Власти традиционно рассматривают работников бюджетной сферы как армию лояльных избирателей, всегда готовых прийти к урнам и проголосовать по сигналу свыше. Но ресурс послушания учителей, врачей и рабочих на исходе, и власти пустили в ход методы административного принуждения, говорят эксперты и бюджетники.

Как мобилизуют бюджетников

«Коллеги […] Напоминаю, что 25-26 июня ВСЕ должны проголосовать досрочно (даже те, кто не прикреплен к УИК [номер] и голосуют в другом месте!) После того, как проголосуете, обязательно, сразу же, напишите мне об этом!!! […] Мы ежедневно отчитываемся в Отдел образования», – такое сообщение из чата сотрудников петербургской школы переслала Eurasianet.org учительница, пожелавшая сохранить анонимность.

Коллективы школ, больниц, НИИ, вузов, предприятий и учреждений настойчиво убеждают – а то и принуждают – отдать свой голос на участках, созданных прямо по месту работы, или через интернет. К началу плебисцита, стартовавшего 25 июня, проект «Карта нарушений на выборах» зафиксировал 290 таких случаев, но их, вероятно, гораздо больше.

С давлением в той или иной форме столкнулись все бюджетники, с которыми удалось поговорить Eurasianet.org.

«Массовые обращения [от педагогов] начались неделю назад (около 15 июня). Обычно сообщения о том, что надо зарегистрироваться для электронного голосования на портале mos.ru (если речь идет о Москве); прикрепиться к участку, находящемуся в школе, и приехать [туда] голосовать 25-26 июня, пишут завучи или кто-то из администрации. Никаких официальных распоряжений, конечно, нет. Но явным признаком того, что было указание [сверху] является то, что это произошло массированно, в одно и то же время», – рассказывает оргсекретарь профсоюза «Учитель» Ольга Мирясова.

Где-то начальство действует относительно мягко, а где-то не обходится без завуалированных угроз и манипуляций.  

В петербургской Академии управления городской средой, градостроительства и печати сотрудников мобилизуют под видом сбора статистики.

«Сначала в наш чат в WhatsApp пришла информация от сотрудницы, составляющей расписание: “Прошу сообщить, кто зарегистрирован на сайте госуслуг» (к работе это не имеет никакого отношения)”. Я ей пишу: “Прошу сообщить, с какой целью вы собираете эту информацию”. А она отвечает: “Эти сведения собираются по просьбе КНВШ (Комитет по науке и высшей школе)”… Мы поняли, что это связано с голосованием. Через какое-то время начался опрос (о том, кто готов открепиться от участка по месту жительства и проголосовать досрочно на рабочем месте). Составлялись списки. [Все] проходило в деликатной форме, “добровольно-принудительно”», – рассказывает преподаватель Юлия Маркова.

«Буквально за пять минут до вас мне звонила секретарь [директора] и спросила: “Вы собираетесь проявить гражданскую позицию? Все наши учителя уже проголосовали”. На это я ответил, что бойкотирую. Она ответила: “Посмотрим, что вам скажет на это директор”. Сейчас сижу и думаю, что делать. Уходить из школы я не хочу», – делится сомнениями другой петербургский педагог, Михаил (имя изменено).

Директор одного петербургского техникума обратился к преподавателям со словами, что, если они не проголосуют, учреждение лишат дополнительного финансирования на следующий год, приводит пример оргсекретарь «Учителя».

«Директора шантажируют лишением финансирования, а он давит на преподавателей, объясняя им, что не сможет платить им премии», – поясняет она.

Перед руководителями бюджетных учреждений стоит непростая задача: проконтролировать голосование подчиненных, избежав скандалов.

«Я должна сделать так, чтобы сотрудники не догадались, что [их принуждают] в приказном порядке, но пришли и проголосовали. Как я это буду делать, никого не волнует. Они должны были проголосовать сегодня (25 июня) и завтра, и отправить мне СМС: “Проголосовала”. В конце дня я сдаю директору отчет. Но сегодня у меня проголосовала только одна женщина. Директор сказала, что это очень плохо, и завтра должны проголосовать все», – говорит Оксана (имя изменено), сотрудница администрации дома творчества. 

Столкнувшись с несогласием, начальники обычно заявляют, что лишь «информируют» коллектив о его «гражданском долге», говорит Мирясова. Однако несогласные с подобной практикой рискуют впасть в немилость.

Аналогичная ситуация наблюдается и в медучреждениях.

«Требуют, чтобы [медики] пришли и обязательно проголосовали по месту работы. У кого есть гражданская позиция, тем это не нравится, а кому все равно, те идут. Никто не говорит прямо: “Вас уволят”. Но мало кто хочет конфликтовать с начальством или подвести своего заведующего», – отмечает лидер профсоюза медработников «Действие» Андрей Коновал.

В вузах федерального подчинения прямого давления на преподавателей, как правило, нет, делится наблюдениями сопредседатель профсоюза «Университетская солидарность» Павел Кудюкин.

«Вузовские преподаватели не более сознательны [чем другие бюджетники]. Но среди тех, кто готов над своим испугом подняться, больше шансов найти людей, которые предадут [факты давления] огласке», – полагает эксперт. 

Зачем Кремлю высокая явка и досрочное голосование?

Власти идут на чрезвычайные меры, чтобы продемонстрировать «народное единство» вопреки неприглядной реальности, считает историк и политолог Илья Будрайтскис.

По его мнению, для Кремля важно не столько утвердить обновленную версию Конституции (Дума давно одобрила поправки, которые рассматриваются властями как свершившийся факт), сколько доказать легитимность президента и режима в целом.

Успех этой символической операции во многом зависит от явки избирателей. Если она будет вялой, а результаты голосования – неубедительными, миф о «путинском большинстве» окажется под угрозой, утверждают некоторые аналитики.

Проблема в том, что власть больше не уверена в лояльности своего традиционного электората – бюджетников, пенсионеров и рабочих. 

«Рейтинги власти находятся на рекордно низком уровне, поэтому создана странная, исключительная процедура “всенародного голосования”, которая не соответствует ни мировым, ни российским стандартам. Чтобы изобразить требуемый итог, приходится прибегать к экстренным средствам», – отмечает Будрайтскис.

Досрочное голосование – страховка на случай, если волеизъявление граждан пойдет не по согласованному в Кремле сценарию, уверен политолог.

«1 июля – день, когда можно скорректировать результаты, полученные в предыдущие дни, путем массовых «вбросов» [бюллетеней] и прочих манипуляций. Многие бюджетники (мобилизуемые властями) намерены голосовать против поправок. Особенно такие настроения сильны среди медработников, которые столкнулись с наплевательским отношением [в период борьбы с коронавирусом]. Голоса “против” будут широко представлены. Поэтому [для властей] желательно в первые дни голосования получить максимально общую картину при высокой явке», – высказывает мнение собеседник Eurasianet.org.

Той же точки зрения придерживаются и некоторые другие эксперты.

Что говорят бюджетники

«Учителя реагируют [на административное принуждение] хуже, чем обычно. И чем более грубые формы давления используются, тем больше люди возмущаются», – говорит Ольга Мирясова. 

Если раньше педагогам просто предлагали пойти и проголосовать, или убедить сделать это родителей учащихся, то теперь от них требуют еще и зарегистрироваться на сайтах госуслуг. Некоторые боятся передавать свои персональные данные государству, опасаясь за их безопасность.

Особые сложности возникают у жителей Подмосковья и Ленобласти, работающих в столицах. Многим из них придется прервать отпуск и долго путешествовать на общественном транспорте с риском заразиться коронавирусом, только чтобы проголосовать на рабочем месте. Конечно, это раздражает, отмечает активистка профсоюза «Учитель».

Многим бюджетникам неприятна сама ситуация, когда кто-то приказывает им что делать. Некоторые, как петербургский учитель Михаил, бойкотируют плебисцит по принципиальным соображениям. 

«Я чувствую себя униженным и оскорбленным в ситуации, когда на меня давят и вынуждают прийти [голосовать]. Это – фикция, если Конституция с поправками уже напечатана. Не хочется чувствовать себя холопом», – объясняет педагог свое нежелание участвовать в голосовании.

Другие стараются лишний раз не конфликтовать с начальством, но вполне способны показать властям кукиш в кабинке для голосования.

«Мы понимаем, что Конституция – пустой звук. Карантин снимают только для того, чтобы люди пошли и проголосовали… Я лично не настроена идти, но если дадут выходной 1 июля, то это будет как обязанность… Не хочется, чтобы меня с работы выперли. Я не шкурный интерес блюду – директора подводить не хочется», – говорит сотрудница провинциального музея. О страхе перед безработицей упоминают и другие собеседники Eurasianet.org.

Некоторые администраторы, на которых возложена обязанность любой ценой обеспечить явку, не склонны проявлять служебное рвение.

«У нас в отделе никто не собирается идти [голосовать]. Одна коллега сказала (в ответ на мое указание): “Как же так? Это нарушение всех прав!”. Я ответила: “Я с вами согласна на 100%. Воспринимайте это как рекомендацию”. Сегодня я снова подошла к ней и спросила: “Пойдете голосовать?”. Она мне: “Нет, не пойду”, и мы с ней поговорили о том, что все это бред», – рассказывает Оксана.

Впрочем, у руководителей бюджетных учреждений и стоящих над ними инстанций есть немало способов обеспечить послушание сотрудников.

Проще всего сделать это, манипулируя премиями и надбавками, от которых сильно зависит размер зарплат. Есть и репрессивные механизмы, позволяющие избавляться от строптивых подчиненных.

«От молодых учителей мы часто слышим, что администрация позволяет себе на них орать. Если они понимают, что перевоспитать руководство невозможно, то уходят. Другим начинают грозить увольнением по статье “аморальный проступок”… под которую можно подвести все, что угодно. В Москве есть база данных департамента образования, в которой присутствуют все учителя, когда-либо работавшие в системе. [Каждому из них] можно поставить отметку “не рекомендован” (что создает проблемы при трудоустройстве). Мы пытались с этой системой бороться, но сделать смогли немного», – поясняет Мирясова.

Тем не менее, грубое политическое давление может вызвать у многих бюджетников реакцию, противоположную ожидаемой, убеждена профсоюзная активистка.