У здания городской администрации в Ашгабате смотрят друг на друга золотой бюст и лицо на цветном плакате. Аккуратный пробор, густые брови, внушительные лица – прежний и нынешний президенты Туркменистана, поразительно похожие друг на друга.

Отлитый в золоте Сапармурат Ниязов, он же Туркменбаши, создал печально известный культ личности и даже произвел на свет "священную книгу" собственного сочинения. Сегодня, через четыре года после кончины эксцентричного диктатора, его преемник, а в прошлом стоматолог Гурбангулы Бердымухамедов, постепенно начинает затмевать "главу всех туркмен".

Изо дня в день Бердымухамедов улыбается читателю этой обособленной страны с обложек всех и каждой газет, зачастую на одинаковой своей фотографии. Его мудрые изречения, вынесенные в рамочке на самый верх, призваны вдохновлять и направлять народ.

В кабине каждого самолета туркменских авиалиний и на приборной панели каждого официального такси лик Бердымухамедова, словно бы с иконы, следит за своей паствой. В руке у него ручка, словно он собрался подписывать чек или ордер на арест.

Ниязов устанавливал золотые памятники себе любимому перед зданиями и в парках, но после его кончины 21 декабря 2006 года подобострастные туркменские чиновники пока не установили (по крайней мере, в публичном порядке) ни одного памятника нового президента и не поместили его лицо на бутылках водки или коньяка. Но многие полагают, что в создавшейся в стране атмосфере соперничества и страха, когда два президента оспаривают друг у друга пространство в школьных вестибюлях, это лишь вопрос времени.

Как и Туркменбаши, верховный микроменеджер Бердымухамедов регулярно и прилюдно распекает своих заместителей и помощников. Так, например, 2 ноября государственный телеканал "Золотой Век" сообщил о поступившем распоряжении президента "объявить строгий выговор директору канала за неудовлетворительное исполнение своих должностных обязанностей". И трактовать это распоряжение можно только следующим образом: телеканал уделяет мало времени трансляции ликов президента. Телевидение и так ежедневно часами рассказывает о его прогулках на природе, о его страсти к лошадям и показывает ребятишек, встречающих его с песнями и плясками, куда бы он ни отправился.

Три недели спустя Бердымухамедова объявили "Человеком года".

Американские дипломаты характеризуют его как "тщеславного и подозрительного" человека, умело наводящего тень на плетень. Правда, к чести Бердымухамедова надо сказать, что он не включал свои литературные творения в список обязательного чтения для школьников страны. При Ниязове система образования в Туркменистане пришла в совершенный упадок. Туркменбаши ограничил количество учебных часов по многим дисциплинам, сократил срок обучения в вузах и в средней школе, благодаря чему школьники не могли претендовать на зачисление в зарубежные вузы, и сделал обязательным изучение своего духовного руководства, "Рухнамы".

Как и его предшественник, Бердымухамедов (по слухам, являющийся внебрачным сыном Туркменбаши) занимается литературным трудом, заполняя полки столичного книжного магазина своими размышлениями о лошадях и семье. Книги, принадлежащие перу Бердымухамедова, и о Бердымухамедове, включая энциклопедию лекарственных растений и полный лести томик об отце в твердой обложке, уже заняли почетные полки в магазинах, изгнав "священную" "Рухнаму" на нижние полки и на склады.

Культ личности Бердымухамедова, как и культ личности Ниязова, держится на страже. Молодые стражи порядка следят за каждым уголком в туркменской столице, телефонные разговоры прослушиваются, власти контролируют жизнь людей путем распределения рабочих мест, бензина, медицинских услуг.

По словам одного туркменского медработника, культ личности "сковывает власти по рукам и ногам". "Система, где только один человек решает, что нужно делать, не дает вздохнуть: министры не знают, как обратиться к нему с просьбой, и поэтому ничего не делается". Но когда кто-то "знает, как подойти к президенту с какой-то идеей, и он ее одобряет, немедленно дается зеленый свет и все сразу воплощается в жизнь".

Мораль: Нужно найти к президенту подход, пока к нему еще не окончательно пристала позолота.