На окраине Кабула, вдали от пыли, дыма, выхлопов военных автоколонн, нападений талибов и постоянных пробок, тридцать на первый взгляд совершенно несхожих людей коротают дни в оздоровительном центре.

Почти все они – бывшие участники вооруженных действий, сражавшиеся за талибов или за различные национальные ополчения в 1980-ых и 1990-ых годах. Ненависть друг к другу этих некогда ожесточенных врагов со временем сошла на нет под воздействием личных трагедий. В разное время и в разных сражениях каждого из проживающих в центре Арайешгахе Фалджа (Arayeshgahe Falja) покалечило снарядами и пулями. В одно мгновение их жизнь коренным образом изменилась из-за ранений, лишивших их возможности передвигаться. "Солнце встанет и зайдет, и мы, скорее всего, все еще будем здесь", – говорит один из местных постояльцев.

Одетые в длинный белый шалвар-хамиз, похожий на саван, прикованные к инвалидной коляске, эти люди выглядят так же внушительно и устрашающе, как и в пору своего расцвета. Они поднимают тяжести и устраивают гонки на инвалидных колясках либо удаляются в укромный уголок, чтобы позвонить с мобильных телефонов Nokia своим "подружкам" – женщинам, которых они чаще всего никогда не встречали, чьи приятные голоса и глаза, которые никогда не увидят своих собеседников, делают их идеальными партнершами для телефонного романа. Парализованное состояние ограничивает их тщеславие скромными рамками. Они подбривают бакенбарды, расчесывают бороды и волосы, выбивающиеся из-под тюбетейки или пакуля – плоского национального головного убора. Большинство спит в комнатах, организованных по типу общежития. Тут же помещаются запасные части к инвалидным коляскам, продовольственные и иные припасы, кипят чайники с чаем.

"Нам бы шахматы, – говорит бывший моджахед Хаджи Керим (Hajji Kerim), – и новые инвалидные коляски для занятий спортом и соревнований".

Возможно эти люди, живущие в своем уединенном уголке в окружении клеток с певчими птицами, и отрезаны от внешнего мира, но они внимательно следят за событиями в политической жизни и не теряют из вида своих бывших соратников по борьбе. Один из них только что позвонил по сотовому телефону и рассказал, что прибыл в Англию после длившегося целый год путешествия по Азии и Европе. В представлении этих людей, никогда не выезжавших дальше Пакистана, Великобритания – это остров, похожий на каменную крепость, вокруг которой ходят свинцовые тучи темнее самой слепой зимней пурги в Кабуле и волнами, чернее самого угольно-черного карандаша для глаз. Несмотря на отсутствие ноги, их товарищ добрался до Англии через весь европейский континент с помощью контрабандистов.

В одной из спален почетное место занимает видавший виды телевизор, водруженный на картонную коробку, набитую блоками дешевых корейских сигарет. На получаемое от государства пособие в 600 афгани (12 долларов) они мало что могут себе позволить, и телевизор является для них своеобразным окном в мир. Каждый день они напряженно следят за ходом военных действий. Глядя на натовские автомобили и вертолеты, они вспоминают былые сражения.

"Никто ничего не делает из альтруизма. Все думают о собственной выгоде, и Запад – не исключение", – говорит преподаватель религии Хамидулла Хамиди (Hamidullah Hamidi), некогда состоявший, по собственному своему признанию, в рядах талибов. – Вот почему так много людей идут в шахиды, пытаясь изгнать их из Афганистана".

"Но, пожалуйста, не отправляйте меня в Гуантанамо за то, что я говорю такие вещи", – умоляет он под сдавленные смешки собравшихся вокруг постояльцев цента на инвалидных колясках.

Заросшая тропинка в саду ведет к маленькой комнатке, в которой проживает их духовный лидер, бывший имам движения "Талибан", называющий себя Хафизом Абдул Кари. Тот факт, что бывшие моджахеды дозволяют имаму талибов вдохновлять себя на молитву, не усматривая в том никакого противоречия, является красноречивым показателем разделения между национальной и религиозной политикой в Афганистане.

Мужчина хрупкого телосложения, Абдул Кари полностью одетый лежит в постели, а подле него – тексты религиозного содержания на пушту в твердом переплете. Он сидит, опираясь на подушки перед застывшим в неподвижности вентилятором, спасающим от жары в летние месяцы, и на лице его застыло выражение подозрительности. Сначала Абдул Кари не хотел обсуждать свое пребывание в рядах "Талибана" и даже признавать, что такой факт имел место. Но постепенно он стал оттаивать и рассказал, что до вступления в движение "Талибан" в 1994 году учился в афганской и пакистанской семинариях. Его задачей как имама было укреплять моральных дух и веру в воинах, стремящихся установить правление талибов по всей стране. Два года спустя его ранило при штурме талибами президентского дворца в Кабуле.

"Население, настрадавшееся от прежних командиров, совершивших в Кабуле так много преступлений, настоящих преступлений против человечности, было счастливо видеть нас", – вспоминает Абдул Кари.

После падения "Талибана" он наблюдал за тем, как некоторые из его бывших соратников вошли в состав нового правительства и осудили прежние порядки. Он сам был арестован новыми властями, но с помощью денег сумел выйти из тюрьмы на свободу. "Те, кто решительнее всех настроен против установления мира с талибами, – это мои бывшие товарищи, потому что они знают, что являются самыми большими предателями и понесут самое суровое наказание", – говорит Абдул Кари.

"С точки зрения ислама афганцам свойственна особая культура, отторгающая иностранцев" – вступает в разговор преподаватель религии Хамиди, объясняя, что жителям Запада здесь, мягко говоря, не рады. "Думаю, что "Талибан" может вернуться к власти, если нынешнее правительство перестанет получать помощь от иностранцев, – добавляет Абдул Кари. – Произойдет это или нет, не так важно. Как мусульманин, я хотел бы, чтобы нами руководило такое правительство, которое бы устанавливало и поддерживало мусульманские законы и ценности".