Не успел Таджикистан объявить о победе в кровавом разгоне недовольных в ГБАО, как китайская компания приступила к капитальному ремонту транспортной артерии, которая является единственным связующим звеном с внешним миром.

Контроль за реконструкцией дороги, связывающей Горно-Бадахшанскую автономную область (ГБАО) с Китаем и остальной частью Таджикистана, будет осуществлять Китайская корпорация дорог и мостов (China Road), сообщило Министерство транспорта Таджикистана, глава которого Азим Иброхим вместе с представителями китайской компании присутствовал на состоявшейся 23 июня церемонии, посвященной началу реализации проекта.

После сокрушительного поражения неформальных лидеров ГБАО в ходе военной операции в мае-июне некоторые наблюдатели прогнозируют углубление экономического проникновения Пекина в регион, где уже наблюдается китайское военное присутствие в непосредственной близости от Афганистана.

Министерство не назвало дату окончания строительства первого участка дороги, соединяющего города Калаи Хумб и Вандж, расположенные в двух самых западных районах ГБАО.

Однако 23 июня представитель министерства сообщил независимому информационному агентству Asia-Plus, что они рассчитывают на предоставление Китаем гранта в размере 230 миллионов долларов, который будет направлен на строительство этого участка, а также двух новых тоннелей, сокращающих расстояние со 109 до 90 километров. 

Если это произойдет, то Китай добавит средств к уже выделенному на этот участок гранту на сумму чуть более половины вышеупомянутой, соглашение о предоставлении которого было ратифицировано парламентом Таджикистана в октябре.

По словам Министерства транспорта, на реабилитацию второго и третьего участков дороги потребуется около 760 миллионов долларов, а таких денег у Душанбе явно нет.

Таджикский лидер Эмомали Рахмон не скрывает своего желания подчинить себе ГБАО, неизменно возлагая вину за беды региона на людей, противостояния с которыми периодически возникают со времен гражданской войны 1990-х годов.

18 июня, выступая перед жителями своего родного Дангаринского района, Рахмон открыто признал, что отдал приказ о задержании и убийстве вооруженных местных лидеров, и добавил, что перекрытие жителями ГБАО «дороги международного значения» (участка, который сейчас ремонтируется) стало последней каплей.

«Обеспечение безопасности граждан – функция и обязанность государства и главы государства, а не кого-то другого», – сказал Рахмон, откровенно намекая на то, что с разделением власти, существовавшим с момента заключения межтаджикского мирного соглашения, давно покончено. 

Согласно заявлению властей от 17 июня, в ходе операции было убито 16 человек, один военнослужащий погиб и десятки получили ранения. Местные правозащитники утверждают, что истинное число погибших гораздо выше.

Более того, «все 12 лидеров преступных группировок» (именно так условно обозначают местных неформальных лидеров) были либо арестованы, либо «нейтрализованы», говорилось в заявлении. 

Получить более полную картину последних кровопролитных столкновений в ГБАО было практически невозможно из-за интернет-блокады, введенной в середине мая и снятой только сейчас. Кроме того, агентству Asia-Plus запретили вести репортажи о ходе операции.

Бадахшанские неформальные лидеры, которых власти объявили погибшими, а именно Мамадбокир Мамадбокиров, Хурсанд Мазоров и Зоир Раджабов, считались одними из самых именитых людей в регионе. Еще один известный неформальный лидер Толиб Айомбеков был арестован в июне.

Почти наверняка эти люди зарабатывали на незаконной деятельности в стране, где процветает контрабанда и наркоторговля.

Вместе с тем они пользовались репутацией активистов, выступавших за независимость региона и, по умолчанию, за сохранение его культурного своеобразия, включая языки проживающих на Памире народов, а также за закрепление доминирующей позиции исмаилизма – одной из ветвей шиитского ислама, которая слабо представлена в других регионах Таджикистана. 

Таджикский аналитик Зафар Нуров сказал Радио «Озоди», что устранение «влиятельных фигур» в ГБАО приветствуется как в Китае, так и в Душанбе.

«В этом контексте, в первую очередь, активизируется Китай и, возможно, предложит новые проекты для инвестиций в ГБАО, которые будут связаны с дорожной, горнодобывающей и строительной отраслями», – предрекает Нуров.

Подобные инвестиции часто связаны между собой: в прошлом случалось, что Таджикистан, вместо того, чтобы платить Китаю за инфраструктурные проекты деньгами, передавал ему право на освоение полезных ископаемых. 

По данным Министерства финансов, долг Таджикистана Китаю на 1 января составлял 1,1 миллиард долларов – почти треть от общего внешнего долга страны.

Остается открытым вопрос о том, что было предложено Китаю (если вообще было что-то предложено) в обмен на восстановление дороги в ГБАО.

Но то, что Пекин придает важное значение обеспечению безопасности в ГБАО, неоднократно подтверждалось.

На юго-восточной оконечности области размещен форпост китайских военных, и, по утверждению у Таджикистана, Китай там строит базу для таджикского милицейского спецназа.

По сообщениям прессы, китайский форпост призван следить за уйгурскими боевиками, желающими попасть из Афганистана в Синьцзян, где Китай на протяжении многих лет осуществляет масштабные репрессии в отношении религиозных и этнических меньшинств под предлогом угрозы сепаратизма и экстремизма.