Угрозы российского руководителя Владимира Путина применить ядерное оружие еще более усложняют дипломатическую и экономическую эквилибристику, которой приходится заниматься главе Коммунистической партии Китая Си Цзиньпину в Центральной Азии. 

За несколько дней до неспровоцированного нападения Путина на Украину он встречался с Си; тогда два руководителя провозгласили «безграничное» стратегическое партнерство между своими странами. Сейчас, на фоне военных неудач России, правительство Си старается проявлять осторожность и высказывается о действиях Москвы в сдержанных тонах. Китай по-прежнему считает Кремль активом, полезным в деле подрыва американского влияния во всем мире; с другой стороны, Россия, на которую наложены жесткие санкции, становится все большей обузой для честолюбивых планов Пекина в области глобальной торговли. Учитывая неустойчивое положение своей собственной экономики, Китай делает все возможное, чтобы не попасть под западные санкции и не оттолкнуть от себя страны Центральной Азии, которые по большей части проявляют сдержанную обеспокоенность действиями России.

Удержание равновесия между этими расходящимися интересами становится все более трудной задачей для Си. Китай не собирается отказываться от России, но не может и поддержать агрессивные действия Кремля в Украине. О глубине российской дилеммы Китая можно судить по тому, насколько поверхностным было в китайских государственных СМИ освещение недавнего визита Си в Центральную Азию, его первой зарубежной поездки с начала пандемии COVID. Недостаточное внимание контролируемой Пекином прессы к этому визиту резко контрастировало с чрезвычайно подробными сообщениями об июльской поездке Си в западно-китайскую провинцию Синьцзян. 

«Международные СМИ заметили, что китайская пресса освещает [поездку по Центральной Азии] осторожно и сдержанно. [Китайские власти] стараются избежать подозрений или вопросов о позиции Китая [в отношении войны]», — сказал заместитель директора Центра изучения Шанхайской организации сотрудничества при Фуданьском университете в Шанхае Бинь Ма. 

Во время визита в Центральную Азию как сам Си, так и китайские государственные СМИ тщательно обходили российско-украинскую тему, в то же время выступая с призывами к усилению стабильности в регионе, которые деликатно намекали России на необходимость сдержанности. В ходе личной встречи Си с Путиными, состоявшейся 15 сентября в Узбекистане, судя по поведению российского руководителя, признавшего, что у Пекина могут быть «вопросы и опасения» относительно действий России в Украине, казалось, что эти намеки достигли своей цели. 

Однако если Си считал, что встреча в верхах окажет умиротворяющее влияние на поведение России, он заблуждался. Всего через несколько дней после этого саммита Россия поддержала проведение бутафорских референдумов в четырех украинских областях, которые должны дать ей предлог для аннексии этих территорий. Затем, 21 сентября, воинственность Путина резко усилилась: он распорядился о частичной мобилизации и предупредил, что не блефует, утверждая, что Кремль может применить ядерное оружие «для защиты России и нашего народа». Объявление о мобилизации побудило многих российских мужчин попытаться избежать призыва, что вызвало новую волну миграции из России в Центральную Азию и другие соседние государства, усиливающую социальную нестабильность в этих странах. 

В реакции китайского Министерства иностранных дел на заявленные Россией намерения по части территориальной аннексии недовольство Китая Россией почти не скрывалось. Предпринимаемые Россией попытки изменения европейских границ силовыми методами имеют нежелательные последствия для Китая, который проповедует принцип территориальной целостности, оправдывая им жесткое подавление этнического сепаратизма в Синьцзяне. Поэтому китайское руководство не может позволить себе открыто поддерживать планы России по аннексии украинских территорий: это подорвало бы позицию Китая по синьцзянскому вопросу. Заявление официального представителя МИД Китая Ван Вэньбиня на ежедневной пресс-конференции 23 сентября подчеркнуло, что отношение Китая к событиям в Украине резко отличается от российского. 

«Мы считаем, что все страны заслуживают уважения их суверенитета и территориальной целостности, что цели и принципы Хартии ООН должны соблюдаться, что законные опасения любой страны в области безопасности должны приниматься всерьез, и что следует поддерживать любые усилия, направленные на мирное разрешение кризиса», — сказал Ван. 

Центральноазиатское турне Си ясно показало, что этот регион жизненно необходим для успеха важнейшего для него проекта экономического развития, известного под названием инициативы «Пояс и путь» (ИПП). Кроме того, его поездка дала понять, что торговые интересы Китая имеют большее значение для формирования региональной политики Пекина, нежели геополитические интересы России. 

Санкции, наложенные на Россию, практически закрыли российскую ветку железнодорожного маршрута ИПП. Это вынуждает Китай рассматривать альтернативные экспортные и инвестиционные возможности в Центральной Азии, в том числе расширение транскаспийских железнодорожных маршрутов. В комментарии, опубликованном 13 сентября на официальном веб-сайте Госсовета КНР, Си заявил, что его визиты в Казахстан и Узбекистан были направлены на «создание ряда высокостандартных, устойчивых и высококачественных проектов, которые приведут к росту уровня жизни людей» в Центральной Азии. В качестве «точек роста», которые Китай хотел бы развивать, он упомянул «искусственный интеллект, большие данные, цифровые финансы, электронную торговлю и зеленую энергетику». 

Говоря о России и интересах Китая в Центральной Азии, китайские аналитики, как и государственные чиновники, стараются сохранить хрупкое равновесие. Например, Ма из Фунданьского университета утверждает, что Китай вовсе не конкурирует с Россией в Центральной Азии. «Китай всего лишь пытается улучшить свое взаимодействие с регионом», — сказал он. 

Хотя в дальнейшем Китай, по-видимому, не станет отказываться от стратегического партнерства с Россией, Пекин может еще более отдалиться от Кремля. 

«У Китая и России также есть множество областей, в которых они не сотрудничают», — сказал Ма, добавив, что их двусторонние отношения можно назвать «стратегической координацией».