29 января Китай подписал соглашение о предоставлении Таджикистану гранта на сумму 2 миллиона долларов на строительство зала заседаний в здании правительства.

Для грантов это не так уж много, но реальное значение этого события кроется в другом.

Как утверждается в официальном пресс-релизе, деньги были выделены благодаря визиту в Пекин 36-летнего председателя Сената Рустама Эмомали, более известного общественности как сын президента Эмомали Рахмона. По таджикским традициям, фамилия сына может образовываться от имени его отца, отсюда и созвучие.

Эмомали все чаще представляет свою страну на международной арене, что напоминает ситуацию с переходом власти от отца к сыну в Туркменистане, где в 2022 году Гурбангулы Бердымухамедов уступил президентское кресло Сердару Бердымухамедову.

Он побывал в Азербайджане и Казахстане, где провел встречи с президентами. В Кыргызстане, России, Туркменистане и Узбекистане Эмомали встречался с главами или заместителями глав правительств.

8-9 января он находился с визитом в Иране, где провел переговоры с президентом Эбрахимом Раиси, возвратившись домой с подписанными соглашениями и контрактами о сотрудничестве на сумму 120 миллионов долларов. Сообщалось, что в результате его поездки в Китай Таджикистан получил 400 миллионов долларов новых инвестиций.

Но все же долгое ожидание передачи власти вызывает у некоторых беспокойство.

Разговоры по поводу плана передачи власти ведутся уже около десяти лет.

Согласно поправкам к конституции, одобренным в ходе прошедшего в мае 2016 года референдума, возраст, с которого кандидату разрешается баллотироваться на пост президента, был снижен с 35 до 30 лет. Это, по мнению многих, было сделано для того, чтобы Эмомали, которому на тот момент было 26 лет, смог выставить свою кандидатуру на выборах 2020 года.

Но то, что случилось впоследствии, уже прямо указывало на это. В 2017 году президент Рахмон назначил своего сына мэром Душанбе, сместив с этого поста своего старого товарища и любимца Кремля Махмадсаида Убайдуллоева. Три года спустя Эмомали был избран главой верхней палаты парламента. В настоящий момент он занимает обе должности одновременно.

И дальше продвигаться по карьерной лестнице в Таджикистане уже некуда.

Рахмон, которому сейчас 71 год, отнюдь не дряхлый старик, но он, несомненно, осознает, что смертен. Его старший брат Нуриддин умер от сердечной недостаточности в возрасте 67 лет в 2017 году, несмотря на то, что вне всяких сомнений получал самую лучшую профессиональную медицинскую помощь. И уж точно никто не может сказать о тучном лидере, что он всегда выглядит так, будто сошел с обложки журнала о здоровье.

Так чего же они ждут?

Одно из прозвучавших объяснений заключается в том, что наблюдается некоторая обеспокоенность по поводу намерения Рахмона передать бразды правления страной, которая относительно недавно пережила гражданскую войну. Будучи самой бедной страной, образовавшейся в результате распада Советского союза, Таджикистан пережил множество неожиданных потрясений.

В 2020 году, когда состоялись последние президентские выборы в Таджикистане, страну, как и весь остальной мир, охватила пандемия COVID-19. Экономические последствия не обошли его стороной: из-за резко снизившегося числа таджикских трудовых мигрантов (чаще всего в России), отправлявших домой заработанные за границей деньги, лишь немногие могли позволить себе купить еду.

Как только коронавирусные страсти более или менее поутихли, на южной границе возникла другая опасность. В августе 2021 года талибы захватили власть в Афганистане, с которым Таджикистан имеет общую слабо защищенную границу протяженностью 1357 километров.

В следующем году Рахмон предпринял жесткие меры для решения кризиса, поставившего под угрозу национальную безопасность, который сам же и создал, принявшись громить остатки так называемой сети «неформальных лидеров» Горно-Бадахшанской автономной области на Памире.

Это противостояние, в результате которого многие памирские лидеры и активисты погибли или оказались в тюрьме, разыгрывалось по сценарию, неоднократно отработанному с момента заключения мирного соглашения 1997 года, положившего конец гражданской войне. Каждые несколько лет Рахмон затевал конфликт с той или иной группой людей, которая, по его мнению, могла бросить вызов его власти, а затем принимался уничтожать их.

В Таджикистане нет реальной, жизнеспособной политической оппозиции с 2015 года, когда почти все руководство Партии исламского возрождения Таджикистана оказалось за решеткой.

Последними в череде этих потрясений стали кровопролитные пограничные столкновения с Кыргызстаном в 2021 и 2022 годах. Однако, вопреки всем ожиданиям, имеются признаки того, что территориальные разногласия, лежавшие в основе этих мини-войн, вскоре могут быть каким-то образом улажены. В настоящее время этот процесс продолжается.

Наблюдатели размышляют над тем, может ли решение этой проблемы стать подсказкой к вопросу о транзите власти.

«Президенту Рахмону пришлось улаживать острые вопросы, с которыми молодой лидер бы не справился. Если в ближайшее время не возникнет каких‑либо внутриполитических конфликтов, то после решения пограничного вопроса с Кыргызстаном будут объявлены досрочные выборы», – сказал Eurasianet.org на условиях анонимности источник в правительственных кругах.

Если этот прогноз сбудется (а в этом мало кто может быть уверен), то станет возможным определить приблизительную дату.

Президент Кыргызстана Садыр Жапаров заявил, что, по его мнению, вопрос о кыргызско-таджикской границе может быть решен ближе к весне этого года.

В своей недавней статье для Фонда Карнеги за международный мир, посвященной вопросу транзита власти в Таджикистане, аналитик Галия Ибрагимова указала и на другие препятствия на пути Рустама Эмомали к президентству. Ссылаясь на свои источники, она сказала, что члены обширной правящей семьи испытывают опасения по поводу того, что Эмомали может отрезать их от кормила власти.

«Не все в большой семье Рахмона хотят видеть Рустама преемником, – написала Ибрагимова. – Многочисленные родственники президента, занимающие высокие посты в правительстве и руководящие должности в бизнесе, боятся потерять все после смены власти, даже если на смену отцу придет сын».

А семья у президента действительно большая. У Рахмона девять детей: семь дочерей, многие из которых имеют мужей, занимающих важные государственные посты или завладевших ценными активами не самыми прозрачными способами, и два сына.

Впрочем, в этой преемственности есть некая неизбежность. В последние годы Эмомали везде сопровождает отца, неизменно находится рядом с ним на открытии новых заводов и школ. Он постоянно присутствует на встречах с бизнесменами и успешными спортсменами. Новости о его благотворительной деятельности получают широкую огласку.

В своем обращении к народу 28 декабря президент Рахмон сказал, что главам муниципалитетов стоит поучиться у мэра Душанбе, то есть у его сына, который, по его словам, создал большое количество новых рабочих мест.

«Я хотел бы выразить благодарность от имени правительства страны исполнительному органу госвласти города Душанбе. Только в этом году они создали 40 тысяч рабочих мест ... 5 тысяч из них – для женщин», – сказал Рахмон, после чего камера крупным планом показала Эмомали, сидящего в одном ряду с другими чиновниками.