Комментарий

Точка зрения автора статьи может не совпадать с позицией редакции EurasiaNet.

НОВОСТИ / АНАЛИТИКА. Разговор между Киевом и Минском не складывается из-за взаимного недоверия, концентрации на краткосрочных экономических выгодах и взаимного отчуждения населения.

26 апреля президенты Украины и Беларуси встретились в Припяти – украинском городе-призраке, спутнике Чернобыльской АЭС – по случаю 31-й годовщины крупнейшей техногенной катастрофы на атомной станции. Однако главным поводом для встречи стала не память о Чернобыле, а необходимость выяснить отношения между государствами, которые в этом году начали стремительно ухудшаться.

С момента свержения Виктора Януковича и российской аннексии Крыма и до марта 2017 года Беларусь старалась сохранять баланс между обязательствами в рамках Союзного государства с РФ и необходимостью поддерживать деловые отношения с новыми киевскими властями.

С одной стороны, Минск дважды на Генассамблее ООН голосовал против резолюций, осуждавших агрессию России в Крыму и на Донбассе, что вызвало жесткую реакцию Киева. При этом белорусский президент открыто объявил Украину виновной в потере Крыма.

С другой, Александр Лукашенко еще апреле 2014 заверил и.о. президента Украины Александра Турчинова, что «никогда третья сторона с территории Беларуси не будет угрожать Украине». В мае того же года он заявил, что так называемые «референдумы» о создании ДНР и ЛНР не имеют никакой юридической силы. А в октябре 2014 признал, что без вмешательства России, донбасские сепаратисты не выдержали бы натиск украинских войск. Позже Лукашенко предлагал направить белорусскую армию, чтобы размежевать украинскую армию и российские подразделения после захвата Дебальцева.

Такое показательно нейтральное позиционирование относительно украинско-российского конфликта, как утверждают независимые белорусские эксперты, помогло Лукашенко нормализировать отношения с Западом – США и Евросоюзом. Сначала Минск превратился в важную дипломатическую площадку для переговоров в «нормандском» и «минском» форматах, потом в 2016 году с Беларуси частично сняли санкции, введенные за преследование оппозиции.

Однако активный политический диалог между Украиной и Беларусью не способствовал развитию экономических отношений и сотрудничеству в сфере безопасности. Например, с мая 2014 года и по сей день, между странами не решены вопросы взаимных запретительных пошлин. Полномасштабная торговая война, пока что, «заморожена», однако стороны не доверяют друг другу и каждые полгода ведут переговоры о «приостановке» действия взаимных протекционистских мер.

Даже в сфере торговли нефтепродуктами, которые в 2016 г. составили 67% белорусского экспорта в Украину, наметились противоречивые тенденции. Как считает украинский эксперт по вопросам нефтерынка Сергей Куюн, доминирующие позиции белорусских нефтепродуктов на рынке Украины находятся под угрозой из-за конкуренции со стороны «Роснефти» и других российских нефтяных компаний. Также, по данным Рейтерс, ранее те же российские компании потеснили белорусов на украинском рынке сжиженного газа.

Несмотря на декларируемое стремление укреплять экономический суверенитет, Беларусь также не спешила участвовать в региональных проектах, направленных на ограничение влияния российских энергетических компаний. Например, в 2015 году белорусская сторона, несмотря на технические возможности, отказала Литве в доступе к транзитным газопроводам для начала поставок сжиженного газа из Клайпеды в Украину, в чем литовцы увидели политический подтекст и российское влияние.

Однако больше всего лояльность властей Беларуси к Кремлю проявилась в вопросах безопасности и обороны. Украинские эксперты указывают на ряд шагов Минска, которые вряд ли можно назвать дружественными: запланированное расширение российской авиабазы в Бобруйске, проведение в октябре 2016 г. совместных с Россией военных учений, разрешение на операции спецназа ГРУ Генштаба вооруженных сил РФ в Беларуси, подготовка масштабных учений «Запад-2017» с участием расширенного контингента российских войск.

Тревожным сигналом стало утверждение в июле 2016 новой военной доктрины Республики Беларусь. Согласно документу, в случае внешней угрозы Беларусь оставляет за собой право обратиться к России и ОДКБ с просьбой о военной помощи. В перечне угроз можно найти такие: «создание и функционирование в государствах (коалициях государств) специальных военизированных формирований для ведения действий в информационном пространстве по оказанию деструктивного информационного воздействия на население, органы государственного и военного управления, инфраструктуру Республики Беларусь»; «деятельность государств (коалиций государств), а также негосударственных субъектов, включая террористические и экстремистские организации, по подготовке незаконных вооруженных формирований для дестабилизации обстановки в Республике Беларусь»; «дискриминация прав и законных интересов граждан Республики Беларусь в других государствах».

Хотя прямого указания на угрозу со стороны Украины в доктрине нет, еще в октябре 2015 Лукашенко в день переизбрания на пост президента обвинил Киев в «подбрасывании» боевиков для дестабилизации. В марте нынешнего года, после волны протестов так называемых «нетунеядцев», белорусские власти запустили настоящую пропагандистскую кампанию, направленную против «угрозы Майдана» из Украины. Потом сам президент объявил о задержании боевиков с оружием, которые тренировались на территории соседних государств, и прорывались в Беларусь из Украины.

Таким образом, происходит постепенное формирование образа «внешнего врага», чем ранее в отношении Украины занимались российские власти. Однако в свете новой военной доктрины это также можно рассматривать и как потенциальную подготовку к оправданию вооруженных действий якобы для «самообороны».

Заявления и действия Лукашенко можно было бы рассматривать как попытку отвлечь внимание населения от внутренних проблем, если бы они не были продолжением длительной политики «промывки мозгов» белорусов. Еще в 2011 году, покойный ныне российский журналист белорусского происхождения Павел Шеремет отмечал , что «на протяжении многих лет белорусская пропаганда использовала образ нуждающейся соседки как пример того, к чему приводят реформы…украинцев принято было жалеть, потому что они живут еще беднее чем белорусы, но при этом еще и лишены таких благ как порядок, сильная рука и закон. Оранжевая революция привнесла новые краски в этот негативный образ».

К слову, в своем послании белорусскому народу и Национальному собранию за пять дней до встречи с Порошенко в Чернобыле, Лукашенко, обращаясь сразу ко всем своим оппонентам, опять привел негативный пример Украины.

Относительно независимые социологические опросы последних лет показывают, что такая пропаганда возымела действие. Опрос независимого института социально-экономических и политических исследований в марте 2014 г. показал, что 63,25% белорусов негативно оценивают украинский Майдан; 50,9% считали новую украинскую власть «фашистами»; 62% назвали «присоединение Крыма к России «возвращением России русских земель, восстановлением исторической справедливости»; а действия сепаратистов на Донбассе 65,5% называли «народным протестом против нелегитимной власти». При этом 66,6% и 64,5% белорусов соответственно указали, что черпали информацию о событиях в Украине из белорусских и российских телеканалов.

Через два года, согласно опросу в марте 2016, 75% белорусов были уверены, что в Украине идет «гражданская война», при этом 44% согласились с мнением, что между Украиной и Россией идет война; 51,3% заявили, что конфликт на Донбассе не разрешен, прежде всего, по вине украинских властей. А опрос в июне 2016 показал, что 70% белорусов отрицательно относятся к своим соотечественникам, которые воюют на Донбассе с обеих сторон.

Показательно, что и с украинской стороны наблюдается постепенное охлаждение к соседям: если в 2014 году к белорусам хорошо относились 85% украинцев (а Лукашенко позитивно оценивали http://ratinggroup.ua/research/ukraine/otnoshenie_ukraincev_k_mirovym_lideram.html ), то в июне 2016 – всего 50%.

На этом фоне ритуальные заявления президентов Порошенко и Лукашенко о «дружбе и взаимном сотрудничестве» выглядят не более чем спектаклем, ширмой, за которой президенты двух стран решают личные политические и экономические вопросы, откладывая серьезные проблемы двусторонних отношений на неопределенный срок.