Skip to main content

Eurasianet

Main Menu

  • Регионы
  • Темы
  • Прочее
  • О нас
  • Поиск
  • Pассылка
  • English
X

Кавказ

Азербайджан
Армения
Грузия

Центральная Азия

Казахстан
Кыргызстан
Таджикистан
Туркменистан
Узбекистан

Другие регионы

Афганистан
Венесуэла
Евросоюз
Иран
Китай
Монголия
Пакистан
Сирия
США
Турция
Южная Корея

Зоны конфликтов

Абхазия
Нагорный Карабах
Южная Осетия

Восточная Европа

Беларусь
Молдова
Прибалтика
Россия
Украина
X

Политика

Внешняя политика
Выборы
Права человека

Экономика

Бизнес
Инновации и технологии
Россия: Успешные новаторы

Общество

Академические свободы
Культура и искусство
Мнения

Спецпроекты

Разворот России на Восток
Россияне и война
X

Фотоэссе

Блоги

X
Использование ключевых слов повысит точность поиска.
Россия, Восточная Европа

Россия: ситуация с пытками остается острой

Пытки подследственных и заключенных не прекратятся, пока не будут приняты более действенные меры, считают специалисты.

Jan 23, 2019
Сотрудник одного из исправительных учреждений УФСИН России по Владимирской области с  нагрудным видеорегистратором. Видеонаблюдение призвано решить проблему жестокого обращения с заключенными, но эксперты сомневаются в его эффективности. (Фото: УФСИН РФ) Сотрудник одного из исправительных учреждений УФСИН России по Владимирской области с нагрудным видеорегистратором. Видеонаблюдение призвано решить проблему жестокого обращения с заключенными, но эксперты сомневаются в его эффективности. (Фото: УФСИН РФ)

Ситуация с пытками в России не улучшится, пока в Уголовном кодексе не появится ясный запрет на истязания заключенных и подследственных, считают правозащитники. Однако чиновники, судя по всему, не считают это проблемой и ограничиваются полумерами.

Власти издали закон, призванный воспрепятствовать пыткам по крайней мере в тюрьмах. Но, по мнению экспертов, он не сильно изменит ситуацию, поскольку сотрудники службы исполнения наказаний свято верят, что имеют право на пытки.

Законодательная база

Отдельного состава преступления «пытка» в российском законодательстве нет. С пытками обычно связывают три статьи российского Уголовного кодекса: 117 (истязания), 302 (принуждение к даче показаний) и 286 (превышение должностных полномочий). Согласно приложению к официальному докладу о выполнении РФ конвенции ООН против пыток, в 2015 году зарегистрировано 4924 случаев истязания, 3354 — превышения полномочий и всего четыре — принуждения к даче показаний. Однако верить эти цифрам нельзя, считает председатель Комитета против пыток, член Совета по правам человека при президенте РФ (СПЧ) Игорь Каляпин.  

«В соответствии с определением конвенции ООН, пытки — не просто причинение страданий, а причинение страданий должностным лицом, действующим в официальном качестве. Статья "истязания" говорит о причинении страданий одним частным лицом другому и к силовикам неприменима. В статье "принуждение к даче показаний" речь идет исключительно о двух спецсубъектах: следователе и дознавателе. Однако сами они пытают редко — для этого есть оперативники [сотрудники полиции, выполняющие поручения следователей]. Уголовных дел по этой статье — исчезающе мало, она практически не работает», — говорит он.

Статистика по статье «превышение должностных полномочий» содержит четырехзначные цифры, утверждает Каляпин. По ней привлекают оперативников, сотрудников Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН), распускающих руки постовых — тех, кто чаще всего пытает. «Но эта статья не только про пытки, но и про любое превышение должностных полномочий, за исключением коррупции. В результате нет достоверных данных о том, сколько должностных лиц привлекается за незаконное насилие», — поясняет Игорь Каляпин.

Зачем пытают подследственных

По данным правозащитных организаций, наиболее распространенные виды пыток — избиение и удары током. Применяются и более изощренные истязания: изнасилования, битье по пяткам, подвешивание, лишение сна, удушение, прижигание и т. п.

«Пытки применяют не потому, что в правоохранительных органах собрались садисты, а потому, что это самый простой способ обеспечить видимость раскрытия преступления», — говорит Игорь Каляпин. Методам дознания способствует «палочная» система полицейской отчетности, ставящая премии, назначения и звания правоохранителей в зависимость от формальных статистических показателей.

«Количественные методы оценки применяются и в Европе, но у нас, перефразируя Вышинского [Андрея, прокурора СССР в 1935-1939 годах], "раскрытие" — царица эффективности. Никого не интересует, насколько граждане чувствуют себя в безопасности. Единственное, что имеет значение — количество раскрытых дел и успешная динамика. Все сотрудники правоохранительных органов понимают, что нужно дать цифры, рекордные показатели, в том числе — пытая людей», — заключает эксперт.

«В России существует уникальный институт – следствие. Это прокладка между полицейским и прокурором, которая разрывает подконтрольность низовых сотрудников МВД прокуратуре. При этом появляется возможность использовать материалы, полученные с использованием пыток. Пытают не только с целью получить признание, но и изобличающую информацию: где скрыл украденное, где закопал труп. Российские суды принимают так называемые "доказательства гнилого корня", [хотя] в мировой практике вся информация, полученная под пытками, исключается из уголовного дела. У нас изымается только сам протокол допроса, а доказательства остаются в деле. Таким образом мы получаем стимул пытать, в том числе невиновных», — отмечает директор по исследованиям Института проблем правоприменения Европейского университета Кирилл Титаев.

Вершителями судеб на местах часто становятся рядовые оперативники с извращенными представлениями о справедливости. «Вместо того чтобы тратить недели и месяцы на сбор доказательств, проведение экспертиз, можно обратиться к оперу дяде Васе, который у себя на территории знает всех плохих людей. Даже если дядя Вася не найдет настоящего убийцу, за это убийство все равно сядет какой-нибудь "достойный" клиент. Применяя пытки, дяди васи выполняют поручения следователя и, конечно, рассчитывают, что тот их в случае чего прикроет. И он, конечно, прикрывает», — говорит Игорь Каляпин. 

Спецподразделение по борьбе с преступлениями сотрудников правоохранительных органов, созданное в структуре Следственного комитета России в 2012 году, насчитывает лишь 50 сотрудников в Москве, Петербурге и столицах федеральных округов. По словам Игоря Каляпина, через него проходит меньше 1% подобных дел. Большинство жалоб на пытки поступает в районные следственные комитеты, тесно связанные с местными отделами полиции. В результате уголовные дела о пытках возбуждают редко, а расследования затягиваются на годы.

Применение пыток не зависит от ведомственной принадлежности и уровня профессионализма силовиков. Молодых анархистов из Пензы и Петербурга, обвиняемых в принадлежности к радикальной группировке «Сеть», пытали сотрудники ФСБ, говорится в докладе Общественной наблюдательной комиссии Санкт-Петербурга. При этом ФСБ считается элитным ведомством, в задачи которого входят борьба с терроризмом, шпионажем, коррупцией, киберпреступлениями и охрана госграницы.

«Сейчас даже умным, грамотным сотрудникам проще и быстрее работать, применяя пытки. Если он умный и квалифицированный, то почему должен работать и продвигаться по службе в десять раз медленнее?» — полагает Игорь Каляпин.

Пытки в тюрьмах

Телесные наказания по-прежнему процветают в местах заключения, несмотря на то что 2017 году вступил в силу федеральный закон №503 , обязавший сотрудников ФСИН носить портативные видеорегистраторы (статья 28.1, пункт 3). Правда, лишь «при наличии возможности». Благодаря служебным видеозаписям, просочившимся в СМИ, удалось привлечь к ответственности сотрудников ярославской колонии №1, получивших известность благодаря избиению заключенного Евгения Макарова.

По словам члена Правозащитного совета Санкт-Петербурга Григория Михнова-Вайтенко, в колониях, где видеонаблюдение организовано хорошо, порядка действительно стало больше. Но часто тюремщики обходят ограничения. «Теоретически у сотрудников ФСИН должны быть видеорегистраторы на груди. Но они всегда могут заявить, что он разрядился, не работал, или завести заключенного в уголок, не просматривающийся видеонаблюдением, и там избить», — говорит он.

После ярославской истории ФСИН обещала оснастить все исправительные учреждения системами «тотального» видеонаблюдения. Новые видеорегистраторы будет невозможно выключить, а в их работу не смогут вмешаться сотрудники службы, пишут «Ведомости». По оценке замначальника ФСИН Анатолия Рудого, полное переоборудование исправительной системы обойдется бюджету в 16 млрд рублей, сообщает РБК. 

Впрочем, нет гарантии, что вслед за новыми правилами практика кардинально изменится. «Нормы, касающиеся содержания в СИЗО или тюрьмах, в общем приемлемы. Но правоприменение совершенно не соответствует тому, что написано в законе. Руководители подобных учреждений свято уверены, что если тот или иной осужденный нарушает дисциплину или отрицательно влияет на других, они вправе применить к нему физическое или сексуальное насилие», — отмечает Михнов-Вайтенко.

Нет статьи — нет проблемы

Правозащитники предлагают дополнить статью «превышение должностных полномочий» особым пунктом, криминализующим пытку как должностное преступление. «Отдельный пункт необходим не только для того, чтобы появилась достоверная статистика и было правильно названо явление. Он нужен, чтобы Следственный комитет разработал криминалистические схемы, методички, правила расследования таких преступлений. Сейчас следователь, получив сообщение о пытках, волен делать все, что считает нужным, или не делать ничего», — отмечает Игорь Каляпин.

Однако власти, судя по всему, считают проблему пыток надуманной. Отвечая Каляпину на заседании СПЧ 11 декабря, президент РФ Владимир Путин отделался не очень ясным анекдотом.

«Знаете, все, о чем вы говорите, тема, которую вы подняли, зависит, прежде всего, от уровня правосознания, закрепившегося в обществе, — сказал Путин Каляпину, подводя итог своего рассказа. — Безусловно, для того чтобы этот уровень повышать, нужно бороться с этими явлениями, о которых вы сказали. Давайте мы внимательно посмотрим, что можно и нужно сделать дополнительно. Нужно ли специальный состав здесь вводить? У нас есть такой состав, статья 117 [«истязания»]?».

Российский лидер также указал на прочие сложности, связанные с потенциальной реализацией предложений по решению этой проблемы.

«Ответ Путина убедил меня: он считает, этой проблемы в стране нет, либо она неактуальна. Своей замечательной байкой он хотел сказать, что люди у нас считают пытки приемлемыми, а значит нет необходимости что-то предпринимать», — убежден Каляпин.

Подписывайтесь на бесплатную еженедельную рассылку Eurasianet (на английском языке).
 

Другие материалы по теме

Россия: война Кремлю всего дороже
Китай-Центральная Азия: когда ждать старта строительства железной дороги «Китай-Кыргызстан-Узбекистан»?
Россия-Восток: Путин полетит вместо дронов

Самое читаемое

Россия: война Кремлю всего дороже
Алексей Мартов
Eurasianet приглашает журналистов из Казахстана к участию в новой инициативе
Нагорно-Карабахская Республика прекращает существование, Азербайджан арестовывает ее бывших чиновников
Гейдар Исаев

Eurasianet

  • О нас
  • Команда
  • Вакансии
  • Перепечатка
  • Поправки
  • Контакты
Eurasianet © 2023