Skip to main content

Eurasianet

Main Menu

  • Регионы
  • Темы
  • Прочее
  • О нас
  • Поиск
  • Pассылка
  • English
X

Кавказ

Азербайджан
Армения
Грузия

Центральная Азия

Казахстан
Кыргызстан
Таджикистан
Туркменистан
Узбекистан

Другие регионы

Афганистан
Венесуэла
Евросоюз
Иран
Китай
Монголия
Пакистан
Сирия
США
Турция
Южная Корея

Зоны конфликтов

Абхазия
Нагорный Карабах
Южная Осетия

Восточная Европа

Беларусь
Молдова
Прибалтика
Россия
Украина
X

Политика

Внешняя политика
Выборы
Права человека

Экономика

Бизнес
Инновации и технологии
Россия: Успешные новаторы

Общество

Академические свободы
Культура и искусство
Мнения

Безопасность

Спорные границы
X

Фотоэссе

Блоги

X
Использование ключевых слов повысит точность поиска.
Россия, Восточная Европа

Россия: статистика властей умалчивает о сотнях забастовок

Росстат рапортует о единичных случаях забастовок, игнорируя сотни протестов, которые часто подавляются силовыми методами без решения проблемы.

Nov 22, 2018
Протест в Москве в конце декабря 2017 года. (Фото: Дмитрий Хоров, CC BY 2.0, https://bit.ly/2FxGgSA) Протест в Москве в конце декабря 2017 года. (Фото: Дмитрий Хоров, CC BY 2.0, https://bit.ly/2FxGgSA)

Государственная статистика заявляет о единичных случаях забастовок в России, в то время как на самом деле ежегодно их проходит по нескольку сотен.

Наиболее частой причиной протестов становятся трудовые конфликты. При этом власти зачастую подавляют эти акции силовыми и административными методами, не решая саму проблему.

Утешительная статистика

Если верить официальной статистике, случаи забастовок в России единичны. В 2017 году Росстат зафиксировал всего одну забастовку, в 2013-2016 годах — от двух до пяти в год. При этом в 2005 году Росстат отчитался о 2,6 тыс. забастовок, в 1992-м — о 6,3 тыс. Резкое снижение официально зарегистрированных забастовок произошло в 2006 году (восемь акций), и в дальнейшем их количество оставалось стабильно низким, несмотря на пережитые за эти годы Россией два экономических кризиса и прочие потрясения.

Ситуация кажется странной, учитывая низкий уровень зарплат в России и формально высокий процент членства в профсоюзах. Согласно официальной статистике, среднемесячная зарплата в первом полугодии 2018 года составила 37,6 тыс. рублей, или $568. По данным Международной организации труда, в 2015 году профсоюзы объединяли 30,5% российских трудящихся. Это больше, чем в часто и много бастующей Франции, где доля организованных работников — 7,9%. Самая крупная в России Федерация независимых профсоюзов (ФНПР), по информации РБК, объединяет 20 млн человек, или примерно 26% работоспособного населения.

Сколько забастовок проходит на самом деле

Специалисты рисуют не столь идиллическую картину забастовок.

Согласно мониторингу Центра социально-трудовых прав (ЦСТП), в первом полугодии 2018 в России произошло не менее 122 трудовых протестов, в том числе 58 стоп-акций (так авторы исследования называют наиболее радикальные акции, сопровождающиеся остановкой или замедлением темпа работ). В 2017 году в поле зрения ЦСТП попало 334 трудовых протеста, в 2016-м — 419, в 2015-м — 409. Причем в 2008-2014 годах в среднем проходил 241 такой протест в год.

«Меняется [сокращается] количество менее радикальных акций — митингов, пикетов. Количество стоп-акций при этом остается стабильным [растет их доля]. Возможно, это связано с [не включенными в мониторинг] пенсионными митингами. Часть энергии ушла в них, но ее снова загнали внутрь. Куда она пойдет дальше — неизвестно», — сказал Eurasianet.org ведущий специалист социально-экономических программ ЦСТП Петр Бизюков.

Председатель ФНПР Михаил Шмаков говорил в 2016 году о том, что ежегодно проходит «не менее 150-170 забастовок».

Несогласованные акции эффективнее законных забастовок

Забастовки в России юридически не запрещены (право бастовать гарантировано 37 статьей Конституции). Однако Трудовой кодекс затрудняет их проведение. «Процедура объявления забастовки очень сложная и оставляет много лазеек для работодателя, что позволяет объявить забастовку незаконной при любом раскладе», — сообщил Eurasianet.org профсоюзный активист Дмитрий Кожнев.

Законная процедура объявления забастовки исключает эффект неожиданности: о предстоящей акции организаторы обязаны за 5-7 дней уведомить работодателя. Чтобы легально приостановить работу, необходимо пройти бюрократические процедуры разрешения коллективного трудового спора, примирения сторон с участием госорганов и организовать конференцию работников, представляющую более 50% трудового коллектива.

«Эффект забастовки — в том ущербе, который она нанесет работодателю, а российский законодатель делает все, чтобы эти неприятности снизить. Получив уведомление [о забастовке], работодатель бежит в суд, подает иск [неважно, обоснованный или нет] о признании забастовки незаконной. Суд выносит решение о [временном] запрете забастовки до тех пор, пока не решит, законна она или нет. Но по российскому законодательству, забастовка, не начатая в срок, уже не может быть возобновлена. Приходится заново проходить все процедуры», — отмечает Кожнев.

Профсоюзы обходят ограничения, организуя так называемые итальянские забастовки — предельно строгое исполнение всех должностных обязанностей и правил. Одна из них произошла в июле 2018 года на автозаводе «Фольксваген груп рус» в Калуге. Пользуясь противоречиями в должностных инструкциях, около 500 водителей погрузчиков и штабелеров, подвозящих детали на производственные линии, сбавили скорость с 10 до 5 км/ч, что привело к перебоям в поставках комплектующих.

По оценке председателя Межрегионального профсоюза «Рабочая ассоциация» (МПРА) Дмитрия Трудового, каждая минута задержки стоила компании 1 тыс. евро. В итоге «Фольксваген» согласился обсудить с профсоюзами планы компании по выводу части рабочих мест на аутсорсинг.

Как власти подавляют трудовые протесты

«Как правило, после начала забастовки первыми оказываются на рабочих местах полицейские. Их роль — запугивание бастующих. Следом появляются чиновники, которые тоже пытаются угрожать. Последняя забастовка на Камчатке [в ноябре 2018 года на руднике «Аметистовое» компании «Золото Камчатки»] — пример того, как государство вмешивается в конфликт на стороне работодателей. Особенность этой забастовки в том, что она происходила в труднодоступном районе, куда привозят вахтовиков (временных рабочих из других регионов). Их подавили, потому что такие же проблемы есть и на соседних предприятиях. Победа забастовки в одном месте привела бы к цепной реакции», — считает Дмитрий Кожнев.

Одним из наиболее типичных неконструктивных форматов, в котором власти общаются с бастующими, это формат «барин-крепостной». Такой вывод делают аналитики Центра экономических и политических реформ (ЦЭПР) в мониторинге социальной напряженности в регионах России за 2016 год.

Примером подобной реакции стало давление на шахтеров компании «Кингкоул» в Ростовской области, которые бастовали из-за невыплаты зарплаты. Попытку протестующих выехать в Москву, чтобы обратиться к федеральным властям, блокировали, объявив в городе антитеррористическую операцию «Анаконда». Шахтерам поступали угрозы, на выездах из города стояли кордоны, задерживавшие транспорт, в СМИ распространялась заведомо ложная информация, утверждается в мониторинге.

Причины протестов

Большинство трудовых протестов в России вызваны невыплатой зарплаты. Эксперты ЦСТП называют неплатежи «суперпричиной» (57% протестов), отодвигающей на задний план остальные мотивы недовольства: низкую зарплату, плохие условия труда, сокращения штатов и т. д. Как правило, к активным действиям работники переходят, когда просрочка долга достигает нескольких месяцев.

«Главный мотор трудовых протестов — неплатежи. Все остальное имеет для работников невысокую значимость. К чему думать о промокших ногах, когда вам угрожают разбить голову? В 2013 доля неплатежей снизилась и [впоследствии] стала расти доля других, рыночных, причин. Но сейчас снова идет эскалация протестов из-за неплатежей. Это — специфически российская особенность, непонятная иностранцам. Даже в Грузии другая структура причин протестов. Там из-за невыплат зарплат происходит только 6% стоп-акций. У нас за 2016-2017 год — 56%», — утверждает Петр Бизюков.

По данным Росстата, на 1 октября 2018 года 416 организаций имеют перед 49 тыс. работниками 3,1 млрд рублей просроченной задолженности по зарплате. «В статистической отчетности крупных предприятий есть специальная форма о просроченной задолженности. Эти документы стекаются в Росстат. Но, во-первых, далеко не все работодатели заполняют эти формы, во-вторых, существует теневой сектор экономики, который вообще ни перед кем не отчитывается, и, в-третьих — множество мелких контор не входит в учетный круг», — говорит Бизюков.

Кроме того, в теневом секторе в случае конфликта с работодателем неформальны занятым почти невозможно доказать факт трудовых отношений, не говоря уже о сумме задолженности. По информации Госинспекции по труду, на невыплату зарплаты или расчета при увольнении за год пришлось 50% (37 тыс.) жалоб.

«Субподряд — тоже теневая экономика, зона вне контроля. Городские власти нанимают фирмы, которые используют мутные схемы найма. Они принимают водителей на работу лишь при наличии собственного автомобиля, называя их «частными [индивидуальными] предпринимателями», а себя — «держателями маршрута». Замаскированные трудовые отношения распространены и в других отраслях», — утверждает Бизюков. По мнению эксперта, власти сознательно закрывают глаза на проблему неплатежей.

Власти могут быть в сговоре с бизнесом

«Даже в Москве кидалово — в порядке вещей. На господрядах, скажем, при строительстве Московского центрального кольца, людям не просто задерживают зарплату, а не платят ее вообще», — убежден Дмитрий Кожнев, имея в виду серию забастовок сотрудников строительных кампаний «СМУ Ингеоком», «СМУ 77», «Горизонт». Аналогичными конфликтами сопровождалось строительство новых участков метро в Петербурге. В марте 2018 забастовка сотрудников «СМУ-11 Метрострой» прервала прокладку тоннеля между строящимися станциями, писал «Коммерсантъ».

По данным ЦСТП, в строительной сфере на общее число трудовых протестов приходится 19% радикальных акций. Еще большая доля — 26 % — приходится на протесты на городском пассажирском транспорте.

«Рекордные случаи, такие как многолетняя невыплата зарплат шахтерам «Кингкоул», где зажали треть миллиарда, немыслимы без пособничества властей, — считает Петр Бизюков. — Государство давит на бизнес коррупцией, но при этом дает работодателям возможность давить [на] работников. Неплатежи — один из самых эффективных механизмов обеспечения дополнительных денег, чтобы платить откаты чиновникам».

По его мнению, несовершенный закон о забастовках и давление на профсоюзы подталкивают нереализованную протестную энергию к тому, чтобы в будущем, возможно, выплеснуться на площади.

Подписывайтесь на бесплатную еженедельную рассылку Eurasianet (на английском языке).
 

Другие материалы по теме

Кризис на рынке труда превращает Россию в страну работающих бедных
«Особый российский путь» не терпит альтернативы
Азербайджанские войска выдвинулись и перекрыли дорогу между Арменией и Карабахом

Самое читаемое

Кризис на рынке труда превращает Россию в страну работающих бедных
Дмитрий Хлебов
Таджикистан: депортированный из Германии активист получил семь лет тюрьмы
Туркменистан: хочешь ТАПИ, тогда и канал стерпи
Ахал-Теке

Eurasianet

  • О нас
  • Команда
  • Вакансии
  • Перепечатка
  • Поправки
  • Контакты
Eurasianet © 2023