Комментарий EurasiaNet

На недавних парламентских выборах в Грузии правящая партия «Единое национальное движение» потерпела поражение от оппозиционной коалиции «Грузинская мечта», возглавляемой новым премьер-министром страны Бидзиной Иванишвили. Эти выборы называют по-разному: свидетельством силы грузинской демократии; поворотом Грузии в сторону России; победой, купленной Иванишвили, щедрой рукой тратившим деньги в США, Европе и Грузии; концом доминирования партии «Единое нацдвижение». Давали им и разные другие промежуточные оценки. Говорить о реальном значении этих выборов пока еще рано, но уже можно сделать целый ряд наблюдений и задаться некоторыми вопросами.

Четыре наблюдения

Эти выборы не делают из Грузии демократию: Сторонники президента Саакашвили как внутри страны, так и за рубежом утверждают, что осуществленный Саакашвили беспрепятственный процесс передачи власти превратил Грузию в настоящую демократию. Оппоненты же Саакашвили придерживаются аналогичной точки зрения о настоящей демократии, но мотивируют это тем, что демократией Грузия стала именно благодаря поражению правительства Саакашвили на выборах. Обе эти точки зрения верны до определенной степени. Передав контроль над правительством своим оппонентам, Саакашвили помог государству стать более демократическим; одержав победу над партией «Нацдвижение» и положив конец ее доминированию, коалиция «Грузинская мечта» сделала Грузию более демократической. Тем не менее, сегодняшней Грузии еще довольно далеко до демократического государства в полном смысле этого слова.

«Нацдвижение» сдало свои позиции не без сопротивления: существенным аспектом является то, что решение Саакашвили признать свое поражение было принято после почти годичной кампании по преследованию оппозиции, арестов ее активистов, ограничения доступа к СМИ и даже лишения основного конкурента на выборах грузинского гражданства. Определить, почему Саакашвили попросту не украл выборы, невозможно, но одним из решающих факторов представляется наличие на выборах многочисленных международных наблюдателей, а также оказанное в ключевой момент серьезное давление извне. Не следует думать, что признать поражение Саакашвили заставил какой-то его внутренний демократический стержень.

Политика все еще является антагонистической игрой в Грузии: потерпев серьезное поражение на выборах, Саакашвили не стал пытаться реализовывать все свои конституционные и юридические полномочия. Вместо этого он в нехарактерной для себя манере отдал на откуп «Грузинской мечте» все министерства и, по сути, весь кабинет министров. Отчасти это можно трактовать как стремление «Нацдвижения» форсировать процесс передачи власти и уважить волю народа; но это также указывает на то, что грузинские политические институты на данный момент не являются структурами, где могут властвовать и принимать решения две и больше партий.

Деньги сыграли важную, комплексную роль: деньги Иванишвили не позволили ему купить выборы, но дали возможность составить конкуренцию партии «Нацдвижение», которая могла использовать государственный ресурс для достижения своих узкопартийных политических целей. Так, например, Иванишвили потратил миллионы долларов из собственных средств на лоббирование в США и Европе, грузинское же правительство выстраивало аналогичные взаимоотношения с зарубежными лоббистами годами для достижения целей, идущих на пользу как стране в целом, так и отдельно взятой правящей политической партии. К 2011 году правительство нацелило многие посольства, во всяком случае, частично, на выполнение партийно-политических задач. Лишь такая оппозиционная партия, располагающая значительными собственными ресурсами, как коалиция «Грузинская мечта», могла с этим конкурировать. Аналогичным образом «Нацдвижение» опиралось на государственный ресурс, набирая штат, оплачивая транспортные расходы и организуя площадки для проведения мероприятий предвыборной кампании. Это предоставило бы кандидатам от «Нацдвижения» подавляющее преимущество над оппозицией, не располагающей значительными средствами.

Четыре вопроса

Чем сегодня занимается «Нацдвижение»? Партия «Нацдвижение» в Грузии перешла в оппозицию, но что это означает, не вполне ясно. Возможно, лидеры «Нацдвижения» будут строить отношения со своими сторонниками на платформе неолиберальной идеологии. Возможно, это будет способствовать установлению в Грузии многопартийной политической системы. «Нацдвижение» также может стать партией, которая будет апеллировать ко всем группам и отдельным гражданам, недовольным «Грузинской мечтой». И, наконец, имеется отчетливая вероятность, что партия «Нацдвижение», сдав свои властные полномочия, потихоньку начнет угасать. К концу своего правления «Нацдвижение» в определенном смысле являлась попросту правящей партией, главная привлекательность которой заключалась в ее близости к власти и ресурсам, которые этой власти сопутствуют.

Что нужно для создания многопартийной демократии в Грузии? Главная политическая проблема, стоящая перед «Грузинской мечтой» и Грузией – это сломать модель эпохи постнезависимости, в которой грузинская политика вращается вокруг одной-единственной партии. Политическая культура Грузии все еще нуждается в кардинальных переменах, которые бы предоставили пространство для существенных дебатов в рамках согласованной структуры. Другими словами, разногласиям и конфликту, являющимся центральной частью реальной демократии, должна быть отведена в системе своя законная и признанная роль. Большая ответственность за создание многопартийной системы падает на коалицию «Грузинская мечта». Грузия по определению настроена на существование в условиях однопартийной системы, и «ГД» подобная схема определенно на руку. Так что именно руководство «ГД» должно взять на себя задачу формирования нового политического настроя в Грузии и, возможно, даже признать, что столь всеобъемлющая правящая коалиция, какой на данном этапе является «ГД», представляется не лучшим решением для грузинской демократии. В настоящее время «ГД» являет собой широкую коалицию: подобная структура, может, и была нужна для победы над «Нацдвижением», но демократии Грузии, пожалуй, пойдет на пользу, если в ближайшие месяцы или годы коалиция распадется на прежние составные части.

Подобный исход выборов оказался возможным благодаря или вопреки западной помощи в сфере демократизации? Ясного ответа на этот вопрос нет. Западное финансирование определенно сыграло свою роль и помогло организациям гражданского общества, в том числе антикоррупционной организации Transparency International и Ассоциации молодых юристов Грузии, обнародовать факты коррупции, потенциальных избирательных нарушений и перехода администрацией Саакашвили установленных границ. Вместе с тем многие западные правительства, похоже, рассчитывали, что «Нацдвижение» удержит в своих руках власть. Соответственно, критика со стороны Запада в адрес правительства «Нацдвижения» в связи с проведением выборов, похоже, носила довольно сдержанный характер. «ГД» же работала в гораздо менее тесной связке с западными организациями демократического содействия, чем революционеры времен «революции роз» в 2003 году.

Каково реальное наследие «революции роз»? Некоторые на Западе считают, что «революция роз» – это революция, возглавленная прозападными реформаторами, которые попытались превратить Грузию в современное, демократическое государство. Другие полагают, что в итоге революция провалились, а в Грузии снова установилось правительство закрытого типа, в котором небольшая группка людей держала в своих руках большую часть власти и по мере укрепления этой своей власти была готова попирать права человека и нормы демократии. Доля правды есть в обеих точках зрения. Но реальное и комплексное наследие «революции роз» проявится более отчетливо только с течением времени.

Выводы:

Исход грузинских парламентских выборов может, если все пойдет как должно, способствовать дальнейшему продвижению страны по пути к демократии западного образца с подотчетностью должностных лиц обществу и конкурентной партийной системой. Но выборы могут привести и к краху оппозиции и укреплению новой однопартийной системы. Сейчас определенно слишком рано говорить о том, что произойдет дальше, но не слишком рано попытаться оставить позади страх и разгоряченную риторику, доминировавшие в ходе избирательной кампании и сразу по ее завершению, и по крайней мере начать задавать правильные вопросы.