Учитывая возникшую обеспокоенность вокруг безопасности существующих трубопроводных маршрутов, ведущих из Каспийского бассейна в Турцию, Иран пытается представить себя жизнеспособной альтернативой для поставок энергоресурсов на Запад. Стремление стать поставщиком энергоресурсов довольно сильно, по крайней мере, некоторые политические группы в Тегеране, похоже, даже не прочь рассмотреть вопрос о заключении сделки с Соединенными Штатами и Евросоюзом на предмет иранской ядерной программы.

Августовское вторжение России в Грузию перетасовало каспийскую геополитическую колоду. В частности, продолжающееся военное присутствие России на территории Грузии порождает сомнения по поводу надежд США и Европы на строительство в регионе энергоэкспортной сети, которая позволит транспортировать на Запад большие объемы нефти и газа в обход России.

Стремясь укрепить переживающую трудности экономику и преодолеть спад в нефтедобывающем секторе страны, иранские власти хотят попытаться заполнить образовавшийся энергетический вакуум. Теперь, когда Грузия стала рискованным вариантом для энергоэкспортных проектов, Тегеран предлагает амбициозный план, желая стать одним из главных поставщиков энергоресурсов на европейские рынки.

В конце сентября заместитель министра нефтяной промышленности Ирана Акбар Торкан (Akbar Torkan) обрисовал энергоэкспортные планы Ирана. Краеугольным камнем иранского проекта является сооружение трубопровода стоимостью 4 млрд. долларов, по которому природный газ будет поставляться транзитом через Турцию в страны ЕС, включая Грецию, Италию и Германию. Как отмечалось в статье, опубликованной в российской газете "Коммерсант", иранские чиновники ведут переговоры с "известной европейской компанией" о создании трубопроводного консорциума. Мощность предлагаемого маршрута составляет 37 млрд. кубометров в год.

Иранская инициатива тут же становится конкурентом двух других предлагаемых экспортных проектов – "Набукко" и "Южный поток". [Для получения дополнительной информации см. архив рубрики "Взгляд на Евразию"]. Все три имеют свои недостатки. "Набукко" давно сопровождают сомнения в наличии достаточного объема газа для оправдания его экономической целесообразности. [Для получения дополнительной информации см. архив рубрики "Взгляд на Евразию"]. Южный поток является кремлевским детищем, и поэтому не отвечает стремлению ЕС диверсифицировать источники энергопоставок. В настоящее время примерно две трети природного газа ЕС получает из России.

В плане доступности резервов Иран явно подходит на роль одного из главных экспортеров нефти и газа в Европу. Но ситуация с проектом "Парс", а также освоением иранских ресурсов в целом вряд ли изменится, пока не разрешится вопрос с противостоянием между Ираном и Западом по поводу иранской ядерной программы, говорят аналитики в этом секторе. "Иран располагает третьими по объему разведанными запасами нефти и вторыми в мире запасами газа, – говорит аналитик по вопросам ближневосточных энергоресурсов лондонской компании Global Insight Самуэль Сичук (Samuel Ciszuk). – Но политический риск, связанный с иранской ядерной программой и американскими энергетическими санкциями, не способствуют стремлению энергетических компаний вкладывать деньги в Иран".

По имеющимся сообщениям, США сыграли одну из главных ролей в том, что ряд иранских энергетических проектов были положены на полку. Так, например, недавно по причине возросшего политического риска европейские фирмы Royal Dutch Shell и Total приостановили свои проекты по производству сжиженного газа с месторождения "Южный Парс", являющегося крупнейшим газовым месторождением в мире. Точно так же из-за давления со стороны США Индия не выражает желания принять участие в южноазиатском проекте под названием "Трубопровод мира", пишет влиятельный веб-сайт "Tabnak" экс-руководителей Корпуса стражей исламской революции.

По мнению проживающего в США энергетического аналитика, попросившего не называть его имени, существует ряд факторов, которые могут увеличить привлекательность трубопровода "Парс" в глазах европейских стран. Возможно, главным из них является агрессивная внешняя политика, продемонстрированная Россией как в ходе, так и после своего вторжения в Грузию и выразившаяся в ее признании в одностороннем порядке сепаратистских территорий – Абхазии и Южной Осетии. [Для получения дополнительной информации см. архив рубрики "Взгляд на Евразию"]. Важным элементом здесь может стать и погода. Еще один холодный зимний период, подобный зиме 2007-2008 года, способен подогреть интерес европейских стран к сотрудничеству с Ираном.

Чтобы увеличить шансы трубопровода "Парс", Ирану необходимо в оперативном порядке предпринять шаги, направленные на улучшение своего энергоэкспортного имиджа, говорят некоторые эксперты. В настоящее время за Ираном закрепилась довольно скверная репутация среди инвесторов, объясняет Сичук. "Иран известен тем, что задним числом пересматривает уже заключенные договора", – отмечает он. Тегеран также прославился своим "жестким подходом к ценовым вопросам". Иранские чиновники склонны устанавливать высокие цены на природные ресурсы и не демонстрируют особой гибкости при переговорах, добавляет эксперт.

В конечном же итоге экспортные амбиции Тегерана не имеют шанса быть реализованными без достижения того или иного соглашения между США, ЕС и Ираном по ядерному вопросу.

По мнению экспертов в Тегеране, по крайней мере некоторые влиятельные группировки в Тегеране, включая сформировавшуюся вокруг спикера иранского парламента Али Лариджани, по-прежнему готовы рассмотреть соглашение, которое бы предусматривало, что Иран займет более гибкую позицию по своей ядерной программе и, возможно, несколько подкорректирует свои амбиции в этой области в обмен на возможность расширить свои энергетические контакты с Западом, в частности, со странами ЕС.

Непрозрачная природа иранской политики затрудняет задачу оценить, насколько Иран действительно способен заключить на данном этапе сделку, пойдя на уступки в ядерной сфере в обмен на экспорт энергоносителей. Возможно, самым большим неизвестным здесь на сегодняшний момент является вопрос, поддержат ли иранские неоконсерваторы во главе с президентом Махмудом Ахмадинежадом какое-либо предложение, ограничивающее реализацию ядерной программы. Неизвестно также и то, как отреагирует на это Верховный лидер Али Хаменеи, позиция которого по этому вопросу может оказаться решающей.

В последние месяцы аятолла Хаменеи вроде бы высказывался в поддержку политического курса Ахмадинежада. Однако эксперты в Тегеране полагают, что Верховный лидер может поддержать и большую энергоэкспортную сделку.

В 2003 году, еще до того, как США завязли в Ираке, Иран через швейцарских посредников направил в адрес администрации Буша дипломатическую ноту, в которой выражалось желание изучить возможность достижения комплексного решения по всем неурегулированным вопросам, существующим между Тегераном и Вашингтоном. В документе четко указывалось, что Иран будет готов пойти на компромисс в отношении своей ядерной программы в обмен на уступки со стороны США в других вопросах. По словам экспертов в Тегеране, такая нота никогда бы не была направлена без санкции аятоллы Хаменеи. В итоге, правда, администрация Буша категорически отказалась от этого приглашения к сотрудничеству.

Сегодня, конечно же, условия сильно отличаются от ситуации 2003 года. На тот момент Ахмадинежад не был президентом Ирана, а США во всем мире еще уважали как мировую державу. Геополитические условия, существовавшие до августа этого года, исключали возможность для США и Ирана нащупать в ближайшее время общую основу, необходимую для комплексного обсуждения двусторонних вопросов.

Парадоксально, но факт: вторжение России в Грузию создало возможность для Ирана снова вернуться к идее подобной сделки. Потенциальные экономические выгоды от трубопровода "Парс" достаточно велики, чтобы Иран мог захотеть снова рассмотреть возможность достижения компромисса в ядерной сфере.

Но прежде чем публично заявить о своей готовности вести серьезные переговоры с Соединенными Штатами, Тегеран, скорее всего, захочет получить от Вашингтона сигнал, что подобная инициатива будет встречена благожелательно. Хотя администрация Буша по-прежнему не склонна изучать возможность сближения с Ираном, возможно, о следующей администрации, которая придет к власти в январе, такого сказать будет нельзя.

Иран захочет получить четкое и ясное указание, что переговоры с Соединенными Штатами могут принести плоды, поскольку любая серьезная инициатива в этой сфере будет иметь значительные последствия для отношений Ирана с Россией. "Иран стал зависим от поддержки со стороны России в целом ряде областей. Учитывая, как ревностно Россия защищает свою монополию на поставки газа, я не думаю, что им понравится эта идея", – полагает американский эксперт.