Суд в Узбекистане приговорил активиста, которого обвинение называет зачинщиком произошедших в июле кровопролитных беспорядков в автономной республике Каракалпакстан, к 16 годам тюремного заключения.

31 января живущий в Нукусе адвокат и активист Даулетмурат Тажимуратов нервно стоял в стеклянном боксе скамьи подсудимых, слегка покачиваясь и сжимая в руках молитвенные четки, пока судья бухарского суда зачитывал приговор.

Брат Тажимуратова Ренат сказал корреспонденту Eurasianet.org, что считает этот процесс «цирком», и заявил, что приговор будет обжалован в порядке апелляции.

Другая видная подсудимая, известная журналистка Лолагул Каллыханова, которую следствие также называет одной из зачинщиц, была приговорена к восьми годам ограничения свободы. Обвинение запрашивало для нее 11-летний тюремный срок.

В общей сложности на скамье подсудимых на процессе в Бухаре, начавшемся в ноябре прошлого года, было 22 человека.

16 из них были приговорены к тюремному заключению на срок от трех до 16 лет — причем самый суровый приговор получил только Тажимуратов — по целому спектру обвинений, связанных с нарушением общественного порядка. Тажимуратова обвиняли в заговоре с целью свержения конституционного строя в Каракалпакстане.

Еще пять человек, в том числе Каллыханова, получили сравнительно более мягкие приговоры и были отпущены на свободу. Тем не менее они считаются осужденными и будут подвергаться строгим послесудебным проверкам. Однако прежде чем эти люди покинули зал суда, им пришлось встать, склонив головы, перед стеклянным боксом обвиняемых, в то время как журналисты наперебой фотографировали их, вытягивая шеи, чтобы лучше видеть. На глазах у осужденных были слезы; не плакала только Каллыханова.

Мужчина, которому в результате травм, полученных во время беспорядков, ампутировали ногу, получил условный срок.

Возможно, власти Узбекистана надеются, что завершение этого процесса позволит подвести черту под июльскими событиями в Каракалпакстане.

Волнения начались, когда тысячи людей вышли на улицы Нукуса, столицы автономной республики, с протестами против планов внесения в конституцию изменений, которые лишили бы Каракалпакстан номинального права на проведение референдума о независимости. О том, как именно эта демонстрация переросла в насильственные столкновения, рассказывают по-разному. Однако несомненным представляется то, что правоохранительные органы применили для подавления этих проявлений недовольства значительную — а, по мнению правозащитников, чрезмерную — силу.

В результате беспорядков 1–2 июля погиб в общей сложности 21 человек. Четверо из убитых были сотрудниками правоохранительных органов. Обстоятельства гибели 17 гражданских лиц остаются неизвестными. Обильные фотоматериалы показывают людей с тяжелейшими ранениями, которые выглядят как результат применения боевых патронов и взрывчатых веществ.

Организация Human Rights Watch изучила видеозаписи и фотографии 38 человек, убитых или раненых в ходе волнений, и установила, что «14 из них, как представляется, получили телесные повреждения, с высокой степенью вероятности соответствующие характеру взрывных травм, включая проникающие рассечения и потерю значительных участков мягких тканей».

Насколько известно, действия кого-либо из сотрудников полиции или Национальной гвардии при подавлении протестов в Нукусе до сих пор не расследовались.

Власти демонстративно старались представить этот судебный процесс образцом прозрачности и беспристрастности.

На заседания суда были допущены журналисты, что редко бывает в Узбекистане при рассмотрении таких неоднозначных и громких дел. В первые дни процесса публика могла наблюдать за ходом заседаний в прямой трансляции, хотя некоторые жаловались, что ничего не было слышно. Как бы то ни было, через несколько дней судья Елубай Абибуллаев удовлетворил просьбу обвинения о прекращении видеотрансляции в интернете.

Заседания проходили на каракалпакском языке — родном языке обвиняемых. Официальные лица утверждают, что обвиняемые получили адекватное юридическое представительство и имели возможность нанимать адвокатов по собственному выбору, хотя свидетельств того, что это происходило на самом деле, имеется мало.

Хотя процесс был публичным, он проходил в Бухаре — городе, расположенном во многих сотнях километров от мест, в которых живет большинство родственников обвиняемых. Тем не менее в последний день некоторые из них сумели явиться в суд. Родственницы встречали четырех подсудимых, которых отпустили на свободу в зале суда, с плачем. Одна пожилая женщина была настолько переполнена эмоциями, что упала в обморок.

После начала процесса работа обвинителей была сравнительно нетрудной.

Все обвиняемые кроме Тажимуратова признали по меньшей мере некоторую часть вины. На одном из декабрьских заседаний, на котором присутствовал корреспондент Eurasianet.org, несколько раскаивающихся мужчин и одна женщина, составлявшие большинство из 22 подсудимых, устроили коллективное покаянное представление. Они говорили хором «мы просим прощения», кланяясь с прижатыми к сердцу руками.

Объяснения того, как именно подсудимых склонили к такого рода самообличению, никто не предложил.

Другим беспрецедентным шагом властей было данное в середине июля согласие на создание независимой, по их утверждению, комиссии по расследованию событий, приведших к случившемуся в Нукусе, и последующего обращения с задержанными. В число 14 членов этой комиссии вошли депутаты парламента, правозащитники и общественные деятели из Каракалпакстана.

Члены комиссии неоднократно уверяли репортеров, в том числе корреспондентов Eurasianet.org, что ревностно следят за соблюдением норм гуманного обращения с задержанными. Эти же утверждения комиссия, члены которой также лично наблюдали за ходом процесса, повторила и перед вынесением приговора в Бухаре.

«Вопрос о применении пыток к задержанным во время подавления демонстраций и содержания под стражей был рассмотрен членами независимой комиссии, — говорится в заявлении комиссии от 30 января. — Во время встреч с лицами, содержащимися в местах лишения свободы, а также подвергнутыми административным наказаниям и впоследствии освобожденными, не было получено информации о каких-либо случаях психологических и физических пыток».

Однако Тажимуратов сказал суду 1 декабря, что его пытали. В пылкой речи, попавшей в прямую трансляцию и разошедшейся в интернете, он заявил, что постоянно подвергался избиениям и воздействию электрошока.

Через несколько дней после этого судья и распорядился прекратить прямую видеотрансляцию заседаний.