Статья №2 из серии из 5 статей

НОВОСТИ / АНАЛИТИКА. Депутаты парламента Узбекистана постоянно прерывали выступавшего перед ними с речью президента КНР Си Цзиньпина бурными аплодисментами стоя. Речь китайского лидера 22 июня была первым в истории выступлением иностранного лидера в Олий Мажлисе.

«Началась новая эра китайско-узбекского стратегического партнерства. Наши страны должны стоять плечом к плечу, чтобы воспользоваться новыми возможностями для сотрудничества», – сказал он.

Когда после него на трибуну вышел узбекский лидер Ислам Каримов – он говорил по-русски, чтобы его слова легче было перевести – его голос был наполнен теплотой и сердечностью.

«У нас есть поговорка: «Друг познается в беде». Китай оказался именно таким другом, протянувшим руку помощи в трудную минуту», – заявил он.

Каримов не уточнил, с какими проблемами Китай помог справиться, но эти проблемы хорошо известны большинству жителей Узбекистана. Несмотря на заверения правительства о переживаемом экономикой страны подъеме, многое указывает на то, что не все так безоблачно. По опубликованным недавно данным ЦБ России, переводы узбекских трудовых мигрантов из РФ в первом квартале этого года обвалились до $256 млн по сравнению с $910 million за тот же период 2014 года.

После обретения независимости Узбекистан старался держаться равноудаленно от всех иностранных партнеров из страха оказаться слишком зависимым от одного из них. Но в последние годы Ташкент стал сильно склоняться в сторону Пекина.

В прошлом году Китай стал крупнейшим торговым партнером Узбекистана, – оборот между странами составил $3 млрд – сместив с пьедестала Россию. Правда, в 2014 году узбекско-китайский торговый оборот составлял $4,7 млрд, но учитывая затяжной экономический кризис в России, тенденция представляется очевидной.

После посещения парламента Си и Каримов приняли участие в церемонии запуска 19-километрового железнодорожного туннеля, связавшего густонаселенную Ферганскую долину с остальной частью Узбекистана. Данный туннель является наиболее протяженным во всей Центральной Азии, а также крупнейшим возглавляемым Китаем проектом в регионе.

«Данный уникальный туннель станет важной частью международного железнодорожного транзитного коридора Китай-Центральная Азия-Европа», – отметил Си.

Проект, обошедшийся в $455 млн, был осуществлен китайской компанией China Railway Tunnel Group. Туннель является частью 124-километровой ветки Ангрен-Пап, которая станет звеном железнодорожной сети, идущей через Кыргызстан в КНР.

В этом есть некоторая ирония, т.к. ветка Ангрен-Пап строилась, чтобы Узбекистан мог отказаться от использования построенного еще в советские времена отрезка железной дороги, пролегающего через территорию Таджикистана. Отношения между Ташкентом и Душанбе уже давно являются натянутыми. Между тем ради выхода в Китай Узбекистану пришлось расширить сообщение с Кыргызстаном – еще одним соседом, с которым у Ташкента сложились непростые отношения.

Масштабность осуществляемых проектов отодвигает на второй план мелкие дрязги. Привлекательность Пекина для Ташкента в первую очередь связана с тем, что КНР предлагает инвестиции и ноу-хау, при этом не выдвигая никаких, или почти никаких, политических требований.

«Наша дружба основана только на экономических проектах, и в рамках регионального объединения ШОС. Я бы назвал это осторожным партнёрством. С одной стороны есть желание торговать, с другой в Узбекистане есть опасение относительно чрезмерного сближения с КНР», – сказал EurasiaNet.org политолог Анвар Назиров.

Как и в других странах Центральной Азии, в Узбекистане Китай проводит политику развития «мягкой силы». В 2005 году Китай открыл в Ташкенте первое местное отделение Института Конфуция – эквивалента Британского Совета и немецкого Гёте-Института. Институт предоставляет гранты на обучение в КНР и пользуется популярностью среди узбекских студентов. Выпускники китайских вузов затем, как правило, устраиваются на работу в китайские компании, в связи с чем Узбекистан, как и соседние страны, испытывает нехватку китаеведов в научной среде.

По причине более жесткого контроля властей над СМИ, чем в Кыргызстане и Казахстане, где имели место яркие вспышки антикитайских настроений, в Узбекистане настроения в обществе по отношению к КНР гораздо спокойнее.

«Узбеки настороженно относятся к китайцам, особенно в провинции в среде верующих узбеков, которые считают их в религиозном, культурном плане чуждыми», – добавил Назиров.

Одним из проблемных аспектов, по словам Назирова, является то, что часть населения считает экспорт узбекского газа в Китай пагубным для интересов Узбекистана, т.к. это ведёт к дефициту газа внутри страны.

Но символизм в международных отношениях имеет большое значение. Каримов, как водится, не поехал на состоявшиеся в Москве 9 мая празднования завершения Второй мировой войны. Между тем в сентябре прошлого года он присутствовал на мероприятии в честь того же события в Пекине.

«В Узбекистане не используется термин «Великая Отечественная война». Вместо него принято использовать термин «Вторая мировая война». В Китае он участвовал по приглашению лидера Китая Си Цзиньпина в китайском параде победы, что с идеологической точки зрения совпадает со взглядами на Вторую мировую войну в Узбекистане», – заявил проживающий в Москве узбекский историк Максим Матназаров.

По мнению одного из переводчиков китайского языка, работающего в компании, которая строит железную дорогу, китайские инвестиции создают рабочие места в Узбекистане, которые поровну разделяются между китайскими и местными работниками, что минимизирует недовольство населения.

«Из 1,5 тысяч строителей железной дороги половина узбекские рабочие и специалисты. Китайцы устраивают наше правительство тем, что они в большинстве своем атеисты и, в отличие от турок, не занимаются пропагандой религиозных идей и течений. Китайцам здесь ничего кроме бизнеса не нужно», – сказал он.

Узбекские власти не публикуют достоверной статистики относительно состава рабочей силы страны или числа проживающих и трудящихся в республике китайских рабочих, в связи с чем сложно определить, является ли равное разделение рабочих мест повсеместной практикой.

Китай наращивает присутствие в Узбекистане, в то время как Россия постепенно теряет свое влияние. На этом фоне Ташкент предпринимает шаги по привлечению других крупных международных партнеров.

В частности, 21 мая в республике совместно с Южной Кореей был запущен крупнейший в Центральной Азии газохимический комплекс на базе месторождения Сургиль. Комплекс стоимостью $4 млрд будет ежегодно перерабатывать 4,5 млрд кубометров природного газа.

Обращаясь к присутствовавшему на церемонии запуска премьер-министру Республики Корея Хван Гё Ану, его узбекский коллега Шавкат Мирзияев подчеркнул важность данного проекта для Узбекистана.

«Сургильский проект является новым символом развития дружбы между нашими двумя странами и локомотивом экономического сотрудничества, – сказал Мирзияев. – Узбекское правительство окажет полную поддержку всем проектам с участием южнокорейских компаний».

Наблюдатели отмечают, что Ташкенту необходимо будет сделать гораздо больше в этом направлении, чтобы сохранять баланс между иностранными партнерами.

«Ташкент в равной степени будет относиться к Китаю, Южной Корее и другим странам пока существует политически безопасная диверсификация связей. Китай для Узбекистана – это, прежде всего, деньги и баланс интересов в ЦА», – добавил Матназаров.