуратурой и не подлежат прекращению в случае примирения потерпевшего с обвиняемым», — говорит Анна Ривина.

«Судя по тому, что законопроект поддержала Москалькова, он может быть принят, правда, в облегченном варианте. Возможно, примут норму о принудительной психологической работе с насильником в течение нескольких лет и усилят административное наказание. Думаю, в законе не будет никаких охранных ордеров. Как заметил один из спикеров международного круглого стола по теме домашнего насилия, если каждая четвертая женщина — жертва, то после криминализации побоев каждый четвертый мужчина может сесть», — считает Рима Шарифуллина.

Против законопроекта работает сильное лобби, объединившее чиновников, консерваторов и либералов, утверждают собеседники Eurasianet.org. Активную позицию по этому вопросу заняла и Русская православная церковь.

«Они [борцы с побоями в семье] манипулятивно спекулируют темами так называемого «домашнего» или «семейного насилия», необходимости постоянно защищать ребенка от его собственных родителей, противопоставляют ложно понимаемые права детей традиционным семейным ценностям и правам родителей, которые веками не подвергались сомнению… Под предлогом борьбы с насилием и защитой слабых… действуют те, кто пытается разрушить наше общество и уничтожить его основу — семью» — сказано в докладе Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства во главе с протоиереем Дмитрием Смирновым.

Правительство игнорирует проблему домашнего насилия из соображений бюджетной экономии, считают эксперты. «Реализация закона потребует финансовых вложений (создание убежищ, обучение полицейских и судей, компенсации и реабилитация пострадавших). [При этом] сегодня не ведется подсчет экономических потерь от смертей, потери работоспособности, разрушения семей и т. д.» — убеждена Наталия Ходырева.

Где женщины могут получить помощь

По данным интерактивной карты центра «Насилию.нет» в России действует более сотни кризисных центров и убежищ для женщин, переживших насилие. Большинство из них — негосударственные.

«НКО, помогающих женщинам в России, всего 15-20. Подавляющее большинство таких организаций находятся в крупных городах. Убежищ — еще меньше. Это квартира, где временно (на срок от нескольких месяцев до года) могут поселиться женщины с детьми, пока ищут работу, новое жилье или ждут окончания судопроизводства. Государственных кризисных убежищ — мало. Иногда они закрываются из-за того, что помещение отдают под другие нужды. У НКО, как правило, нет денег, чтобы открыть собственное убежище. Они живут за счет частных пожертвований и госсубсидий, получить которые сложно», — говорит пресс-секретарь Кризисного центра для женщин в Санкт-Петербурге Борис Конаков.

По его словам, за прошлый год в центр обратились за помощью 6 тыс. человек. Подавляющее большинство звонков связано именно с домашним насилием. «Женщины стали чаще обращаться в связи с психологическим насилием, когда партнер кричит, бьет посуду, не дает выходить из дома», — отмечает Конаков, видя в этом признак растущей осведомленности общества о проблемах насилия.

Наталия Ходырева больше, чем на помощь государства, рассчитывает на женскую солидарность, считая, что в сложившейся ситуации спасение утопающих — дело рук самих утопающих. «У молодого поколения женщин — более высокие стандарты качества жизни и партнерских отношений, обширные социальные сети, активизм. Эти терпеть и молчать уже не будут», — надеется она.