Вынужденная перейти в геополитическую оборону после перемен в Центральной Азии после событий 11 сентября, Россия сегодня пытается различными способами восстановить свое влияние в регионе. Рассматривая варианты дальнейших действий, российские стратеги больше обеспокоены потенциалом китайского влияния в Центральной Азии, чем военным и экономическим присутствием Соединенных Штатов.

Антитеррористическая кампания во главе с США нарушила геополитическое равновесие в Центральной Азии. Внезапное усиление влияния Соединенных Штатов привело к резкому ослаблению роли Китая в политической и экономической жизни региона, – сказал Алексей Воскресенский, руководитель Центра «Россия – Китай» при Московском институте международных отношений МИД РФ. Появление в регионе американских вооруженных сил подорвало отношения, давным-давно установившиеся между Россией и среднеазиатскими государствами. [Историю вопроса см. Архив рубрики Eurasia Insight].

Ослабление влияния России в Центральной Азии первоначально вызвало серьезное недовольство московского политического истеблишмента. Многие критики считают политику президента Владимира Путина в отношении Вашингтона чрезмерно примиренческой. Однако такого рода критика постепенно стихает, и российские стратеги сегодня явно начинают задумываться о будущем.

В настоящее время, по мере того, как снижается обеспокоенность необратимым нарушением геополитического баланса в Центральной Азии, российское руководство стремится не терять оптимизма. Некоторые аналитики полагают, что появление в регионе американских вооруженных сил делает неуместной российскую инициативу – Договор о коллективной безопасности (ДКБ). [Историю вопроса см. Архив рубрики Eurasia Insight]. Опасения в связи с постоянным военным присутствием США в Центральной Азии «не вполне оправданны», – считает Валерий Николаенко, российский генерал и генеральный секретарь Совета коллективной безопасности, созданного в рамках ДКБ.

20 марта Николаенко сообщил журналистам в Москве, что ДКБ является «важным составным элементом» системы европейской и азиатской безопасности. Он заявил, что позиции Китая и Индии более или менее совпадают с политикой, проводимой ДКБ.

Членами ДКБ являются шесть государств, бывших советских республик, – Россия, Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Белоруссия и Армения. До событий 11 сентября государства-участники ДКБ намеревались принять на себя главные функции по обеспечению безопасности в Центральной Азии. [Историю вопроса см. Архив рубрики Eurasia Insight].

Многие официальные лица в России считают, что внезапное развертывание сил антитеррористической коалиции на территории государств Средней Азии является ударом по престижу ДКБ. Беседуя с журналистами, Николаенко признал, что многосторонние консультации по вопросу о размещении американских сил в Средней Азии не проводились, хотя Путин и обсуждал эти вопросы с руководителями среднеазиатских государств по телефону.

Сегодня Николаенко и его коллеги добиваются восстановления престижа ДКБ. Пытаясь оживить военные связи бывших советских республик, Совет коллективной безопасности объявил о планах проведения в 2002 году ряда военных маневров. В апреле в рамках ДКБ будут проведены учения «Юг – Антитеррор» с участием киргизских и таджикских подразделений. Также в апреле восемь государств-членов СНГ, включая шесть членов ДКБ, а также Украину и Узбекистан, проведут совместные командно-штабные учения ВВС. В мае намечается проведение военных маневров в московском регионе.

Стремясь уменьшить обеспокоенность России в связи с изменением стратегической ситуации, американское руководство заверило Кремль, что не имеет притязаний на влияние в регионе. 20 марта генерал Томми Фрэнкс, командующий американской военной операцией в Афганистане, провел переговоры в Москве с российским министром обороны Сергеем Ивановым и выразил признательность за сотрудничество в ходе антитеррористической кампании. Фрэнкс подчеркнул, что Соединенные Штаты не являются соперниками России в Центральной Азии. После беседы с Фрэнксом Иванов отметил «позитивное развитие отношений» между российскими и американскими военными ведомствами.

Для российских стратегов китайский фактор является важнейшим неизвестным в уравнениях продолжающейся большой игры. «Остается неясным, какова будет реакция Китая», – говорит Воскресенский. «Китай располагает уникальными инструментами влияния в Центральной Азии».

Россия продолжает контакты с Китаем. 20 марта Путин в телефонном разговоре с китайским президентом Цзян Цзэминем обсуждал отношения в регионе и перспективы ряда организаций, таких, как Шанхайская организация сотрудничества (ШОС). [Историю вопроса см. Архив рубрики Economics & Business].

Кроме того, 21 марта заместитель министра иностранных дел России Георгий Мамедов на встрече с китайским представителем в ООН Ху Сяоди рассказал о переговорах между Россией и США по вопросу о сокращении стратегических вооружений. Согласно РИА «Новости», дипломаты обменялись мнениями о «неудовлетворительной ситуации с нераспространением и разоружением после односторонних шагов, таких, как выход США из договора по ПРО».

Генерал Николаенко совершил в начале марта поездку в Китай, где встретился с высокопоставленными китайскими деятелями, в том числе с первым заместителем министра иностранных дел Ли Чжаосином и китайским координатором в ШОС Лю Гучаном. По словам Николаенко, китайские руководители «выразили обеспокоенность в связи с западным военным присутствием» в Центральной Азии и проявили интерес к развитию отношений с Советом коллективной безопасности.

Также в начале марта замначальника генштаба НОАК Сюн Гуанкай посетил с визитом Казахстан, где встретился с президентом Нурсултаном Назарбаевым и министром обороны Мухтаром Алтынбаевым. 18 марта китайская сторона объявила о выделении пакета военной помощи Казахстану в размере 3 млн долларов. Пекин явно сохраняет заинтересованность в усилении своего влияния в регионе.

На фоне покушения Китая на сферу влияния, которую Москва считает традиционно российской, российское руководство стремится сохранить хорошие отношения с теми среднеазиатскими государствами, в которых сегодня размещены западные силы. 20 марта Путин поздравил узбекского президента Ислама Каримова и киргизского руководителя Аскара Акаева по случаю 10-летия установления дипломатических отношений с этими среднеазиатскими государствами. Существует «огромный потенциал сотрудничества» между Россией и Узбекистаном, – написал Путин Каримову.

Тем не менее некоторые российские политики продолжают выступать против путинского курса. 21 марта Комитет Государственной Думы по международной политике заявил, что не поддерживает ратификацию договора о долгах Кыргызстана, подписанного 6 июля 2001 года. Комитет заявляет, что не склонен списывать киргизские долги, а некоторые его члены выступили против текста договора, в котором Кыргызстан назван «одной из беднейших стран СНГ», – сказал 21 марта заместитель председателя Комитета Сергей Шишкарев.

Шишкарев указал, что Кыргызстан ожидает поступления немалых доходов от размещения американских вооруженных сил, и добавил, что Бишкек должен направить часть полученных денег на погашение долга в 133 млн долларов. Кыргызстан, приходящий в себя после беспрецедентных беспорядков в середине марта [историю вопроса см. Архив рубрики Human Rights], еще должен будет дать ответ на заявление Шишкарева.

Между тем стойкий союзник России в Средней Азии Таджикистан дал понять о своем намерении дистанцироваться от Москвы. Так, 20 марта таджикский президент Эмомали Рахмонов заявил, что таджикский остается государственным языком страны, и только с учетом этого «изучение иностранных языков, таких, как русский и английский», должно быть «поставлено на широкую ногу». Он также заклеймил «продолжающиеся попытки иностранных средств массовой информации и аналитиков изобразить Таджикистан нестабильным государством».

Некоторые эксперты считают, что сегодня российские политики могут ответить на заметный стратегический «перебор» американцев, используя противоречия в американо-китайских отношениях. «Москва сегодня может сыграть на разногласиях Вашингтона и Пекина – в Центральной Азии или за ее пределами», – заметил Алексей Воскресенский.