Очередные выборы в президенты России для меня были как поездка на похороны - знаешь что там будет, но душа ноет все равно. И дело не в том что выбрали Путина, а в том, что те кто за него голосовал видят в нем царя и бога; что граждане России обменяли первородное право быть хозяевами собственной судьбы на чечевичную похлебку, и даже не заметили этого. Но если мы не заметили, то есть ли эта боль, или мне только кажется?

Ещё с парламентских выборов 2016 года я член участковой избирательной комиссии УИК с правом решающего голоса.  По российскому законодательству меня нельзя удалить с участка до окончания подсчета голосов. Надо сказать, что обстоятельства моего появления на этом участке были драматичными: на выборах 2012 года дочь моей знакомой, Соня Любарова, член УИК с правом решающего голоса, была силой вынесена по решению главы комиссии с участка, и провела вечер в наручниках.

Обращение в суд ни к чему не привело, однако и убрать упорную и принципиальную Соню из числа членов УИК не удалось. Более того: по результатам выборов гражданское общество решило усилить и защитить независимых членов УИК, и когда возникла правовая возможность дозаявить членов УИК с правом решающего голоса я сознательно явился на этот же УИК 44. В результате, уже на выборах 2016 года именно на нашем участке фальсификаций было существенно меньше (хотя, например, пробиться в закрытую для оппозиции психиатрическую больницу нам не удалось). Не стали исключением и эти выборы.

Обычно на парламентских и отчасти на президентских выборах путинский режим не особо занимался вопросом явки. Более важным считалось количество голосов, отданных за правящую партию и ее "национального лидера". Но выборы 2018 года поразительно отличаются от всех предыдущих тем, что, в полном соответствии с логикой "планового хозяйства", Администрацией президента, по слухам, была поставлена задача добиться показателей "70 Х 70", есть, обеспечить явку не менее 70% и получить результат не меньше чем 70% за действующего президента. Эта планка вызвала к жизни невиданное доселе давление на все зависящие от государства и бюджета организации: прежде всего, госслужащих, бюджетников (учителя, врачи, социальная сфера), и работников госкорпораций.

Основным методом давления был контроль количества проголосовавших и составление списков тех, кто должен посетить участки. В ряде случаев зафиксированы предложения сфотографироваться на участке и отослать фотографию начальству. В целом, докладывать о количестве проголосовавших подчиненных были обязаны практически все организации – от детских садов  и школ до воинских частей. Чтобы привлечь избирателей на участки, там анонсировались раздача еды / или дешевая распродажа, опросы по вопросам местной политики и благоустройства, концерты самодеятельности и детских коллективов, призы за лучшее фото на избирательном участке, призы по предъявлению флаеров, которые раздавались на избирательном участке

На нашем участке, например, при входе в наш УИК была поставлена урна с вопросами о местном бюджете и благоустройстве, этакая форма обратной связи при отсутствии какой-либо другой, рядом с которой стояла волонтер (?) от муниципалитета, предлагавшая всем написать пожелания, что бы такого улучшить в нашем муниципальном округе. Пожалуй, я только пару раз видел, чтобы кто-то задерживался около неё и что-то писал, однако с утра членов УИК озадачили вопросом, не можем ли мы выдать форму этого "референдума", чтобы человек мог сфотографироваться с ней на избирательном участке. Видимо, это была такая форма отчетности для начальства - без явного фотографирования с официальными бюллетенями, так что и упрекнуть не за что - "опрос"-то неофициальный.

В других округах, как мы слышали, появлялись "волонтеры", которые "помогали" немолодым людям как дойти до участка, так и проголосовать там, по всей видимости, правильным образом, но на нашем участке они не появились. Вообще заметно, что наибольшая активность всяких фальсификаторов высока именно там, где наблюдателей нет, для чего их и бывает иной раз нужно под любыми предлогами удалить, но на нашем участке был я и Соня, и удалять нас было, в общем, довольно трудно; кроме того, было два наблюдателя от Собчак, один от некоей Общественной комиссии, и одна молчаливая и ни в чем не участвовавшая дама от Путина.

Утром, сидя на участке, я услышал, как одна немолодая дама сказала "Я бы осталась дома, но в стране такое положение…".  Видимо, это был как раз тот избиратель, который посчитал, что голосуя, спасает страну от иностранного влияния.

С утра же появилось много людей из гостиницы - организованно, все с открепительными талонами, по списку около двухсот человек, пришли и приняли активное участие в голосовании; мне так и не удалось понять, что они там делают. Но какая-то логика в этом была – они все жили в гостинице неподалеку, и, могли, например, договориться с вечера о совместном походе на выборы. Правда, никто из них почему-то не хотели отвечать на вопрос, как они там оказались, и что вообще делают, все как один отделывались фразами "на экскурсию приехали", что было очень похоже на завоз избирателей из других городов – но с открепительными документами у них все было в порядке.

После общего подсчета на нашем участке была примерно общероссийская явка – около 68 процентов, и более 70 процентов проголосовало за Путина, при этом, за Грудинина - кандидата от КПРФ было около 10 процентов, около 7,5 процентов было за Собчак и примерно по 4,5 процента взяли Явлинский и Жириновский. В целом, это очень было похоже на голосование по другим УИК в Петербурге, а, значит, и на то,  что результаты действительно такие.

Одна из известных дилемм электорального авторитаризма, то есть, единовластия, которое держится на постоянном плебисците, заключается в столкновении в ходе выборов двух разных стратегий: активизации населения под каким-либо предлогом, например, для, "защиты суверенитета" - и одновременном подавление его активности, даже явно проправительственной, для исключения любых "эксцессов исполнителя".  С одной  стороны, для того, чтобы исключить несанкционированную властью активность нужна высокая степень деполитизации населения, и даже проправительственные вигилянты, такие как "Наши" или "Сталь", непредсказуемые и агрессивные, путинский режим явно раздражают. С другой, апатия населения препятствует мобилизации избирателей для поддержки режима, необходимой в момент голосования.

Это противоречие и порождает перечисленные выше приемы активизации аполитичного населения, которые я воспринял со стоицизмом. Необходимость заманивать людей на выборы цирком просто показывает уровень выученного равнодушия населения к тому как им правят и зачем. Голосование открепительными талонами, тоже выглядело подозрительно, особенно когда их предъявило около двухсот человек, к тому же, явно хорошо организованных, но документы у всех были в порядке и я в своей роли не мог заниматься выяснением того, кто они такие, и почему приехали голосовать из разных городов в Петербург. В конце концов, открепительные талоны это их право, если, конечно, их не выдавали десятками для фиксации высокой явки, или в нагрузку  к экскурсии.  Но, опять-таки,  я не был в состоянии это проверить. Зато разговоры во время надомного голосования показали мне, кто и каким образом отдает голоса за "любимого Путина".

После 12 часов  я вместе с наблюдателем и коллегой по УИК пошел по домам, поскольку для инвалидов и немолодых людей предусмотрена возможность проголосовать на дому. Со специальной урной для голосования мы обошли примерно двадцать квартир, что заняло у нас часа три. Самым тяжелым из увиденного была та радостная уверенность очень немолодых людей, в основном, женщин, которые голосовали "конечно, за Владимира Владимировича" - иногда их требовалось спросить, поскольку они были уже не в состоянии писать сами, а одна дама даже спросила: "я могу поставить плюсик? А два? А три? Ну, конечно, за Владимира Владимировича, он же меня кормит!". Вторая просто спросила, где расписаться "за вождя".

Наконец, несколько человек пытались начать с нами дискуссию, что следует делать и куда следует отправить Ксению Собчак после выборов…. Как ни странно, когда мы считали результаты этого похода, то 20 бюллетеней было за Путина, и один за Собчак.

При этом мне хотелось спросить, знают ли они, что это не Путин со своего барского плеча одевает и кормит их, что пенсии и дотации - это система социальной защиты,  которая выстроена как часть государственного устройства,  и что если бы не коррупция путинского режима, то Россия была бы гораздо богаче и, возможно, система социальной защиты функционировала бы гораздо лучше. Я не мог этого сделать, разумеется – моя функция была только вежливо проверить документы и помочь с голосованием, хотя зачастую именно их нищета вводила меня в ступор: как люди, которые живут в такой нужде, и которые явно заброшены всеми, включая государство, могут так радостно и легко голосовать за продолжение именно этой, гарантированной нищеты в старости?!

Подсчет мы начали вовремя, некоторые бюллетени были испорчены, причем один так, что на нем было рядом с каждым кандидатом написано «кто это», «шлюха», и проч. Таких было очень мало, и еще несколько, видимо, унесли с собой, потому что вместо бюллетеней мы нашли в урне несколько листков чистой бумаги. Похоже, что кто-то пытался реализовать еще старую идею подмены бюллетеней (она обсуждалась еще на выборах 2011 года), когда полученный бюллетень нужно унести с собой, чтобы не допустить никаких фальсификаций с ним. В целом, таких было очень мало, десять испорченных и, наверное, 3-4 унесли с собой. На более чем тысячу человек голосовавших на участке это было незаметно в цифрах.

Это, кстати, показывает разобщенность критически настроенных к выборам людей даже по отношению к тактике: ходить-не ходить на выборы, ходить и портить бюллетени, пойти и забрать бюллетень с собой. Судя по результатам, ни одна из этих стратегий не была выигрышной, и, по-видимому, в этих условиях и быть не могла.

Кроме того, по-видимому, основные фальсификации происходили не на нашем участке и вообще, в целом, не там, где были наблюдатели или независимые члены УИК. Огромные вбросы происходили, похоже, на Кавказе и в национальных республиках Поволжья, что традиционно, и, в меньшей степени, в Петербурге и Москве – но, показательно, что там, где наблюдатели были, процент голосовавших и явка были несколько скромнее, чем это значилось в официальных результатах по стране в целом.

Результаты же на нашем участке были, в среднем, такие же, как и везде, где были наблюдатели, правда, у нас Собчак была на третьем месте с 7.5 процентами, а Грудинин на втором с примерно 11 процентами.

Было ли это выборами? Нет. Получилось ли бойкотировать? Нет. Получилось ли что-то у оппозиции, участвовавшей в выборах? Тоже нет. Россия еще раз подтвердила, что она не более чем плебисцитарная автократия, где уже зарезервированы домены путин2024 и путин2030, что, видимо, говорит о дальнейших планах "вождя". Впрочем, российская демократическая молодежь, несмотря на разочарование результатами выборов, не унывает.