НОВОСТИ / АНАЛИТИКА. «Здесь всего два вида работы: частный извоз и добыча угля», – усмехается Очир Дамчаа, колеся на своем подержанном автомобиле «Тойота» по улочкам Налайха – пришедшего в упадок городка в 35 км к востоку от Улан-Батора.

Когда-то, в советские времена, Налайх являлся одним из главных промышленных центров страны и местом, где заработала первая в Монголии шахта. Сегодня же город представляет собой руины множества бывших промышленных предприятий, каким являлся, к примеру, единственный в Монголии стекольный завод. Жители продолжают работать на бывшей государственной угольной шахте, уже будучи сами себе хозяевами. Но работы в Налайхе, как и в любом другом малом городе на территории Монголии, практически нет.

Несмотря на быстрые темпы экономического роста, подпитываемые доходами от добывающего сектора, Монголия не может избавиться от безработицы, в стране расширяется разрыв в уровне доходов населения, а уровень нищеты составляет 30 процентов. Руководители государства обещают диверсифицировать экономику, стремясь создать рабочие места, чтобы сократить количество людей, живущих за чертой бедности.

В начале июля в Китай стал поставляться медный концентрат, добываемый на гигантском золотомедном месторождении Монголии Оюу-Толгой. Согласно информации на сайте месторождения, планируется, что к 2020 году доля совместного предприятия властей Монголии, канадской компании Rio Tinto и британско-австралийской фирмы Turquoise Hill в ВВП страны составит порядка 35 процентов.

В настоящее время Монголия подвергается большой опасности заболеть «голландской болезнью» – состоянием, когда экономика страны становится чрезмерно зависимой от экспорта природных ресурсов. Согласно данным компании Oxford Business Group, добывающий сектор Монголии на нынешний момент обеспечивает порядка трети ВВП, а его доля в общем объеме экспорта составляет 89,2 процента. Однако занято в этом секторе лишь около 4 процентов всего трудоспособного населения. В традиционной же сельскохозяйственной отрасли – разведении домашнего скота для мяса и шерсти – трудится порядка 40 процентов рабочей силы страны, а доля его в ВВП составляет, согласно тем же данным, менее 15 процентов.

Переход от преимущественно сельскохозяйственной экономики к экономике, локомотивом которой является горнодобывающий сектор, привел к диспропорциональному росту и усугубил проблему Монголии, известную как «отсутствие середины», говорит старший экономист Программы развития ООН (ПРООН) в Улан-Баторе Саурабх Шинха (Saurabh Sinha). «С одной стороны, у нас имеется горнодобывающий сектор, активно развивающийся и толкающий вперед всю экономику, с другой – сельское хозяйство, домашний скот и кочевой образ жизни. А городского производственного сектора между ними – с гулькин нос, весьма ограничено», – говорит Саурабх Синха.

Но так было не всегда. В 1988 году, накануне распада коммунистической системы, обрабатывающая промышленность Монголии составляла треть экономики страны. В 2011 году, по данным Oxford Business Group, этот показатель насчитывал только 7 процентов. Спад был отчасти вызван развалом многих государственных предприятий в период перехода к рыночной экономике, отмечает Саурабх Синха. Возможности возрождения производства в стране, на его взгляд, довольно ограничены ввиду малочисленности населения и неудовлетворительного состояния инфраструктуры.

Президент Монголии Цахиагийн Элбэгдорж, переизбранный в начале июля на второй срок, пообещал активизировать диверсификацию экономики, но годы разговоров о развитии недобывающих отраслей так практически ни к чему и не привели, отмечает Сухгерел Дугерсурен (Sukhgerel Dugersuren) из неправительственной организации OT Watch, осуществляющей наблюдение за функционированием месторождения Оюу-Толгой: «Десять лет назад в Монголии заговорили о диверсификации экономики: укреплении конкурентоспособности, развитии сектора информационных технологий и экотуризма». Однако внимание, уделявшееся добывающей отрасли в истекший период, на ее взгляд, негативно отразилось на темпах роста других секторов.

«Что означает диверсификация экономики? Просто не класть все яйца в одну, непрочную корзину, – подчеркивает Дугерсурен, имея в виду месторождение Оюу-Толгой. – Страна, 35 процентов ВВП которой обеспечивает одна-единственная корпорация, находится в ненадежном положении».

В апреле Улан-Батор продемонстрировал стремление поддержать развитие сельскохозяйственной отрасли, предоставив льготные кредиты на сумму в 86,2 млн долларов компаниям по производству кашемира, предприятиям швейной и молочной промышленности. Однако ограниченность частных инвестиций и недостаточность инфраструктуры по-прежнему сдерживают развитие потенциала сельскохозяйственной отрасли, отмечает французский предприниматель и специалист по вопросам молочной промышленности Дидье Ле Гофф (Didier le Goff), основавший в 2010 году на окраине Улан-Батора сыроварню.

«Разработка месторождений приносит быстрые деньги за короткий промежуток времени, сельское хозяйство – это всегда медленные деньги», – говорит он. На взгляд Дидье Ле Гоффа, Монголия, учитывая ее кочевое наследие, обладает уникальным потенциалом в плане превращения в экспортера «органических биопродуктов». Но получить в стране молоко круглый год довольно затруднительно, а восстановить и наладить сеть поставщиков в этой обширной стране представляет собой задачу, сопряженную с гигантскими сложностями, признает он. Как отмечалось в отчете за 2009 год Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН, 70 процентов молока, потребляемого в городах Монголии, представляли собой продукцию, восстановленную из импортного сухого молока, и это при наличии в стране свыше 30 млн голов мясомолочного скота – порядка 10 животных на душу населения.

Джим Дуайер (Jim Dwyer) – директор Делового совета Монголии, являющегося частной лоббистской организацией, – разделяет мнение, что развитие сельскохозяйственного сектора в Монголии было бы лучшим ответом в контексте диверсификации экономики. Правительство, на его взгляд, должно реинвестировать средства горнодобывающего сектора в инфраструктуру и сферу услуг с целью увеличения рабочих мест в республике.

Судя по имеющимся признакам, власти прислушиваются к этому мнению. В этом году Улан-Батор получил 1,5 млрд долларов на первом размещении облигаций. И хотя власти объявили, что большую часть этих средств, а именно порядка 850 млн долларов, планируют потратить на совершенствование объектов инфраструктуры и поддержку добывающего сектора путем строительства новой электростанции и железной дороги, они также зарезервировали порядка 145 млн долларов на совершенствование технологии производства кашемира, а также молочной и шерстяной промышленности.

«Сельское хозяйство – это одна из вещей, которая реально здесь есть. Когда в 1990 году ушла Россия, страна сама себя обеспечивала и даже отправляла на экспорт различные продукты питания. В стране имеется серьезная возможность вернуть все это в жизнь с помощью денег добывающего сектора», – подчеркивает Джим Дуайер.