Комментарий

Точка зрения автора статьи может не совпадать с позицией редакции EurasiaNet.

НОВОСТИ / АНАЛИТИКА. Поздним вечером 18 декабря, накануне знакового для украинцев православного праздника св. Николая, президент, правительство и Национальный банк преподнесли «подарок» – решение о национализации крупнейшего банка страны «ПриватБанка».

Наутро граждан засыпали фактами и цифрами, которые должны были оправдать такой шаг. Сообщалось, что разрыв между обязательствами и активами банка составляет $5,6 млрд (при том, что золотовалютные резервы всей страны едва дотягивают до $15 млрд); что 97% выданных банком кредитов приходятся на бизнес-структуры акционеров, и вряд ли будут возвращены в надлежащие сроки; что президент уже внес законопроект, который распространит государственные гарантии на все вклады во всех госбанках, включая национализированный «ПриватБанк»; что решение о национализации позволит возобновить сотрудничество с МВФ и получить очередной транш льготной кредитной программы.

Ситуацию с «ПриватБанком» поспешили назвать беспрецедентной с точки зрения количества вкладчиков-физлиц (более 20 млн) и доли на рынке розничных депозитов (35%). До самого последнего момента банк считался, как говорится, «слишком большим, чтобы потерпеть крах». Хотя на протяжении 2014-2016 гг. было достаточно признаков, указывавших на большие проблемы самого большого банка.

Например, когда в 2014-2015 гг. происходил отток депозитов в связи с войной и экономическим кризисом, «ПриватБанк», по сообщениям, собственными средствами смог покрыть только 60% требуемых вкладов, а остальное было выплачено благодаря прямым кредитам Национального банка. В конце 2015 г. «ПриватБанку» пришлось просить собственников евробондов на $200 и $150 млн. перенести выплаты с 2016 на 2018 и 2021 гг. соответственно, то есть, реструктуризировать долги. Тогда же банк не прошел стресс-тест Нацбанка, поскольку собственники не выполнили обязательств по формированию резервов под рискованные кредиты, и МВФ впервые потребовал от украинского правительства принять срочные меры по выводу неплатежеспособных банков с рынка.

Как утверждают Юрий Николов и Ирина Салий, оперируя результатами своего расследования, средства «ПриватБанка» выводились в оффшорные структуры, связанные с должностными лицами, которые в разное время работали в компаниях, принадлежащих главным акционерам банка. И даже в условиях рецессии и внутреннего кризиса, по сообщениям, ничего не было сделано для подстраховки.

Между тем главный акционер ныне национализированного «ПриватБанка», крупный предприниматель Игорь Коломойский, заявил, что на самом деле у «ПриватБанка» «был сбалансированный обеспеченный кредитный портфель, подтвержденный международным аудитом», но банк «стал жертвой произвола НБУ», а информация о «дыре 150 млрд грн, 97% связанных кредитов, о том, что все деньги украдены или выведены в оффшоры» – миф и результат «произвольного изменения учетной политики» Нацбанка. По его словам, именно действия НБУ привели к панике вкладчиков и предопределили национализацию крупнейшего банка страны. В том же духе высказались и члены правления «ПриватБанка».

Это далеко не первый подобный пример в истории Украины. Почти двадцать лет назад страна впервые пережила падение банка-гиганта с лучшими в стране топ-менеджерами, хорошим фасадом, почти миллионом вкладчиков и массой токсичных активов. Речь идет об АК АПБ «Украина» – одном из первых и крупнейших частных банков страны середины 1990-х.

Главными причинами его падения были процессы, схожие с теми, что сопровождали кризис вокруг «ПриватБанка». Во-первых, «Украина» кредитовал в основном своих акционеров, тысячи мелких, средних и крупных сельхозпредприятий – бывшие колхозы и корпоратизированные, обросшие посредническими структурами госпредприятия. В конечном итоге, согласно выводам депутатского расследования, выгоду от кредитов получили «красные директора» и бывшие председатели колхозов, а безнадежные долги повисли на убыточных оболочках госкомпаний.

Во-вторых, из-за близости к власти менеджмент банка, по сообщениям, был вынужден раздавать кредиты на льготных условиях под проекты, которые создавались властью накануне выборов в Верховную Раду 1998 г. и выборов президента в 1999 г. с целью завоевания голосов избирателей. По времени это совпало с российским финансовым кризисом, что еще более ухудшило состояние банка. В конце концов банк рухнул под тяжестью накопившихся убытков, девальвации гривны и ложной ставки на помощь правительства. Последнее оказалось неспособно войти в капитал банка из-за жестких требований МВФ, опасавшегося вывода своих кредитных средств через выплату обязательств лицам, связанным с обанкротившимся банком.

Через восемь лет после падения «Украины» история повторилась в еще более крупных масштабах. На волне экономического подъема 2000-2007 гг. в стране сформировался пул банков, ведших одновременно агрессивную политику раздачи потребительских кредитов, привлечения депозитов населения под высокие годовые и внешних валютных заимствований. В дальнейшем, согласно некоторым сообщениям, такие банки либо использовались в качестве приманки для привлечения стратегического инвестора и продажи в несколько раз дороже стоимости активов, или для финансирования текущих потребностей профильного бизнеса той или иной финансово-промышленной группы (металлургия, добыча ископаемых, агросектор, энергетика).

Показательно то, что руководство страны смотрело на эти процессы сквозь пальцы. Несомненно, бывший тогда в должности президента Виктор Ющенко, экс-председатель Национального банка и один из экс-топ-менеджеров «Украины», не мог не понимать рискованности такой политики в случае внезапного внешнего шока.

В результате, всего за год с начала глобального финансового кризиса в Украине обанкротились три крупнейших банка – «Проминвестбанк», «Надра», «Укрпромбанк» – и ряд средних банков. Всего под удар попало более 4 млн вкладчиков (из них 3 млн только в банке «Надра»). Большинству из них удалось получить назад свои хоть и обесцененные вклады в 2009-2013 гг. или реструктуризировать кредиты.

Однако после аннексии Крыма Россией и начала агрессии на Донбассе начался очередной кризис, которые показал, что банкиры не извлекли уроков из предыдущих ситуаций. Опять лопнули несколько крупнейших банков – «Форум», «Дельта Банк» – и ряд средних. Параллельно с войной на востоке страну сотрясали массовые протесты отчаявшихся вкладчиков и должников. Со стороны отдельных политических сил были даже попытки созвать «финансовый Майдан», требуя привлечения к ответственности должностных лиц банков-банкротов и руководства Центробанка.

Неудивительно, что в сложной ситуации простые украинцы ответили банкам такой же «взаимностью». Отток валютных депозитов физлиц в 2014-2016 гг. составил 9 млрд. дол. или почти 40% всего докризисного объема. При этом к началу 2016 г., по данным соцопросов Фонда Деминициативы и Киевского международного института социологии, банкам не доверяли 77,7% украинцев. Одновременно анализ издания Forbes показывает интересную тенденцию: на общем негативном фоне растет приток депозитов у дочек европейских банков. Таким образом, украинцы деньгами голосуют за евроинтеграцию.

Тем временем настоящим тестом на европейскость для государства станут его дальнейшие действия по распоряжению активами «ПриватБанка» и предупреждению подобных проблем в будущем.

На поверхности общественного мнения лежит вопрос об ответственности акционеров и менеджмента «ПриватБанка», а также тех чиновников, которые умышленно или нет поспособствовали нынешнему кризису. Однако в основе такого вопроса лежит серьезное сомнение граждан в том, что новая экономическая система более справедлива, чем советская.

Промедление с ответом на общественный запрос украинцев не просто окончательно разрушит доверие к банкам. Если будут игнорироваться базовые принципы рыночной экономики и верховенства права при решении судьбы «ПриватБанка» и подобных ему, это может подтолкнуть граждан в сторону популистов, обещающих «простые решения» проблем и наведение «порядка» с помощью «сильной руки» и «правильной идеологии».