Данная статья опубликована в категории «Мнения».

Часть №2

Система «управляемой демократии», при которой отдельные символические элементы демократии обеспечивает авторитарным методам видимость законности, оказалась в путинской России чрезвычайно прочной. В основе этот системы лежит общественный договор, по которому население согласилось уступить Кремлю почти неконтролируемую власть в обмен на гарантии экономической и социальной стабильности в сочетании с постоянным подпитыванием национальной гордости.

Вплоть до недавнего времени Путин соблюдал договор, во многом благодаря высоким мировым ценам на энергоносители. В свою очередь, российский народ особо не возмущался, пока Путин усердно превращался в избранного царя. Но теперь, на фоне глобальной пандемии, вызвавшей резкое падение спроса на энергоносители, Путин, похоже, теряет способность выполнять свои обязательства по договору.

И это очень быстро вызвало гнев россиян, которыми все сложнее становится управлять.

Если бы социальный договор был товаром, которым можно было торговать на фьючерсном рынке, его котировки сейчас резко упали бы. Возможно, одним из самых явных признаков быстрого падения доверия общества к существующему договору стало то, что, по сообщениям, в первые недели пандемии граждане сняли со счетов в финансовых учреждениях более 13,6 млрд долларов. Наличные деньги «в чулке» – это традиционная, рефлексивная, известная еще с советских времен реакция людей на кризис доверия, указывающая на то, что, несмотря на два десятилетия относительного, «тряского» процветания, недоверие россиян к банковской системе не исчезло.

Пандемия COVID-19, возможно, ускорила разложение общественного договора, но начался этот процесс уже много лет назад. В определенной степени проблемы были вызваны факторами, на которые Кремль особо повлиять не мог. Но сыграло роль и неэффективное управление.

Мощь этой системы всегда была прямо пропорциональна росту экспортных цен на энергоносители. В течение большей части пребывания Путина у власти высокие цены на энергоносители позволяли Кремлю скрывать трещины в системе социального обеспечения и повысить уровень жизни критической массы граждан. Но у зависимости от экспорта углеводородного сырья есть серьезный недостаток – у Кремля нет возможности напрямую контролировать стоимость своего основного экспортного товара.

Во многих отношениях внешнеполитическая часть общественного договора давалась Путину легче, чем выполнение внутренних обязательств. На счету у Путина, всегда умевшего воспользоваться удобным случаем, гораздо больше побед, чем поражений в деле распространения иллиберализма в ущерб либеральной демократии. Ему удалось восстановить статус РФ на мировой арене и позиционировать себя в качестве великого защитника национальных интересов России.

Решающую роль в «информировании» населения о выполнении Путиным общественного договора играл построенный им мощный аппарат государственной пропаганды. Фабрики троллей помогали продвигать внешнеполитические приоритеты, а государственные СМИ без устали нахваливали внутриэкономические достижения, скрывали недостатки и заглушали голоса инакомыслящих.

Но первой крупной ошибкой (вернее, невыполненным обещанием) Путина стало то, что он не диверсифицировал российскую экономику, когда у него была такая возможность. В начале 2000-х годов, когда за счет роста цен на нефть в Россию неожиданно хлынули потоки нефтедолларов, Путин постоянно обещал превратить Россию в «тигра» промышленности и информационных технологий. Например, в 2006 году, выступая в Совете Федерации, он заявил, что его администрация уже предпринимает «конкретные шаги по изменению структуры нашей экономики и превращению ее в экономику [технологических] инноваций». Два года спустя он объявил, что «приоритетом номер один» его правительства является диверсификация экономики посредством «развития инновационных отраслей».

Но эти громкие заявления так и не стали реальностью.

Поэтому Россия сейчас столкнулась с суровой действительностью: по результатам двух десятилетий правления Путина страна по-прежнему не в состоянии производить товары длительного пользования, которые люди по всему миру готовы были бы покупать. Помимо сырья основными для России пунктами экспорта являются оружие и ядерные реакторы – очень нишевые и узкоспециальные товары. Позаботься Путин о диверсификации экономики, он бы сейчас оказался в более выгодном положении с точки зрения выполнения своих обязательств по общественному договору.

Ошибки последних лет еще больше ослабили веру народа в общественный договор. Основной ошибкой Путина было повышение пенсионного возраста на пять лет в 2018 году. Это решение, вызвавшее острую реакцию россиян, было побочным продуктом двух событий в Соединенных Штатах: бума сланцевой нефти, приведшего к значительному снижению мировых цен на энергоносители, и введения санкций. Эти факторы ударили по российскому бюджету.

Решение Путина переложить эти финансовые потери на пожилых граждан, был, пожалуй, первым гвоздем в гроб общественного договора. При этом он попытался объяснить ситуацию демографическими проблемами России, т.е. свалить вину за все на самих же пожилых. В результате рейтинг его популярности рухнул, т.к. люди ему не поверили.

Еще два промаха, допущенные в последние несколько месяцев, также поставили Путина на грань дефолта по договору.

Во-первых, он проигнорировал риски, связанные с пандемией коронавируса, тем самым подвергнув россиян повышенному риску.

В начале пандемии на протяжении нескольких недель он настоятельно утверждал, что коронавирус не представляет опасности. Даже в середине апреля он все еще заявлял, что «ситуация полностью под контролем». Но через несколько недель COVID-19 диагностировали уже даже у премьер-министра Михаила Мишустина, и Путину пришлось хмуро признать, что «впереди сложный и трудный путь».

Во-вторых, Путин еще больше подорвал свои позиции, решив развязать ценовую войну с Саудовской Аравией на фоне падения спроса на нефть на мировых рынках в связи с вызванным пандемией замедлением экономической активности. Результатом этого плохо продуманного решения стало то, что российский бюджет недосчитался огромных сумм.

Благодаря способности контролируемых государством СМИ преподносить все народу «как нужно», россияне спускали Путину с рук прежние случаи невыполнения им общественного договора.

Но не в этот раз. Вызванные пандемией страх и недовольство быстро переросли в неприязнь к сложившейся системе.

Как выяснилось, многие россияне считали общественный договор с властью своего рода страховым полисом: давая правительству неограниченную власть, многие граждане считали, что чиновники защитят население в случае, если произойдет непредвиденное. Теперь, когда коронавирус, нанесший огромный ущерб мировой экономике, ударил и по России, многие россияне решили, что наступил как раз такой страховой случай и государство должно расплатиться. Но тут выяснилось, что страховщик – т.е. Кремль – не может обеспечить им ожидаемой социальной защиты. И люди начали задаваться вопросом: а почему правительство не предоставляет населению безвозмездные выплаты и прочую финансовую помощь как в США и других странах.

К моменту начала кризиса Россия скопила в резервном фонде порядка 550 миллиардов долларов, отложенных в годы бума экспорта энергоносителей. Но российское правительство, похоже, не спешит тратить эти деньги на оказание помощи населению и малому бизнесу. Вместо этого большая часть тех ограниченных средств, которые правительство все-таки решилось потратить, как правило, отошла крупным корпорациям, многие из которых связаны с государством. Всего на начало мая на социальную поддержку населения было выделено лишь около 10 миллиардов долларов.

Чем больше обострялась ситуация с коронавирусом, тем больше Путин дистанцировался, перепоручая подчиненным – включая мэра Москвы Сергея Собянина и главу контролируемого государством Сбербанка Германа Грефа – грязную работу по разъяснению народу действий правительства, чтобы те приняли излияния народной ярости на себя. И им действительно частенько доставалось на орехи.

Например, Грефу, попытавшемуся ответить на вопросы россиян в рамках широко освещавшегося по всей стране интервью, не удалось успокоить общественность. В разделе комментариев на Lenta.ru, одном из самых популярных новостных сайтов в России, на Грефа в связи с этим интервью обрушилась такая волна гнева, что комментарии отключили.

Подобный маневр Путина вызвал много резкий высказываний и насмешек со стороны россиян. Например, в одном из самых популярных комментариев на «Яндекс.Новостях», собравшем свыше 2 тыс. лайков, говорится следующее: «Я уже не понимаю, если ли у нас президент, действует ли Конституция». Далее автор комментария задается вопросом, почему всем заправляют чиновники более низкого ранга.

Когда в конце апреля Путин заявил о снижении темпов распространения коронавируса в России, под соответствующим разделом в «Яндекс.Новостях» появились тысячи негативных реакций. Многие недовольны тем, что правительство, по их мнению, бросило россиян на произвол судьбы, предоставив им самим решать свои проблемы.

Еще более угрожающим для существующего общественного договора фактом является то, что люди начали брать все в собственные руки, самоорганизовываясь на низовом уровне, чтобы компенсировать недостаточно активные действия властей.

Во многих местах люди объединялись для оказания помощи друг другу. Например, более молодые и здоровые покупали продукты для тех, кто в силу возраста или состояния здоровья не мог это сделать сам.

Подобные инициативы порой принимали и политическую окраску. Например, люди научились организовывать протесты онлайн. К примеру, 28 апреля в YouTube прошел митинг с требованием к правительству активизировать антикризисные меры. В акции приняли участие 14 тыс. человек.

Недавний всероссийский опрос выявил значительный рост числа россиян, готовых проявлять социальную активность. Согласно проведенному ВЦИОМом 23 апреля исследованию, 74% россиян считают, что волонтеры оказали существенную помощь во время коронавирусного кризиса, и 64% граждан заявили, что готовы сами принять участие в подобных акциях. Еще в декабре 2019 года лишь 13% россиян проявляли интерес к личному участию.

Коронавирус показал россиянам, что их личные действия и личный выбор могут помочь изменить ситуацию. Если осознание этого факта укоренится в обществе, властям станет намного сложнее указывать людям, что делать и чему верить. Пандемия также укрепляет мнение, что сложившаяся система (где государство – это «папа», а граждане – «дети», которые особо ничего не решают) нуждается в пересмотре.

Джин выскальзывает из бутылки, и Кремлю, возможно, будет сложно загнать его обратно.