Международная организация труда в конце июня приняла Конвенцию о недопустимости насилия и домогательств на рабочем месте. Документ может улучшить ситуацию с этими явлениями в России, но ряд экспертов выражают сомнения.

Конвенция определяет «насилие и домогательства» как поведение, действия или угрозы действия, «цель, результат или возможный результат которых – причинение физического, психологического, сексуального или экономического ущерба», и призывает страны-участницы Международной организации труда (МОТ) бороться с этим явлением на национальных рынках труда. Сопутствующий конвенции документ-рекомендация не имеет обязательной юридической силы, но содержит руководящие принципы относительно применения конвенции, и всем странам-членам МОТ, в том числе России, придется отчитываться об их применении.

Полноценных свидетельств о том, как ситуация с насилием и домогательствам в сфере труда обстоит в РФ сейчас, не существует. Как поясняет Мари Давтян, адвокат и правозащитница, которая оказывает юридическую помощь женщинам, в российском законодательстве нет специфического административного или уголовного наказания за эти действия на рабочем месте, а, значит, государство не считает эту проблему важной. Соответственно, оно не ведет и никакой статистики в этой сфере, например, через государственную трудовую инспекцию.

В какой-то степени, говорит Ольга Мирясова, научный сотрудник Федерального научно-исследовательского социологического центра Российской академии наук, оценить масштабы проблемы домогательств в РФ можно с помощью соцопросов и исследований, однако их цифры сильно различаются. Так, по данным исследования Фонда «Общественное мнение», с домогательствами на работе сталкивались только 24% россиян. Результаты опроса портала для соискателей HeadHunter свидетельствуют о более высокой цифре (59% респондентов). Наконец, исследования домогательств в отдельных отраслях рынка труда, например, в ресторанном бизнесе, в журналистике или на госслужбе, говорят о том, что с проблемой домогательств сталкивалась каждая вторая сотрудница.

Так, Ксения, 22 года, начала работать в сфере общественного питания в Санкт-Петербурге с 14 лет, и с этого момента она столкнулась с рядом ситуаций насилия и домогательств на работе.

«В этом бизнесе очень токсичная среда, и многие неприемлемые действия по отношению к женщинам и в целом к работникам воспринимаются как норма, – говорит она. – Я, как и многие мои коллеги, работавшие официантками, испытала на себе все негативные аспекты повышенного внимания клиентов кафе и ресторанов. Они говорят сальности, позволяют себе распускать руки, некоторые даже преследуют девушек после работы, чтобы познакомиться».

По словам Ксении, в подобных ситуациях работница может рассчитывать только на себя, так как жаловаться на клиентов заведения менеджеру бесполезно.

«Сейчас, когда я сама стала работать менеджером, я стараюсь не допускать таких историй в отношении своих подчиненных, но такая позиция встречается редко», – говорит она.

Проблема домогательств со стороны коллег или начальства обсуждалась и некоторыми участницами флешмоба «ЯНеБоюсьСказать», в ходе которого в 2016 году россиянки делились в социальных сетях историями о том, как их подвергли сексуальному насилию.

Однако, в отличие от, например, обращений о насилии в семье, число которых в последние годы увеличивается, с жалобами на неприятности на рабочем месте правозащитники сталкиваются нечасто.

«В год ко мне обращается 2-3 женщины, которые жалуются или на домогательства на работе со стороны коллег или начальства, или на принуждение к каким-либо сексуальным действиям сразу на собеседовании. Также бывают обращения по поводу недружелюбной к женщинам среды – это когда их коллеги-мужчины, например, вешают в общих рабочих помещениях постеры с голыми моделями», – говорит Мари Давтян.

При этом, по ее словам, за все время ее работы ни одно из этих обращений не было доведено до суда, так как пострадавшие не верят в возможность решения в свою пользу.

«К сожалению, пессимизм пострадавших оправдан – в России действительно нет практики прекращения домогательств на рабочем месте в судебном порядке, так как за 10 лет по статье 133 Уголовного кодекса (о понуждении к действиям сексуального характера) был вынесен только один обвинительный приговор», – отмечает Ольга Мирясова.

Схожую картину обращений потерпевших описывает и замглавы Центра социально-трудовых прав Юлия Островская.

«Дело еще и в том, что потенциальные заявители не хотят огласки, потому что боятся проблем с последующим трудоустройством. В результате, единственная возможность для женщины прекратить домогательства – это уволиться», – говорит она.

Помощь от профсоюзов, добавляет ответственный секретарь по гендерному равенству профсоюзного объединения Конфедерации труда России Ирина Горшкова, также ограничена – в большинстве случаев они занимаются просветительской работой среди сотрудников, а не разбором отдельных жалоб от работниц.

Исключение, по словам эксперта рекрутинговой компании HeadHunter Елены Лондарь, составляют только ситуации с домогательствами в работающих на российском рынке иностранных компаниях.

«Большинство российских подразделений, следуя за практикой своих зарубежных офисов, принимают внутренние документы о недопустимости сексуального насилия на работе. И, в том случае, если женщина обращается с соответствующей жалобой, руководство таких компаний в большинстве случаев принимает меры вплоть до увольнения обвиняемого», – отмечает она.

Об аналогичной практике российских компаний известно мало, хотя, по наблюдениям Елены Лондарь, в последнее время HR-сообщество начало осознавать необходимость существования в компаниях внутреннего регулирования таких ситуаций.

В будущем, говорит Мари Давтян, внутренние регламенты компаний должны стать одним из основных инструментов борьбы с домогательствами.

«Безусловно, необходимы судебные механизмы ответа на такие действия, однако к административным мерам необходимо добавлять еще и дисциплинарные. Например, ввести в Трудовой кодекс обязанность работодателя обеспечивать безопасность от домогательств на работе для своих сотрудников», – говорит она.

Также, по словам Юлии Островской, необходимо инструктировать профильные службы – суды и трудовые инспекции – о том, как работать с делами о домогательствах.

«Было бы полезно начать вести полноценную статистику таких случаев, может быть, на базе Росстата наравне с другими индикаторами рынка труда, такими как безработица и уровень зарплаты», – говорит она.

Насколько, впрочем, Россия готова к таким изменениям в сфере труда, сказать сложно.

В ходе голосования о принятии Конвенции российское правительство не проголосовало ни за, ни против. Как пояснил позицию государства постоянный представитель РФ при Отделении ООН и других международных организациях в Женеве Геннадий Гатилов, по мнению России, ее замечания к документу не были учтены. В частности, РФ предлагала сузить сферу применения документа (например, не распространять его действие на работников без постоянного трудового договора).

«Обязательства, которые конвенция налагает на потенциальных участников, на наш взгляд, выходят за рамки проблематики насилия и домогательств на рабочем месте и в смежных областях», – сказал он.

Схожим образом о документе высказался и глава Российского союза промышленников и предпринимателей Александр Шохин. По его словам, новая конвенция МОТ претендует на регулирование человеческих отношений, не ограничиваясь только сферой труда.

По правилам членства в МОТ, даже если парламент РФ в течении года не ратифицирует конвенцию, то представитель России все равно будет должен отчитываться перед организацией о мерах по исполнению сопутствующих рекомендаций.

Но, как отмечает член профильного комитета Госдумы по труду, социальной политике и делам ветеранов Олег Шеин, у российского правительства есть определенный опыт уклонения от требований МОТ в рамках предыдущих конвенций.

«Например, в 2018 году мы ратифицировали Конвенцию о минимальном социальном обеспечении, однако пока правительство не предприняло реальных шагов по ее реализации, – говорит он. – Похожая ситуация может сложиться и с новыми обязательствами».